Игорь Корнилов - Империя Русь

Бардам дарга чувствовал себя мышью в кувшине. Разгром армии нойона Бэркэ в Приаралье, потерянный Термез и угроза Самарканду. Его зажали с двух сторон между реками Амударья и Сырдарья на территории три на три едера с потрепанной армией и без надежды на подмогу от братьев, которые терпеть его не могли и только порадовались бы его неудачам. И джинонг решился – он написал письмо отцу, Потрясателю Вселенной, в котором заверил того, что умрет, но не сдастся. Он отправил гонцов во все углы оставшейся в его распоряжении территории с приказом срочно собраться в районе Бухары. Особенно Джучи надеялся на тумены, расквартированные в долине у озера Балхаш. Правда, они явно не успеют к решающему сражению, но могут помочь отомстить после. О своем поражении Джучи и не думал! Уже через пять дней бардам дарга с личным туменом, укомплектованным ветеранами не одного десятка битв, направился к Бухаре. Он забрал с собой все семейство – жену Уки-хатун и четверых детей. Победить или умереть – третьего не дано!

Они встретились в Ходженте в середине месяца Тайлет 6732 года от Сотворения Мира. Молодой и амбициозный хорезм-шах Джелаль ад-Дин и умудренный огромным опытом, хотя и не убеленный сединами, князь Корнелий. Изрядно измотанные в боях войска обоих полководцев нуждались в отдыхе, а венценосцы нуждались в переговорах. Обсудить предстояло всегда очень щекотливый территориальный вопрос. Корнелий, естественно, претендовал на часть территории Хорезма, а шах, что тоже естественно, хотел отделаться, как говорится, по минимуму. В свои двадцать шесть Джелаль был уже достаточно здравомыслящим политиком и понимал, что без помощи «кызыл калкон» – так начали называть русичей каракалпаки и тюрки, переведя с монгольского «красные щиты», – ему не удалось бы одержать эту победу, но как правитель старался сохранить территориальную целостность государства.

На столе развернута подробная карта Хорезма, над картой склонились вершители судеб сотен тысяч людей, десятков городов и аилов. Спор шел за каждый фарсах, за каждую версту, но к ночи на карте красовалась четкая красная линия, обозначавшая границу между двумя государствами-союзниками. Слуги принесли легкий ужин. Держа в руках чашу с вином, шах задумчиво спросил:

– Кто ты, экселенц? В твоих глазах мудрость веков, а тело твое – тело юноши. От твоего взгляда становится страшно не только людям, но и тиграм, а слова твои успокоят и убедят даже взбесившегося слона. Я и завидую тебе, и жалею тебя…

– Ты не первый задаешь мне этот вопрос, светлейший. Рассказывать слишком долго, просто поверь, что я тот, кто знает будущее и пытается изменить его для счастья людей. И еще поверь, мудрый юноша, что ноша эта тяжела и неблагодарна. Я всего лишь человек. Со своими слабостями и недостатками… которые никто и никогда не должен видеть.

– Как бы я хотел походить на тебя, – вздохнул шах. – Но у меня свой путь, и я должен пройти его с честью. А вот породниться с тобой было большой радостью для нашего рода. Ведь у тебя есть сыновья, экселенц? Моей сестре, которая живет в Дели, шестнадцать лет. Она была бы хорошей женой для твоего сына, а я стал бы хорошим сыном тебе.

– Уговорил, – засмеялся Корнелий. – Кстати, моему сыну, которого я оставил княжить в Ургенче, семнадцать. И он – внук багдадского халифа. Стоит подумать? Но, – тон князя стал серьезным, – сначала нужно победить и раз и навсегда закрыть дорогу монголам в Азию. Тогда и поговорим о свадьбе.

На следующий день шах и князь расстались друзьями и отправились к своим войскам. Под Бухарой, как уже донесла разведка, их ждал последний и решительный бой.

