Артем Кируш - Хроники Скитальца: Гнев мага

Неожиданно Ансгар подъехал вплотную к отцу Ульяны и по своему обыкновению наклонился очень близко к нему и заглянул в его черные глаза, которые казались бездонными, в какие обычно трудно смотреть, что всегда заставляют людей отводить свой взгляд.

– Что уставился, щенок? – первым прервал это противостояние взглядов Благояр.

– Пытаюсь понять, как у такого деспота родилось столь очаровательное создание. Видимо, мать ее прекрасна, ибо от тебя взять было нечего. В таком случае, что же такого в тебе разглядела твоя супруга… Ах, да! Совсем забыл. Вы ведь не всегда спрашиваете мнение девушек, главное, с отцом договориться, – насмешливым голосом отвечал Ансгар и потом более твердым голосом добавил: – Не вздумайте погубить таким же образом тонкую натуру дочери своей.

– Не твое дело, щенок! – взревел Благояр. – Как твое имя? Представься, тварь! Ты больше не жилец! – продолжал он кричать уже вслед уходящим спокойным шагом всадникам.

– Ансгар мое имя! Сын Рэгнвольда из рода Кришев. Найти меня сможете на Восточной заставе, – все дальше отдаляясь от усадьбы, прокричал воин.

– Что на тебя нашло и к чему все это? – недоумевал Торгуф.

– Помнишь, я часто рассказывал тебе о девушке из своих снов?

– Ты сейчас скажешь, что это она? Пожалуйста, скажи, что ты пошутил! Ты столько рассказывал о ней, я, исходя из твоих рассказов, представлял ее высшим творением, а тут эта тощая бледная курица.

– Сам не пойму, но что-то в ней есть такое, что не дает покоя.

– Вот совсем без шуток прошу! Прекрати!

– Не могу, ибо точно теперь знаю, что это она. К тому же я раньше во сне всегда видел только ее образ, ее глаза, улыбку, но накануне мне приснился очень странный сон, в ней я управлял крытой колесницей, но лошадей не видел, а вокруг играл струнный инструмент и голос мужской песни пел.

– Ты точно умом тронулся, – поставил диагноз своему другу всадник. – В таверну тебе срочно надо да уйти оттуда уже в сопровождении парочки женщин.

– Со мной все в порядке, мой друг. Хотя я, определенно, удивлен своему воображению, которое столь подробно нарисовало эту колесницу. Она двигалась крайне быстро и управлять ею было непросто, требовалось постоянно контролировать его. Не как лошадь, которая сама дорогу держит. И со мной были две девушки, тогда я еще был с ними незнаком, но видел их портреты, и одна была столь прекрасной, что я безмерно хотел, чтобы она села рядом со мной в повозку, и я ломал голову, как же это устроить. Поэтому решил заехать за ней сначала, но кто же сядет рядом с кучером.

Среди вариантов было сообщить, что вторая девушка страдает ожирением, и они сзади обе не поместятся, но она бы увидела ее, и тогда мой обман раскрылся сразу, а врать мне ей не хотелось совсем. Рассказать, что у той какая-то хворь, которая может быть заразной, также нельзя было, ибо дорога предстояла неблизкая, и они, разговорившись друг с другом, могли выяснить, что обе пребывают в добром здравии.

В общем, так и не придумав, как решить эту задачу, я пригнал повозку прямо к ее дому, а она уже стояла на крыльце. И на мое счастье, в этот момент ливанул дождь. Хороший такой, сильный и очень холодный дождь. Когда она подбежала к моей колеснице, не выходя из повозки, я протянул свою руку и крикнул ей, лишая ее времени на раздумья: «Прыгай скорее! Прямо с котомкой! Сам отнесу!» И она села рядом. Я под дождем был вынужден отнести ее багаж в задний ящик и изрядно промок, но больше всего меня удивило в тот момент, что я искренне переживал тому, что промокла она, что она может заболеть. Я переживал за человека, которого знал две минуты.

Когда она села в повозку, я с трудом сдержал свой восторг, ее зеленые глаза завораживали, длинные светлые волосы манили к себе, хотелось их погладить, коснуться ее тонких изящных рук. Причем я всегда любил длинные волосы, но желания трогать чьи-то волосы у меня ведь никогда не возникало ранее, мне чужие волосы всегда казались грязными или жирными, где порой еще водится какая-то живность, но сейчас мне хотелось прикоснуться к ее волосам, словно желал удостовериться, что они настоящие, как и сама девушка.

Если минутой ранее я ощущал на себе тяжелую усталость, то теперь я с ужасом принимал тот факт, что дорога не бесконечная и мы через несколько часов будем вынуждены расстаться. Чтобы не напугать девушку, сидящую рядом со мной, своим чрезмерным интересом, общался я с ними поочередно, хотя меня интересовала только одна из них.

– Да, ты у нас провидец, не только девушку, даже дождь разглядел в своем сне, – громко захохотал Торгуф, который, видимо, утомился слушать про сон своего приятеля.

Начался ливень.

Агвинар со своими друзьями на лошадях настигли Холгина с Вактином в нескольких километрах от Милинтила, которые уже давно вышли из Синемуса и гнали по широкой равнине свой караван со всей возможной скоростью.

– Жаль, Ваки, – с наигранной грустью произнес Холгин, увидев своих друзей. – Они живы, зря мы делили весь наш караван на две части, теперь они также станут претендовать на свою долю.

– Я тоже рад тебя видеть, мой друг, – улыбнулся маг.

– Ну, что там? – позабыв о всяком терпении, спросил Вактин.

– Их много, и они идут к нам, – быстро произнес Агвинар. – Вы знаете, что делать с товаром и деньгами, я скачу к Холуру, надо все рассказать ему. А вы готовьтесь к сражению! – крикнул вслед колдун и, не дожидаясь своих друзей, поскакал к городу.

– К сражению? – как бы про себя тихо произнес полурослик.

– Наконец-то! – не стал скрывать свою радость Сельфиан.

– Чему ты радуешься? – поглаживая свою бороду, задумчиво спросил Холгин.

– Я уж начал было думать, что мы зря столько времени тратили на тренировки Агвинара и подготовке к войне, о которой он уже давно предупреждал нас. Не знаю, как он предсказал ее, но теперь мы видим, что он был прав. Хотя чему удивляться, он ведь колдун.

Агвинар же тем временем направил своего коня на восток, где у подножья гор расположился Милинтил. Он пересек реку Симдар вброд и уже ехал мимо бескрайних желтых полей, простиравшихся вдоль стен города. Мимо мелькали старые хижины, которые крестьяне использовали для отдыха во время работы в полях и хранения орудий труда. Это были низкие бревенчатые лачуги с соломенной крышей, многие из которых обветшавшие и покосившиеся от своего возраста.

Маг подъехал к воротам города, окруженного деревянными стенами около четырех метров в высоту. Столбы плотными рядами окружали город. Только с северной и восточной стороны не было стен, так как там невозможно было пробраться в город благодаря отвесным скалам, которые начинались сразу же за крайними домами Милинтила.