Джон Раттлер - Истории о Призрачном замке. Люди и боги

– За что он тебя на этот раз?

Санна осторожно потрогала пальцами темный синяк под правым глазом.

– Какая теперь разница!

Хронвек нахмурился:

– Что значит – какая? Он тебя лупит без причины! Хочешь, я поговорю с ним? В тихом месте, когда рядом не будет его дружков?

Девушка улыбнулась как-то грустно и ответила:

– Значит, это не ты…

Гектор поднял бровь:

– Что – не я?

– Не ты убил Виго.

– Убил? О чем ты?

Она вытерла слезы:

– Стражники потеряли тебя на поле и пошли в город. Вечером на площади Виноделов Виго убил какой-то человек. Говорят – тот же, который напал на него днем.

Хронвек покачал головой:

– Это не я! – Санна кивнула.

– Я поняла. Тебе нельзя возвращаться в Ларию. Тебя бросят в темницу.

– Почему ты плачешь, Санна?

Она снова вытерла слезы и грустно улыбнулась:

– Мне его жалко. Не знаю, почему.

Гектор вдруг понял, что должен ее обнять. Он прижал девушку к груди, и она уткнулась ему в плечо. Они стояли так долго, и редкие путники с подозрением поглядывали на странную пару, стоящую в темноте на мосту. Потом Хронвек сказал:

– Пойдем со мной. Я смогу тебя защитить.

Она покачала головой.

– Нет. Я останусь. У меня тут мама. А Виго уже не сможет меня ударить.

И она снова заплакала. Хранитель отвел ее к дому старой Марфы, попрощался и пошел назад – в Морантану. Возможно, Стурастан прав, и ему действительно еще рано покидать Призрачный замок…

***

Гектор положил на подоконник золотистого жука, который залетел в приоткрытое окно больничной палаты. Жук принялся громко топать по пластику, ища выход.

– Похож на роганов, которые живут в Гриде.

Маркус Ирминг заворочался в своем гамаке, пытаясь размять затекшие мышцы, но тут же заскрежетал зубами от боли.

– Чертовы тряпки!

Хранитель сказал:

– К сожалению, лечебная линза цитадели для тебя не доступна. Наследие не позволит тебе задержаться в замке. И это не самая большая угроза, с которой ты там можешь столкнуться.

– Не самая? Ты про Даку Кад-Хедарайю?

Гектор кивнул:

– Тебя там многие не любят, мягко говоря.

– Нелюбовь я как-нибудь переживу.

– Не сомневаюсь, Ирминг. Но тебе не стоит забывать про Гратагарата.

– Это еще кто?

Хронвек вздохнул. Все-таки, Монарх не просто так нажил себе такую кучу врагов.

– Демон внутренней сферы Нижнего Плана. Ты заточил его в Зеве Великого Червя на добрых триста лет, а то и больше. Он оторвет тебе голову, как только увидит.

Ирминг скривился.

– Давай сменим тему. Эти разговоры дурно влияют на мое здоровье.

– Как скажешь.

– Расскажи, так что там было дальше, с этой Санной?

Хронвек пожал плечами:

– Не знаю. Я вернулся в цитадель, а в Гриде после этого не был ни разу. Красивый город.

Монарх закрыл глаза.

– Да. У меня тоже есть одна история про Ларию. Расскажу, когда меня вынут из этой люльки. Сейчас нет настроения.

Он с трудом отвернулся, чтобы Хранитель не видел выражения его лица. Он часто бывал в столице Гриды. У него там были дела.

***

У него там были дела.

Во дворце командир Пурпурной стражи любил баловаться ульмой. К королю Латанди Третьему Уравновешенному сложно было найти подход, он никак не хотел принимать стяжателей власти Морантаны, отказывался от благ вхождения в союз Свода и вообще вел себя крайне нейтрально, балансируя между Физемой и Морантаной с ловкостью циркового акробата. Поэтому Монарху было совершенно необходимо заручиться поддержкой кого-нибудь из окружения короля, а лучшего кандидата, чем начальник дворцовой стражи, найти было невозможно.

Но в этот раз полковник Кортон что-то был не в духе. Он заявил, что не нуждается в услугах Ирминга, что решил привести в порядок свое тело и дух, и все в таком роде. Отказался от порошка и фактически выставил мага вон. И вот теперь Монарх с недовольным лицом разглядывал изящные кинжалы, красиво разложенные на витрине оружейного мастера. Он бы с удовольствием загнал один из них в грудь этого спесивого солдафона!

Неожиданно его развернули, дернув за плечо, и ударили поддых. Заклинание Мгновенной защиты сработало, погасив часть первого удара и два последующих, держащие Монарха руки разжались, обожженные мощным разрядом электричества. Валламанг выпрямился и посмотрел в глаза человеку, который отважился поднять на него руку. Незнакомый солдат в кирасе городской стражи в ужасе отшатнулся.

– Ты – не он!

Монарх злобно рассматривал стражника. Тот вскричал, испуганно посмотрев на корчащихся на брусчатке сослуживцев, которых все еще коробило после удара током:

– Простите, господин! Мы обознались! На нем был такой же плащ с капюшоном! Мы сейчас же уходим, не извольте беспокоиться!

Его товарищи, подобно гусеницам, резво отползали подальше от мага. Солдат еще несколько раз поклонился, с каждым поклоном отступая на шаг, выпрямился, и, пробормотав в сотый раз извинения, развернулся, чтобы уйти.

И столкнулся нос к носу с ужасным незнакомцем.

– Ты меня ударил.

Блестящее, изящное лезвие кинжала вошло в грудь Виго. По металлу пробежал разряд электричества, прошел в тело солдата и стек в землю.

– Никто не смеет поднимать на меня руку.

Стражники в ужасе замерли, таращась на фигуру в капюшоне. Монарх запахнул плащ и не спеша побрел дальше. И никто его не преследовал.

Глава вторая.

Скурр.

Длинные лиловые полосы прорезали ночное небо, окрашивая землю в жутковатые цвета. Они уходили за горизонт, туда, где клубились зыбкие, туманные формы, пульсируя в такт сердца Гордона Фаркаста. Он знал, что должен следовать к ним, к этим гипнотическим импульсам – чтобы отдать им свою жизнь, и чтобы жить вечно. Теперь оно не манило старика, он сам искал с ним встречи. Хашат знало о нем все. Он так боится умереть, что выполнит любой приказ, лишь бы продержаться еще год. Или месяц. Или день – не важно. Старое тело Фаркаста уже не требовало вернуть ему молодость, оно просто хотело жить, пусть и в таком жалком состоянии.

Нужно только добраться. Расстояние в этом месте не имело значения – оно сокращалось в зависимости от силы, с которой Гордон хотел преодолеть путь, отделяющий его от безумного бога. Лиловые нити подхватили его трясущееся, исхудавшее тело, стремительно вознеся смертного над выжженной землей забытого мертвого мира. Он видел, как под ним проносятся почерневшие леса и высохшие до дна озера, видел рассыпавшиеся в прах города и деревушки, черные вены дорог и язвы, глубокие прорехи в земле, из которых выплывали новые лиловые нити, чтобы устремиться за горизонт, к меняющейся форме пульсирующего темного облака.

Это был мир торжества Хашат. Его безраздельная, абсолютная власть в этом месте была неоспорима. Какая-то ничтожная часть Гордона задавалась вопросом: "А зачем? Зачем нужна такая власть? Ведь власть подразумевает подчинение, а этот мир мертв. Тут нет жизни, тут некем править!»