Марина Бурлакова - Доброе сердце

© Марина Бурлакова, 2017

© Интернациональный Союз писателей, 2017

Марина Геннадьевна Бурлакова – натура изящная, душевная организация – тонкая, посадка – аристократическая, и каждый из этих эпитетов нашел отражение в главном ее таланте – писательской деятельности. Она поэтесса, прозаик, автор песен и их исполнитель. Марине Геннадьевне присущи большая любовь к музыке и России, этот тандем замечательно сливается в ее стихах, а затем и песнях в стилистике русского народного исполнения.

Член Российского союза писателей, лауреат Национальной литературной премии «Поэт года – 2014», номинант премии «Наследие – 2015», печаталась в альманахах на международных фестивалях и книжных выставках, автор серии «Антология современной русской литературы», номинант международной премии Владимира Набокова, победитель международного музыкально-поэтического конкурса «Ялос 2016». Стихи переводились и издавались во Франции и Болгарии.

Майское весеннее солнце светило сквозь зеленую молодую листву клена. В будний день гуляющих в парке было не очень много, разве что молодые мамы и бабушки с детьми. На скамейке, с милым выражением лица, интересная дама читала книгу.

– Извините! Мы вам не помешаем, если присядем рядом с вами? – обратилась к ней одетая по последней моде молодая симпатичная блондинка. За руку она держала девчушку лет пяти.

– Нет, конечно, присаживайтесь!

Девочке сидеть на скамейке не захотелось, и она побежала на детскую площадку кататься на качелях.

– Лера! Лера! – позвала ее молодая особа.

– Мам! Ну что ты не даешь мне познакомиться с новыми подружками? Они такие забавные!

– Посмотри на девочку в синем платье! Она не очень опрятно выглядит, совсем не причесана, мятое платье, гольфы грязные. Ты к ней не подходи близко! Подцепишь еще какую-нибудь заразу, а может, и вшей! – предупреждала дочку блондинка, когда она подбежала к ней.

– Мам! А кто такие вши? Откуда они берутся?

– Вши – это такие букашки, которые размножаются на грязной голове.

– Жаль, мне ту девочку, почему же она не моется, и если у нее букашки в волосах, страшно, они же ее съедят, – со вздохом произнесла Лера.

Блондинка наблюдала за Лерой, как та играет в песочнице и лепит домики из песка. Девочка в грязных гольфах сидела на корточках рядом с песочницей и исподлобья наблюдала за Лерой.

– Как тебя звать? – шепотом обратилась к ней Лера.

– Кристина! А тебя? – ответила также шепотом девочка.

– Лера!

– Ты такая красивая! У тебя и платье, и игрушки – все новое и интересное! – делала комплименты Кристина.

– А почему у тебя вши? Они тебя не съедят? Мне мама из-за них с тобой играть не велела.

– Нет у меня никаких таких, кто меня бы ел, – обиделась Кристина.

– А почему ты косы не плетешь? У тебя же вон, какие длинные волосы, и можно заколочку красивую заколоть, – поинтересовалась Лера.

– У меня мамка работу никак не найдет, а как находит, через неделю не выходит работать, и ее увольняют, денег не платят, бесстыжие начальники, обижают ее, – девочка утерла нос кулачком, – заколок у меня нет, хоть бы хлеба вдоволь, и то радость… Еще у меня три младших брата. А у тебя есть брат или сестра? – объяснялась Кристина.

– Нет, я одна, всеми любимая, мамой, папой и двумя бабушками, и двумя дедушками, и старенькой бабулей и дедулей, – похвалилась Лера, – но я очень хочу братика маленького, а мама и папа не хотят, – добавила она вздохнув.

– Мне очень тоскливо по вечерам, взрослые своими делами заняты, а я сама себе предоставлена, – сказала Лера с грустью. – А где твой папа?

– А у нас каждый месяц новый папа приходит, поживет с нами немного, мамку побьет и уходит, иногда и мне попадает. Хорошо, когда папки приходят, они деньги дают на мороженое или конфеты, даже платье мне один папа подарил, – делилась своей жизнью Кристина.

– Я сейчас, – Лера выбежала из песочницы и побежала к маме.

– Мам! Дай мне денежку, я хочу купить мороженое, – попросила она. Мама открыла свою сумочку «от Версаче» и достала тысячную купюру.

– Не кусай мороженое, а кушай медленно, чтоб не простыть, моя красавица!

– Мамулечка! А можно я куплю и Кристине мороженое? – Лера с мольбой посмотрела на маму.

– Я же запретила тебе к ней подходить! А ты уже с ней познакомилась! Там на площадке, смотри, сколько еще детей нормальных! – возмущалась мама Леры.

Лера не захотела перечить маме, взяла молча деньги и не спеша пошла к киоску, где торговали мороженым. Затем вернулась и присела на край песочницы, спиной к маме, в надежде, что она ничего не увидит, потому что листает свой любимый журнал «БАЗАР». Откусила от мороженого кусочек, а брикет протянула Кристине.

– Тебя же мама твоя будет ругать, что ты со мной разговариваешь и даешь мне мороженое, – возразила Кристина. – Я не буду откусывать его!

– Я тебе его совсем отдаю! Ешь! Возьми, пожалуйста. У меня горло заболело, холодное очень, – схитрила Лера и немного покашляла, чтоб новая подружка ей поверила.

– Спасибо, Лерочка! Можно я побегу с ним домой?

В этот самый момент мама увидела, как Лера дает откусить мороженое Кристине, и ее возмущению не было предела.

– Что ты делаешь? Что ты делаешь, Лера? Я же тебя просила!

Кристина вприпрыжку побежала домой, в руках с мороженым. Лера собрала свои игрушки в ведерко, и виновато, не торопясь, подошла к маме.

– Мамочка! Мороженое было очень холодное, и я отдала его девочке! Пусть она его съест дома, у нее же он совсем рядом, а у меня горло зато не заболит, и не будет температуры! Тебе не придется меня лечить. Пойдем домой, там Барсик скучает, – схитрила Лера.

Ирина Владимировна закрыла книгу и долго задумчиво смотрела вслед уходящим соседкам по скамейке.

Она вспоминала свое детство и мысленно желала Лере счастливого будущего. И улыбаясь, подумала: «У девочки доброе сердце».

Прошло два десятилетия, как закончилась Великая Отечественная. По всей стране восстанавливались разрушенные войной и строились новые города, заводы, фабрики, возводилось новое жилье, но в провинциальных городах еще стояли бараки, которые строили до войны и во время, как временное быстровозводимое жилье. Это одноэтажное строение с длинным коридором, разделенное дверьми на три отсека, где в каждом размещалось по двадцать комнат, расположенных напротив друг друга. Удобств в этих комнатах не было. Холодную воду носили ведрами иногда на коромыслах, метров за триста. Общественный туалет белого цвета «красовался» один на шесть таких бараков и представлял собой сколоченную из досок постройку, откуда метров за десять стоял не очень приятный запах.