В последние дни месяца Тайлет дневная жара уже не такая выматывающая. Но степь есть степь – укрыться можно только под пологом шатра. А шатров таких вокруг древней Бухары было превеликое множество. Здесь собрались для последней битвы непримиримые враги. Тридцатитысячная армия русичей и двадцатипятитысячная армия хорезмийцев противостояли сорокатысячной группировке монголов. Небольшое численное преимущество союзников монголы компенсировали высочайшим профессионализмом своих нукеров – за плечами у каждого был не один десяток сражений.

Свою ставку дженонг Джучи расположил в долине между руслами практически пересохших в это время года рукавов реки Заравшан. Опытный военачальник понимал, что окружен – с юга хорезмийцы, с севера русичи, – но отступать не собирался. Армия русичей тем временем заняла небольшие высоты в полутора газарах от позиций монголов и начала строить какие-то земляные сооружения. На подходе была и армия шаха – монголы наблюдали передовые отряды его конницы, рыскающие по степи. Сначала Джучи рассчитывал укрепиться в Бухаре, но город так и не отстроился после разрушения его монголами три года назад. Но больше оттягивать с началом сражения было невозможно: высушенная летним солнцем степь не могла долго кормить и поить такие огромные массы людей и коней.

На Военном совете, созванном сразу после прихода войск Джелаль ад-Дина, союзники обсуждали возможные варианты боевых действий. Ситуация осложнялась тем, что никто не мог знать, куда монголы нанесут основной удар. Логично было предположить, что первому удару подвергнутся хорезмийцы ввиду их малой численности, но южный берег Заравшана представлял собой достаточно крутой склон, вскарабкаться по которому верхом просто невозможно. Да и гордец Джучи, скорее всего, будет искать славы, а не легкой победы, и ударит на русичей. Этот вариант развития событий и приняли как наиболее вероятный.

Уже третий день войска находились в состоянии боевой готовности. В качестве боевого построения русичами был избран классический «македонский» строй, с пехотой и артиллерией в центре и кавалерией по флангам. В задачу кавалерии входила не только защита флангов, но и обходной маневр с заходом в тыл противника. В свою очередь, хорезмийцам было поручено атаковать монголов с юга, оттягивая на себя максимум их сил. Правда, для этого нужно было постараться без потерь спуститься с крутого берега на равнину и прорваться через заслон, но шах был молод и отчаян!

И вот одним прекрасным утром тишину нарушил мощный топот тысяч копыт – это монголы покинули свой лагерь и пошли в отчаянную атаку. Корнелий со своего наблюдательного пункта с трудом пытался определить в клубах пыли количество наступающих. На первый взгляд их было не менее двадцати – двадцати пяти тысяч, и шли они, пытаясь развернуться в лаву. Но расстояние до позиций русичей было маловато для такого маневра, и опасаться окружения не стоило. Монголы на сей раз отказались от тактики наскок – отход и явно пытались с налета пробить фронт русичей. Когда до наступающих оставалось не более тысячи локтей, в дело вступили пушки. Никто из монголов не знал, а тем более не видел до сих пор действия этого грозного оружия, хотя кое-какие слухи о наличии у марзан бамбай дрессированных огнедышащих драконов уже просачивались в войска кочевников. Но разогнавшуюся массу конников так просто не остановишь! Несмотря на огромные потери от картечи, отдельные группы нападающих прорывались практически вплотную к строю русичей, где их встречали плотный ряд длинных пик и густые рои арбалетных болтов. Мало-помалу атака все-таки приостановилась, а потом и вовсе захлебнулась. Хоть как ни напирали задние ряды атакующих, передним некуда было деться из-за сплошного вала лошадиных и человеческих трупов. А пушки монотонно продолжали свою убийственную песню. И уже даже сквозь грохот орудий стал слышен звериный вой отчаявшихся монголов, попавших в смертельную западню! Оставшиеся не у дел тумены из атакующей группировки стали разворачиваться и пытаться обойти позиции проклятых марзан бамбай с флангов. Но и там, на флангах, они наткнулись на здоровенных конников на могучих конях, которых и достать-то саблей было практически невозможно. Эти великаны, выставив впереди себя острые пики, начали теснить монголов, заходя все больше и больше в тыл и завершая их полное окружение.