Лилия Каширова - Ангел-хранитель (сборник)

Сначала Анна Петровна беспокоилась, писала письма капитану рыболовецкого судна, на котором муж работал рабочим консервного завода, пока не получила письмо от женщины, написавшей ей, что у нее с ее мужем большая любовь, и пусть она им не мешает.

Анна Петровна, будучи женщиной гордой, им, конечно, не мешала и постаралась его забыть. Но внезапно лет через 5 муж объявился, новая любовь закончилась, он решил вернуться к семье, но он уже был чужим человеком для Анны Петровны и единственное, что ей удалось сделать, так заставить его, наконец, платить детям алименты.

Она часто вспоминала своё детство. Особенно неприятными для непокорной души Анны Петровны были воспоминания о пребывании в детском саду или на даче, куда на все лето ее отправляли родители. Там их заставляли строиться парами и ходить строем, что вызывало у нее постоянную депрессию и желание сбежать из лагеря, что она и делала несколько раз. Хотя белизна манной каши с цыплячье-желтым овальным озерком из сливочного масла посередине тарелки, которую им давали почти каждый день, пробуждала самые приятные воспоминания и ассоциации о вкусной и аппетитной еде.

И до сегодняшнего дня манная каша – любимая еда Анны Петровны. Правда она также ест и овсянку по утрам, говоря, что она очень полезная, правда, невкусная.

Из своей школьной жизни Анна Петровна ясно помнила только одно страшное событие, произошедшее в 3-ем классе. Во время урока внезапно раздался грохот, и на головы учеников посыпались мелкие стекла, а сами рамы от взрыва перелетели через их головы и упали в другом конце классной комнаты, который был пустым. Детям повезло, никто не пострадал. Была зима, и они целую неделю не учились, пока не ликвидировали последствия взрыва. Как позже выяснилось, на железной дороге взорвалась взрывчатка, которую везли в вагонах товарного поезда в какую-то дружественную страну.

Анна Петровна прекрасно помнит, что до 20 лет она была веселой и абсолютно счастливой девушкой, несмотря на разные трудности студенческой жизни: зубрежка по ночам, переполненная комната в общежитии, где к тому же было полно клопов, и голодные дни, когда не хватало денег дожить до стипендии.

С детства больше всего она любила смотреть в ночное небо, полное ярких, зовущих и призывно мерцающих звезд. Мир казался таким необъятным. Хотелось обрести крылья и лететь к этим звездам и парить среди них. Усидеть в тесноте дома было просто невозможно, хотелось на волю. Летом она любила лазать по деревьям, заборам, бродить по лесу, чувствовать высокое ясное небо над головой и пыльную деревенскую землю под босыми ногами. Весной смотреться в зеркала луж и наблюдать за ручейками тающего снега. Осенью хрустеть сибирскими яблоками и сладкой морковкой и гулять по деревне, будучи непривычно тихой и загипнотизированной яркой осенней красотой. А сибирской суровой зимой с сугробами мягкого пушистого и искрящегося снега весело бежать на лыжах по проторенной лыжне, любуясь белыми затейливыми кружевами на деревьях и телеграфных проводах.

После замужества ее жизнь накрыло тяжелым покрывалом непростой семейной жизни, в которой она словно брела по густому лесу без дороги, не зная, куда ступить и куда идти, чтобы достичь счастья. С мужем не было взаимопонимания, первый ребенок – дочка Катерина все время болела, но беседовать с родителями, воспитанными в строгих советских понятиях не хотелось, да и они бы ее не поняли. Но все же, спустя 6 лет, она решилась родить второго ребенка.

Родился сын Васька. Анна Петровна повзрослела, заматерела, стала кое-что понимать в семейной жизни и в отношениях между мужчиной и женщиной, семейная жизнь понемногу наладилась, но муж уехал на заработки и – с концом. Видимо, загулял.

Муж Арсений был ее университетским сокурсником, достаточно ленивый, их сблизило то, что Анна Петровна помогала ему в учебе, сначала немного, а потом все больше и больше. После отъезда Арсения жизнь стала значительно труднее, эту дальнейшую жизнь можно было с сравнить с подъемом вверх по бесконечному перевалу с тяжелым рюкзаком за плечами, наполненным всевозможными тяготами, такими, как добывание денег с помощью утомительной работы, воспитание собственных детей, лечение их от всевозможных болезней, уход за домом.

Это был утомительный и опасный путь, на котором она иногда выходила к крутому обрыву, в виде внезапной смерти матери, или других близких людей, и, чтобы не свалиться с него, уже не зная, где черпать силы для дальнейшего пути, шла в церковь. А уж сколько опасных трещин она встретила на своем пути: то сама смертельно заболеет, то дети либо серьезно заболеют, либо попадут в такую жизненную ситуацию, какие показывают только в фильмах ужасов.

И теперь, уже почти добравшись до вершины своей «Горы Жизни», Анна Петровна заметила, как всё изменилось в мире. Звезды потускнели и стали почти невидимы. А окружающий мир, как будто приблизился: каждая травинка, каждый цветок, казалось, тянулись к ней, а она к ним. Каждая вещь около нее что-то говорила ей и несла какой-то особый смысл, поэтому ее походка замедлилась, иначе бы она не чувствовала разные нюансы окружающей жизни и окружающих вещей. Она стала более требовательна к порядку и чистоте вокруг, усматривая в этом гармонию и красоту мироздания, и любила временами бывать одна, в это время ей казалось, что она слышит божественное биение пульса вечности.

А каков сын Василий?

Самое сильное детское воспоминание Васьки – это крепкие руки отца, которые подбрасывали его вверх и ловили, а он весело смеялся. Затем эти руки садили его на колени, и, сидя на коленях у отца, Васька взирал на мир из объятий любви и счастья, и это счастье казалось незыблемым и постоянным. Но однажды эти руки разомкнулись, и отец исчез из его жизни. Ваське было всего два года, и он не понимал этого до конца, а только спрашивал мать:

– Где папа? Где папа?

На его вопросы Анна Петровна только и могла ответить:

– Папа уехал далеко, очень далеко.

– А когда он приедет?

– Не знаю, подожди немного…

В Васькином сердце то место, где раньше добрая сила порождала чувство, что жизнь – это радость, с отъездом отца осталось пустым, и он метался в поисках чего-то, что могло бы заполнить эту пустоту прежним счастьем. Но почва под ногами Васьки все время была какой-то зыбкой, и жизнь его носила то туда, то сюда в неосознанных поисках детского счастья, которое у него когда-то было, и которое он так и не нашел.

В 15 лет Васька вместе с пацанами начал немного покуривать, а потом попробовал сигареты с коноплей. Пацаны сказали ему, что кайф от них будет необыкновенный, но Васька родился в рубашке и наркоманом не стал, потому что на коноплю у него оказалась такая сильная аллергия, что его еле откачали в больнице.