Юлия Каменева - Давай прокатимся верхом

А Иван поделился, что у него появился новый клиент – крупный автомобильный магазин заказал разработать сайт для оформления интернет-покупок с доставкой товаров на дом. Меня заинтересовала работа Ивана, и мы подробно обсудили некоторые моменты. Кажется, Ивану пришлись по душе мои советы.

Иван смотрел на раскрасневшуюся Надю и видел её в новом свете. Она оказалась, помимо прочих своих достоинств, умна и образованна. Искренне пыталась ему помочь с этим дурацким сайтом, и предложения её были грамотны и рациональны.

Мужчина понимал, что сильно увлёкся. Но уже ничего не мог с собой поделать. Эти лукавые, чуть раскосые глаза под рыжей чёлкой стали ему необходимы и постоянно преследовали в мыслях. Наденька словно дала ему второй шанс в жизни, он снова начал чувствовать что-то помимо жалости к жене. Прости, Алина!

– Здравствуй, Радушка моя! – Я погладила лошадь, а она в ответ ткнулась мне в ладонь тёплыми мягкими губами.

Лошади ждали нас уже осёдланные. Погода стояла прекрасная, было не сильно холодно и безветренно. А снег блестел и искрился под лучами солнца.

Александра предложила мне перед прогулкой вспомнить на манеже рысь. Иван терпеливо ждал, пока инструктор объясняла особенности управления на рыси и корректировала мою посадку.

И вот мы двинулись к прогулочной тропе! Из ртов лошадей вырывался пар, из-под копыт летел снег. А мне было тепло – от Рады шёл жар, который согревал меня, поднимаясь от ног к голове. Красотища! Я раскраснелась от восторга и не могла сдержать улыбку. Вот мы подошли к полю, и Иван с Малышом перешли на рысь. Я пришпорила Раду, и мы тоже пустились за ними. Мне казалось, что я лечу! Парю над белоснежной землёй! А рядом скакал такой же счастливый, как и я, мужчина, который мне очень нравился!

Перед речкой мы остановили лошадей. Холод ещё не успел сковать ручей, только-только прихватил поверхность тонкой коркой льда. Иван направил коня вперёд первый – Малыш аккуратно копытами пробивал лёд и уверенно двигался вперёд.

Рада последовала за ним – но уже на выходе поскользнулась и, отчаянно перебирая передними ногами, попыталась выбраться. Я не удержала равновесие и с визгом выпустила поводья, Раде удалось выскочить. Ударившись спиной о замёрзшую землю, я скатилась прямо в воду. Показалось, что холод сковал лёгкие стальной цепью, я не могла издать ни звука. Мгновение – и Иван сильными руками вытащил меня из воды, мокрую и трясущуюся.

– Потерпи немножко, родная! Тут до моей дачи недалеко, быстро доберёмся, – прошептал он, подхватывая меня на руки. – Ушибла что-нибудь?

– Вроде бы нет. А наши лошади? – еле сумела произнести я обледеневшими губами.

– Они знают дорогу до дома, дойдут сами. Согреем тебя, потом я позвоню Александре, она выйдет им навстречу. Помолчи, экономь силы.

От холода я начала засыпать. Иван нёс меня не останавливаясь. Наконец мы добрались. Пнув ногой покосившуюся калитку, он через снежные завалы дошёл до растрескавшейся, с остатками красной краски двери. На крыльце спустил меня с рук и нашарил под лестницей ключ.

– Проходи, сейчас я печь растоплю. – Мужчина скинул с себя куртку и джемпер, оставшись с голым торсом. – Раздевайся пока. Снимай свои мокрые вещи и надевай мои.

Я разделась, оставив только розовые кружевные мокрые трусики, и накинула вещи Ивана. Вскоре огонь весело затрещал в печи. Меня уже не так сильно колотило, и я с любопытством огляделась. Домик был небольшой, всего одна комната, но, наверное, когда был ухожен, смотрелся весьма уютным. Из мебели здесь находились только дубовый обеденный стол с двумя деревянными лавками и большая кровать, покрытая толстым пледом в красно-синюю клетку. На окнах висели шторки с таким же клетчатым узором. Всё было покрыто толстым слоем пыли. От наших движений пыль поднялась, защекотала нос, и я чихнула.

Иван позвонил Александре, и та успокоила его, что лошади уже вернулись в конюшню.

– А теперь займёмся тобой. – С этими словами он снял плед с кровати и, выйдя на крыльцо, встряхнул от пыли. Под пледом оказалось достаточно чистое постельное бельё.

Я разделась и забралась под одеяло. Мои и свои вещи молодой человек разложил на печи для просушки, а затем сел ко мне на кровать.

– Давай я разотру тебя, чтобы быстрее согрелась. И не спорь! – неуверенно добавил он, ожидая возражений.

Но я и не думала возражать… Я лежала в одних трусиках на животе, а Иван растирал мне горячими руками спину, ягодицы, бёдра… Через несколько минут я уже вся горела. И не только от растираний… Постепенно энергичные его прикосновения сменились нежными, и вот он уже откровенно ласкал меня.

– Надя! Я схожу с ума от тебя, останови меня, пожалуйста, – прошептал он.

Я медленно повернулась на спину и положила руки Ивана себе на грудь.

– Ванечка, если ты остановишься, я просто умру.

Иван больше не сомневался. Он грубо впился мне в губы, а я так же грубо и исступлённо, уже не контролируя себя, принялась помогать ему избавляться от одежды…

Освободив его мужское естество, я сдавленно ахнула: Ивану можно было гордиться тем, что бесстыдно торчало из нежной поросли. Мой муж обычно удалял в паху растительность, и я привыкла к этому. Но мужской орган Ивана в натуральном, так сказать, виде возбудил меня необычайно. Молодой человек тоже не владел собой. Мы ласкали, кусали и пробовали друг друга, как два путника в пустыне, добравшиеся до воды…

Второй раз получился сдержаннее и нежнее… Утомлённые, мы заснули, но Иван до самого утра не выпускал меня из объятий.

Под утро дрова в печи прогорели, и холод начал заползать под одеяло. Иван подбросил дров, и снова мы наслаждались…

– Привет, – по-хозяйски поцеловал меня любовник в шею где-то ближе к обеду, когда оба выспались. – Давай вставать?

– Нет, ещё полежим немного, – шутливо закапризничала я. Словно чувствовала, что больше мы так беззаботно вместе не будем.

– Тогда лежи, а я приготовлю чай, будем пить его прямо в постели.

Потом мы, не одеваясь и уже совершенно не стесняясь, пили какой-то травяной чай с мёдом. И общались. Это время принадлежало только нам.

– Знаешь, лисичка моя, ты подарила мне счастье, – признался мужчина. – Я уж думал, что мне больше этого не суждено. И что я, наверное, прогневил Бога. В последние годы в моей жизни были только жалость и страх за близкого, за Алину. Я уже начал даже забывать, что я мужчина.

– Сомневаюсь, что тебе удалось бы забыть об этом: ты очень сексуален. Женщины не позволили бы, – призналась я. – Я вот тебя захотела сразу, ещё там, в больнице, когда в первый раз увидела.

– А мне твои глаза – грустные лисичкины глаза – в душу запали. Желание позже возникло, когда мы уже начали общаться. Я в себе так старательно его гасил, но безуспешно.