Аня Васильева - Ведьма для боевого оборотня

– Эту, – сказала я.

Мужчины не обратили на меня внимания, обсуждая самую спокойную лошадь. Я подошла. В соседнем стойле стояла коренастая гнедая лошадь. Я обернулась. Белая всё так же, с надеждой смотрела на меня печальным взглядом. Я подёргала Бориса за рукав, привлекая внимание.

– Я хочу эту лошадь! – сказала я, указывая на «беляночку».

Борис бросил беглый взгляд в сторону белой лошади и отвернулся. Ну хорошо! Как хочешь! Я отперла дверцу и вошла к «беляночке» в стойло.

– Тихо-тихо, маленькая, – негромко произнесла я, протягивая к лошади руку.

У родителей в деревне был большой рабочий мерин, так что худо-бедно обращаться с лошадьми я умела. Лошадь заржала в ответ и коснулась моей ладони носом. И что-то дрогнуло внутри: моя!

Я подошла ближе и стала гладить её по спине, холке, а она тыкалась в меня мордой и тихонечко фыркала.

– Ух ты! – послышался позади удивлённый возглас конюшего. – Первый раз вижу, чтобы эта лошадь к кому ластилась!

Я улыбнулась. Секрет был прост: мы с ней друг для друга понимаем.

– Надо подход знать, – сказала я и обратилась к Борису: – Можно эту?

– Нет, – сразу отказал он. – Хилая какая-то! Сколько оружия она унесёт?

– А ведьмам не нужно оружие, – ответила я, потрепала лошадь между ушей и просюсюкала: – Не надо нам, девочкам оружие. Мы и без него можем. – Борис хохотнул, а я продолжила настаивать на своём: – Мы же не тебе лошадь подбираем, а мне. Мне нравится эта! Мы берём её!

– Что за лошадь? – спросил Борис у конюшего, глядя на «беляночку» чуть ли не с презрением.

Ну и пусть! Моя лошадь! Без неё не уйду! Пусть хоть в дезертиры записывают, хоть в тюрьму ведут, хоть на эшафот. Я выбрала её, и дала ей надежду, и теперь не имела я никаких прав отбирать её обратно.

– Лошадь редкая, – ответил конюший. – Всё время забрать порываются. Быстрая она. Заморские скакуны у ней в предках. Но, сам видишь, много веса ей не поднять. Да и не любит она никого. Сбрасывает.

– Как же она в армии оказалась, такая неказистая?! – заинтересовался Борис.

– Трофей! Говорят, лорд имперский на ней в бой поехал. Ехал бодренько, быстро, намного вперёд от своих вырвался. А наши оборотни аккурат перед ним и обратились. Всем полком! С тех пор лошадь никого к себе и не подпускает. И оборотней боится, как огня.

– Ну вот! Слышала? – окликнул меня Борис. – Нельзя нам её брать. Как я рядом с ней обращаться буду?

– А я с ней поговорю. Объясню, что ты не настоящий мишка, – ответила я, по-прежнему почёсывая «беляночке» морду.

– Ага. Игрушечный! Всё! Прекращай! Гнедую берём!

Я топнула ногой.

– Белую!

– Гнедую!

– Белую! Или ты едешь воевать один!

Вскоре мы выехали из столицы и направились к границе королевства. Борис пешком, я на изумительно изящной лошадке, которую назвала Беляночкой, как бы её не звали на самом деле.

Истинного имени лошади никто не знал. Её прежний владелец погиб в первом же бою, а в конюшне так и вовсе ей дали абсолютно неподходящее такой умнице обидное прозвище.

Когда Борис впервые его услышал, так смеялся, что я думала, крыша свалится нам на головы. В конюшне, услышав мою угрозу отправить его на войну одного – а его бы одного не выпустили и за городские ворота, – Борис побагровел от злости. Он уже набрал в лёгкие воздуха, чтобы в очередной раз отругать меня, но от взрыва ругани меня спас конюший.

