Артем Кируш - Хроники Скитальца: Гнев мага

Вскоре Стизору сообщили, что работа над траншеей завершена, и после контрольной проверки в ров был спущен первый камень и работа закипела. Для этой тяжелой работы по добыче больших блоков из обтесанных каменных глыб использовали местных повстанцев, которых пленили, а также двух троллей ростом почти в пять метров, привезенных с родных островов северян. Троллей обмазывали грязью и ставили навес над ними, поскольку солнечный свет и жару они выносили хуже всех остальных. Сами глыбы тащили волоком с помощью буйволов, которые были в одной упряжке по четыре головы на один блок.

Стизор, скинув с себя куртку и отложив меч в сторону, с голым торсом и в поте лица носился ото рва, куда укладывались блоки, до чана, где до мелкой муки разбивали белого цвета хрупкие камни, которые нагревали, смешивали с водой и поливали этим раствором блоки для скрепления их между собой. Работать нужно было очень быстро, поскольку в случае малейшего промедления раствор схватывался намертво. Стизор уже сталкивался с этим ранее. Так однажды раствор застыл прямо в чане, и потом пришлось потратить полдня, чтобы выкорчевать его оттуда и очистить чан, не повредив его.

Работа пошла быстрее, когда Хорав, ранее стоявший рядом с остальными воинами, снял свою куртку и со словами: «Что же мы стоим, когда тут такое началось», – пошел в сторону места, где готовили раствор, волоча по земле за собой свой огромный молот. Хорав был лишь ненамного меньше ростом, чем Гонфрид, но коренастый и с небольшим животом, из-за чего казался меньшего роста. Молот его был явно работой гномов, а сам Хорав всем рассказывал, что его прадед в восьмом поколении по отцовской линии лично выбил его из рук короля гномов, после чего этот молот передавался в его семье от отца к сыну, став семейной реликвией. Существовала и вторая версия происхождения этого молота. Как-то один из его соплеменников сказал, что отец Хорава выкрал его у лавочника, но подтвердить свои слова он не смог, поскольку едва он успел закончить свою фразу, как его голова была размозжена тем самым молотом. Более никто не хотел выяснять истинное происхождение этого оружия.

Орудовал этим молотом Хорав превосходно как в битвах, так и в тот день при строительстве стены. Так он одним ударом раскалывал те камни на мелкие куски, которые загребали снова к центру большого валуна, а пленные повстанцы своими молотами добивали их до мелкого порошка, который засыпался в чан. После этого на валун подавался новый камень, который Хорав сокрушал вдребезги одним ударом. Гонфрид также присоединился к своим товарищам, но он нашел себе место среди троллей, которым помогал размещать глыбы друг на друга.

Работа была прервана лишь во время обеда, когда воздух накалился до предела и уже ни навес, ни вода не спасали. Далее, когда жара немного спала, они работали до поздней ночи, которая здесь наступала как-то очень неожиданно, словно кто-то в одночасье тушил свет, к чему северяне также не могли привыкнуть. Ведь на их родных островах даже после заката солнца зарево на горизонте освещало облака, а те, в свою очередь, отражали свет на землю.

Несмотря на усталость, Стизор, Гонфрид и Хорав вместе с несколькими соплеменниками после работы пошли в кабак Гонфрида, где после жаркого дня бокалы с пивом опустошались незаметно один за другим. Стизор даже не заметил, какой из бокалов оказался лишним, но, когда он встал на ноги, заметил, что координация движений нарушена, а почва под ногами нестабильна, как сообщил он в ту ночь своим друзьям.

Неспешным шагом он пошел мимо хижин, выверяя свой каждый шаг и движение, чтобы не упасть случайно. Стизор немного попытался ускорить свой шаг, когда он проходил мимо хижины Гонфрида, который в тот день, на удивление, ушел раньше остальных, опьянев еще раньше и сильнее Стизора. Стизор пытался скорее уйти оттуда, обеспокоенный тем, что скрип деревянной кровати и рычание Гонфрида, доносившееся за стенами, грозили обрушить всю хижину. Меньше всего в ту ночь Стизору хотелось бы заниматься восстановлением чьей бы то ни было хижины. Однако ускорение сулило ему падение, поэтому он был вынужден оставить эту идею и снова сбавил шаг.

На крыльце его ждала хозяйка дома также с кувшином теплой воды. «Сколько же раз ей пришлось подогревать воду в этот вечер, пока она ждала меня», – подумал Стизор, умывая свое лицо и тело. Когда он зашел в дом, там его встретили поклоном, как и в прошлую ночь, дети этой девушки. Увидев их, Стизор глубоко вздохнул и жестом руки потребовал их уйти.

– Не надо им меня ждать, – проговаривая каждую букву и активно жестикулируя, попытался объяснить чужеземец. – Они мне ни к чему. Пусть спят. Достаточно того, что ты меня ждешь. Я бы тебе сказал, чтобы и ты ложилась, но вынужден признать, что мне начинает нравиться эта церемония. Поэтому я постараюсь раньше возвращаться домой, чтобы тебе не пришлось так долго ждать. Не понимаешь, да? Как там ваш Лоуси разговаривает… Не надо это. Я приду. Дети спят. Ждать не надо. Дети спят уже, когда я приду. Все равно не понимаешь? Ладно, завтра объясню вашему Лоуси. Он расскажет тебе.

Стизор махнул рукой, прошел к кровати и рухнул на нее, словно уснул раньше, чем успел лечь.

– Что ты здесь делаешь? – прошептала Ульяна Ансгару, который стоял на карнизе возле ее окна.

– Пришел за тобой! Пойдем послушаем запах дождя! – так же шепотом отвечал парень.

– Если отец узнает…

– Никогда, – перебил ее Ансгар, протягивая руку девушке.

– Вообще-то, я была уверена, что ты приедешь раньше, – призналась девушка, перелезая в окно.

– Прости, но твой отец оказался более влиятельным, чем я думал.

– Что ты хочешь этим сказать?

– Я провел десять дней в яме из-за проявленного неуважения к барину.

– Ты шутишь?! – прервала его Ульяна, но по его взгляду было видно, что нет. – Прости, – еле слышно извинилась за своего отца девушка и нежно провела ладонью по его щеке.

Луна освещала капли дождя на траве и листьях деревьев. Было тепло, но легкий ветерок разносил свежесть ночного воздуха. Ночные птицы своим пением нарушали легкий шелест деревьев. Несмотря на их густую листву, в лесу было достаточно светло, ведь луна в ту ночь явно решила тягаться с солнцем в яркости своей.

В этот момент Ансгар вспомнил свой сон, который видел несколько раз годами ранее, о том, как он долго ехал в другой город ради встречи с девушкой. Во сне он понимал, что едва знаком с ней, поскольку был сильно удивлен, когда она пригласила его к себе домой на чашку чая. Дома у нее было очень уютно и необычно, на стенах висели ее собственные авторские картины, а в гостиной стоял причудливой формы музыкальный инструмент, который ранее Ансгар никогда не видел. Девушка тогда еще сказала, что он стоит неправильно, что во время ремонта его временно вытащили в узкий коридор, а потом решили его там оставить, но забыли развернуть, а теперь уже он не пролезал сквозь узкий дверной проем. Ансгар предложил перевернуть его, сначала уложив набок, но девушка громко рассмеялась, а потом пояснила, что после таких действий инструмент можно сразу выкинуть, ибо играть на нем уже будет невозможно.