Валерий Терехин - В огонь

– Мой взгляд на социально-революционную партию и будущность России – очень пессимистический и я уже высказывал это в “Некуда”… Если б даже партия красных могла бы существовать при самых благоприятных для неё условиях: имела бы шапку-невидимку и самобраный ковер-самолет, то что же бы могла эта партия сделать? <���…> развитие демократии – но ведь этот народ рвёт своих докторов и сестёр милосердия… на куски и потом идёт служить молебны… Ведь с этим зверем разве можно что-нибудь создать в данный момент?» [91]В письме к И. С. Аксакову Лесков высказывается ещё более определенно: «…большая неправда… накликана на наш фабричный народ ложными представлениями о нём фальшивой литературной школы, которая около двадцати лет кряду облыжно рядит нашего фабричного рабочего в шутовской колпак революционного скомороха. Народ, работающий на фабриках и заводах, в смысле заслуженности доверия, это – все тот же русский народ, стоящий полного доверия, и Достоевский, не сделавши исключения для фабричных, не погрешил против истины». [92]

В опубликованных под занавес XIX века романах М. Н. Волконского «Мёртвые и живые» (1898), «Одержимые» (1899) фабула ещё содержит отдельные элементы антинигилистического романа. Но «пролетариат» как угнетённый и одновременно «перспективный» социальный слой не упоминается вовсе: искусный производительный, нужный обществу свободный труд – это удел честных тружеников (к которым невозможно отнести обленившихся представителей обеспеченных слоёв или люмпенов, задёшево продающих свою неквалифицированную рабочую силу). Герой романа «Мёртвые и живые» князь Андрей Николаевич Любецкий гуляет по Севастополю, наблюдает за лодочниками, простыми крепкими мужиками, своим трудом добывающими средства к пропитанию, и поневоле сравнивает их жизнь с бессмысленным трутневым существованием в городах представителей разных сословий: «Тоже – живут люди!» – подумал он, и вдруг ему пришла в голову странная мысль; для этой жизни, которую они устраивали себе с Мануковой, приличнее была ночь. Народ же верит, что ночью ходят и действуют мёртвые. А у нас наоборот: проводит человек ночи без сна, про него говорят, что он широко пользуется жизнью… Мы говорим, значит, на разных языках с народом. И жизнь наша начинается обыкновенно ночью… Балы, например, – на них веселятся, пляшут… И мертвецы должны плясать ночью в саванах… dance macabre…» [93]

К началу 1890-х гг. страницы либеральных газет и журналов уже были переполнены рассуждениями о ведущей роли неимущего класса в неизбежной социальной революции. «Пролетариат» сменил прежний «нигилизм», что стало косвенной причиной исчезновения со страниц журналов антинигилистических романов. Нигилизм реальный, взращенный подросшими поклонниками нигилизма литературного, был впитан стихией русского бытия, переработан и уже в 1880-е гг. не оставлял правящим кругам выбора. В составленном 10 марта 1881 года письме исполнительного комитета «Народной воли» только что вступившему на трон Александру III выбор у власти невелик: «или революция, совершенно неизбежная… или – добровольное обращение Верховной власти к народу» [94].

Сложившееся к тому времени на Западе понимание реализма как направления было стиснуто идеологической установкой, которую облекали в сюжет и фабулу в своих произведениях европейские «пролетарские» писательницы: М. Каутская («Старые и новые», 1885), М. Гаркнесс («Городская девушка», 1888) и др. «Реализм предполагает, помимо правдивости деталей, правдивость в воспроизведении типичных характеров в типичных обстоятельствах» [95], – поучал Ф. Энгельс последнюю… Эта, вырванная из контекста фраза, в учебниках советского периода служила классическим определением критического реализма как направления. Вступившие в русскую литературу новые авторы (М. Горький, Скиталец и др.) обратились к теме пролетариата на основе уже иных, идеологических критериев, мировоззренческий механизм которых был несовместим с традиционными культурными доминантами патриархального и в целом ещё религиозного российского общества.

2015.X–XII – 2016. I, г. Москва

Редактирование документов правового характера – сложный и многоступенчатый процесс. Редактор перерабатывает большой объём информации, анализирует тексты, где совмещаются языковые элементы различных функциональных стилей русского языка. Поэтому квалифицированный редактор всегда универсал, ему претит узкая специализация. По роду своей деятельности редактор должен также взаимодействовать с разработчиками документов правового характера, уметь обосновать необходимость внесения той или иной правки.

Подготовку документа правового характера можно разбить на два этапа: правовую экспертизу текста (её осуществляют специалисты в области права) и его редактирование (лингвистическую экспертизу).

Цель лингвистической экспертизы: соотнести формулируемые в тексте правовые положения со способами их стилистического выражения. Редактирование (проверка орфографии и пунктуации, правильности составления грамматических и синтаксических конструкций) сопровождается лингвистическим анализом содержательной части текста.

Приступая к редактированию, нужно в первую очередь убедиться в грамотном применении приёмов юридической техники при организации структуры документа. Далее, используя информационно-правовую систему «КонсультантПлюс», следует уточнить правильность отсылок к правовым актам, проверить наименования и реквизиты федеральных законов, других нормативных и правовых актов. Следует удостовериться, правильно ли оформлена ссылка на приводимую норму, верно ли воспроизведена в тексте указанная норма (или часть её). Необходимо постоянно сопоставлять содержательную часть документа с источниками, не допускать вольного изложения нормативных и правовых актов в редактируемом тексте.

В процессе первичного ознакомления с текстом основное внимание уделяется подбору языковых средств, с помощью которых выражены правовые положения. Следует выявлять степень их адекватности, корректности и самодостаточности. Желательно также понять в целом суть изложенных в тексте правовых положений.

В документе правового характера многое зависит от правильности употребления устойчивых стилистических оборотов, используемых в различных отраслях права. Например, в тексте, где речь ведется о выделении субвенций бюджетам муниципальных образований, словосочетание «выделение субвенций» по недосмотру разработчиков может быть заменено словосочетанием «распределение субвенций» (местным бюджетам из бюджета области). Следует устранять ошибки в словосочетаниях, смысл которых нарушен в результате некорректного использования слова, похожего по значению на то, которое заменено, но непригодного для употребления в данном контексте.