Елизавета Дворецкая - След черного волка

– В полеске заночуем, а утром я пойду угрян искать, – сказал Селята. – Чтобы уж прямо туда тебя отвести. А ночью не пойду – они ж небось схоронились как следует.

– Но разве вы не условились, где они должны ждать? – встревожилась Семислава.

– Условились, – ухмыльнулся Селяшка. – Но вот дай мне по лбу, если Лютомер такой дурак, чтобы ждать там, где условились!

Святомеровы сыновья знали, что угряне им не слишком доверяют: они ведь ничего не предложили в залог своей честности. Поэтому Лютомеров стан предстояло еще поискать.

Братья нашли укромное место в полеске под горой: в густом березняке, подальше от луговин, где паслась скотина. Разводить костра не стали: перекусили хлебом нового урожая, печеными яйцами, что привезли с собой, пожевали вяленого мяса, запили водой из реки. Хлеб и яйца передала Боряша. Она очень хотела, чтобы ее старшая сестра нашла свое счастье, и надеялась, что та найдет его где‑то в другом месте и не с ее мужем… Потом парни устроили Семиславе лежанку из травы. Она легла, накинула сверху свиту. Селяшка тоже завалился спать, Чичера остался на всякий случай сторожить, хотя едва ли кто мог найти их в этих просторах.

Семиславе не спалось. Прошли уже сутки с тех пор, как она покинула избушку в Навьем ельнике. Утром старая Полазка проснется и увидит, что ее нет. До полудня, наверное, обождет – мало ли что? – а потом похромает старыми ногами в Гостилов. К вечеру доберется. И тогда ее, Семиславу, начнут искать. Она надеялась, что Чернава не сможет отследить ее путь гаданием по воде, в чем та была большая искусница. Но кто мог помешать Ярко и его родичам просто догадаться, что невеста сбежала? Или украдена.

А кто мог на нее посягнуть – сообразить не сложно. Нужно ожидать, что завтра на заре за ней уже пустится погоня. Вот только сумеет ли взять верный след? Семислава сделала что могла, пытаясь этому помешать, но не смела рассчитывать, что перехитрит Чернаву – женщину вдвое ее старше и опытнее. Парням она о своих опасениях говорить не хотела: они и так старались ради нее изо всех сил.

Ворочаясь, она заметила, что Чичера клюет носом: устал за целый день в седле и на веслах.

– Поспи, – предложила ему Семислава, поднявшись. – Мне не спится, я постерегу.

– Давай! – охотно согласился тот.

Потом натянул на голову свиту от комаров, свернулся на траве и мигом заснул.

Семислава сидела неподвижно, лишь изредка отмахиваясь от назойливых кровопийц. У них есть примерно сутки, чтобы встретиться с Лютомером и уйти подальше вверх по Оке. Едва ли это избавит их от погони, но тогда Ярко и Чернаве придется потягаться уже не с ней, лебедью, а с ним – Белым Князем Волков.

* * *

Все эти ночи после ухода Семиславы в лес Чернава ложилась спать с распущенными волосами, но одетая – готовая к дальней дороге. Под подушку она клала серебряную заушницу, за которой нарочно ходила на княжий двор. Эти заушницы тонкой работы, с пятью лучами на кольце, усаженными крупинками зерни, Семислава когда‑то привезла из отчего дома в числе своего приданого и носила все семь лет, пока не овдовела и не нарядилась «в печаль». Умелая ворожея, Чернава во сне проникала в Навь и следила оттуда за будущей невесткой так же надежно, как если бы сидела в избушке Марениных прислужниц, не спуская с нее глаз. Серебряное кольцо, будто маленькая луна, освещало ей тропки Нави.

И однажды ночью она увидела, как Семислава тихо встает и выходит под звездное небо. Как идет по тропе мертвых через ельник, как вступает в Пекельный Круг. Как опускает руки к черной гари, обращаясь к лицу спящей Лунной Невесты…

И больше – ничего. Сон оборвался. Но Чернава не проснулась: тяжесть бессилия навалилась на грудь, сковала руки и ноги. Как иногда бывает, если гибнешь во сне и мучительно пытаешься проснуться. Старая ведунья рвалась в Явь, но не могла выйти из темных вод Нави.

Очнулась она только утром, когда рассвело. С трудом села, осыпанная длинными, тонкими, полуседыми прядями волос, еще почти таких же длинных, как у молодой беглянки. Сердце билось, заполнив, казалось, всю грудь. Чернава поднесла руки к лицу, пытаясь восстановить в памяти сон. Он поддавался с трудом, будто залитый смолой. Одно она помнила ясно: в Навьем ельнике что‑то изменилось.

Прибравшись, Чернава велела позвать сына.

– Отправляйся в нашу Навь. Проведай невесту. Сон я видела нехороший – как бы не сбежала она.

Ярко переменился в лице. Приказав родичам готовить лошадей, он вновь вышел на свежий утренний воздух и быстро направился к избе Доброслава.

Тот уже собрался вместе с прочими на жатву и ожидал, пока выйдет челядь, стоя у двери. Ярко замер в десятке шагов. Доброслав был здесь, а значит, если Семислава и сбежала, то не с ним. Поздоровался старший брат вполне непринужденно. Ярко открыл рот, снова закрыл. Нельзя же спросить: правда ли Семислава сбежала? Знаешь ли ты что‑нибудь об этом? На смех поднимет. После потери Молинки и отказа Лютавы Ярко уже был готов лучше умереть, но не пережить еще одного позора. Поэтому он просто развернулся и пошел к себе, где отроки уже держали коня. Сначала нужно побывать в ельнике.

С собой Ярко позвал Живорада и его двоих сыновей: Державку и Зажита. Во весь опор они скакали через луг, потом через перелесок, через поле, где уже жали рожь; жницы, едва начавшие работу, еще бодрые по утренней свежести, разгибались и в удивлении провожали глазами четверых торопящихся всадников.

Они уже были на тропе через болото, когда впереди мелькнуло что‑то темное. Подумалось – медведь. И лишь когда «медведь» замахал руками и клюкой, Ярко придержал коня.

– Ушла! – Изо всех сил торопившаяся баба Полазка едва переводила дух. – Утекла лебедь ваша! С ночи. И короба ее нет. На Кругу нет, нигде нет!

Конь заплясал, вращаясь вокруг себя на узкой тропе. Ярко кусал губы, не зная, что делать. Хотелось немедленно мчаться куда‑то, ловить ускользающее счастье, но куда? В какую сторону улетела его лебедь?

– Поедем до избы! – Живорад, как человек опытный, тронул его за плечо. – Посмотрим, нет ли какого следа.

До избы жриц оставалось совсем немного, и Ярко послушался умного совета.

Но ничего похожего на след обнаружить не удалось. Исчезли немногочисленные вещи, принесенные Семиславой. Запыхавшаяся Полазка, приковылявшая вслед за всадниками, подтвердила: Бела Лебедь собрала все свои пожитки, до гребешка. Да их и было при ней самая малость…

– Своей волей, значит, ушла! – Живорад сокрушенно покрутил головой. – Худо дело, сестрич…

– Куда она могла уйти? – Ярко предпочитал не задаваться сейчас вопросом, почему она на это решилась. – Отсюда всего две тропы. К Гостилову она не пошла, там бы ее заметил хоть кто. Значит, к Упе?