– Зачем вам эта дурочка? – спросил он.

Мы с Борисом одновременно повернули к нему головы. Кого это он дурочкой назвал?!

Конюший указал на лошадь в стойле и пояснил:

– Лошадь эта – Дурочка. Никого не подпускает, кусается. Матвея, помощника моего, даже лягнула. Знатно он тогда о стену приложился… Ну и назвали мы её Дурочка. Так она дурочка как и есть!

И тут Борис громко захохотал. А Беляночка заржала от обиды. Пришлось погладить её по морде, чтобы успокоить.

– Дурочка?! Дурочка, говоришь?! – переспрашивал Борис, хохоча, а когда просмеялся, махнул на меня и на лошадь рукой. – Тебе подходит! Забираем!

– Жаль, что в конюшне нет коня с именем: Упрямый хитрый наглый солдафон! Тебе бы подошло!

– Да что ты… – начал Борис.

– Так вы можете любой лошади другое имя дать. Какое больше нравится, – снова перебил его конюший. – У нас тут все лошади сменные. Но это длинновато будет. Его бы сократить. Может, просто Солдафон?

– Не надо нам второй лошади! – рявкнул Борис. – Тем более с дурацким именем. Одной дурочки хватит!

Конюший перевёл взгляд с меня на Бориса, а затем обратно, и понял, что я имела в виду.

– Э-э, зря ты так, – протянул он. – Вы же пара.

– И что? – спросила я, начиная седлать Беляночку.

У родителей мерин редко ходил под седлом, чаще всего его запрягали в плуг или телегу, поэтому пришлось повозиться. Конюший взялся помочь.

– Ну как «что»? Вы пара: ведьма и оборотень. Вас связывают куда более прочные узы, чем простых смертных. – Конюший приблизился и с намёком спросил: – Вы же его наверняка не просто так выбрали. Это любовь!

Он подмигнул, а я чуть не выругалась. Ага! Любовь! Конечно! И не выбрала я его, а он заполучил моё согласие нечестным путём! Но конюшему об этом я говорить не стала.

– Да-да. Любовь зла: то ли медведя люблю, то ли козла!

Борис резко развернулся и вышел. Вскоре к нему присоединились мы. Никаких бумаг на лошадь оформлять было не нужно. Борис – боевой Зверь. Ему в пару положена ведьма, то есть я. А мне положена лошадь – моя Беляночка.

Распрощавшись с конюшим, мы продолжили свой путь. Я тихонечко разговаривала с лошадью, рассказывая ей про наши планы: добраться до границы, отправить Бориса на войну, а самим – как получится.

Борис со мной не говорил. Да и о чём бы мы могли вести разговор? Он хмуро поглядывал на меня через плечо, не отстаю ли, и бодро двигался городским воротам.

Ну, и многозначительно хмыкал, слыша, как я лошадь Беляночкой. Наверняка вспоминал имя, данное ей конюшим.

Королевские стражники проверили наши бумаги и пропустили без единого вопроса. Мы вышли за ворота. Пред нами лежали обширные столичные предместья, а за ними поля на многие вёрсты вокруг.

Борис изменился, как только мы прошли пост стражи. Взбодрился, выпрямился, становясь ещё выше и шире в плечах. Его шаг стал ещё скорее. Он бросал частые взгляды на далёкую полоску леса и, как мне казалось со спины лошади, пытался почуять его запахи прямо отсюда.

За городскими стенами воину-оборотню стало вольготно, а мне наоборот – неуютно. Не к такому будущему я готовилась.

– Ну ничего, Беляночка, справимся, – шепнула я лошади. – Где наша не пропадала!

Мы выбрались из предместий, когда солнце пересекло зенит и покатилось вниз с небосклона. Борис дал знак останавливаться.

– Всё! Людей почти нет, можно и обернуться.