Артем Кируш - Хроники Скитальца: Гнев мага

– Ты сказал, большой господин, – с писклявым акцентом отвечал ему Лоуси, словно выдавливал из себя каждое слово, а вены на его тонкой шее от этого набухали так, что казались готовыми разорваться и лопнуть, – Уважаемый, ты сказал. Лучшую женщину надо, ты сказал. Очень большой господин, ты сказал.

– А я, по-твоему, кто? – замахнулся в желании ударить его воин. – Конский член, что ли?

– Не знаю «член», – покачал головой старик, не пытаясь уворачиваться от возможного удара, – конский, конечно. Господин конский.

Даже Стизор в этот момент не выдержал и засмеялся во весь голос, а его друг, видя смех своего сурового товарища, пожимал плечами:

– Ну вот, что ты с них возьмешь. Назвал меня конским, потому что в его голове, лишенной мозгов, конь ассоциируется с достатком. А ты говоришь про крепость. Про кабак. Кабак нужен здесь больше, чем каменная стена вокруг селения. Боевой дух воинов должен быть крепче любых стен, а как его без хорошего питейного заведения поднять в этой проклятой земле.

Девушка, о которой говорил Гонфрид, действительно отличалась от других. Она была на голову выше всех остальных, ее волосы были смолисто-черного цвета, в отличие от преобладающих русо-выцветших волос местного населения. У нее была такая же смуглая кожа, но размер груди был практически сопоставим с формами женщин, которых северяне привыкли видеть на своих островах. Остальные девушки вовсе казались все на одно лицо, одного типажа, спутать их было проще простого. Одна из первых шуток, которую придумали соплеменники Гонфрида, прибыв на эти земли, заключалась в предположении, что мужья местных женщин не могут отличить своих жен от других, как и жены их никогда не пытались это сделать в отношении своих мужей.

Разве что взгляд некоторых девушек отличался. Так и в данном случае, некоторые, утомленные скорбью, притупили свой взор в землю, некоторые смотрели с ненавистью, хотя Лоуси беспрестанно делал им какое-то замечание на своем наречие, но даже в этом случае кто-то выдавливал из себя улыбку, а кто-то пронизывал старика испепеляющим взглядом, от которого тот еще сильнее прижимался к земле, хотя и ранее он стоял, сгорбившись параллельно земле. Среди них была и та, у которой глаза горели, и она с неприкрытым интересом разглядывала Стизора.

В итоге Стизор, практически не раздумывая, ткнул пальцем на одну босую девушку, которая выглядела не старше двадцати лет, но накопленная мудрость в глазах свидетельствовала, что она едва ли младше Стизора. Девушки в этих землях, то ли в силу своего невысокого роста, то ли за счет какой-то магии, все выглядели гораздо младше своих лет. Поэтому об их истинном возрасте можно было только гадать, а когда спустя месяцы обитания среди них у островитян складывалось впечатление, что они уже научились точно разгадывать их возраст, в этот момент появлялась девочка, которая выглядела лет на пятнадцать, захватчики прибавляли к этой своей оценке на всякий случай еще пятнадцать лет, но для большей уверенности добавляли еще пять лет и высказывали свое предположение о ее возрасте в тридцать пять лет, а в итоге выяснялось, что ее внучке уже пятнадцать, а дочке через пару лет наступит тридцать пять.

– Друг мой! – положил свою широкую ладонь на плечо Стизора Гонфрид. – Ты уверен? Посмотри на эту женщину с грудью. Я готов уступить ее тебе, раз сам не заметил раньше.

– Я не за женской грудью сюда прибыл, – сухо и с глубокой тоской в голосе напомнил ему Стизор.

– Тогда эти груди я забираю себе! – торжественно заявил Гонфрид.

– У вас уже есть дом, милый лорд, – пытался протестовать Лоуси.

– Я переезжаю, – громко захохотал Гонфрид, и смех его, граничащий с истерикой безумца, ясно дал понять всем, что сейчас не время для споров.

Лоуси обронил короткие фразы на местном наречии, девушка, которую выбрал Гонфрид, что-то пыталась возразить, но старец поднял с земли камень и с силой швырнул в нее, продолжая изливать какие-то ругательства. Та ловко, с грацией лесной кошки увернулась от камня, буркнула какое-то проклятие на старика и потопала, поднимая пыль своими деревянными сандалиями, в сторону своей хижины.

Кабак Гонфрида выдался на славу, как искренне подметил Стизор. Он даже попытался создать атмосферу таверн с их родных земель, развесив черепа разных животных на стенах на фоне мехов хищных зверей. Он даже наладил пивоварение, результат которого после годовалого путешествия вдали от дома показалось его другу вполне пригодным к употреблению. Захмелев от напитков после долгой дороги, Стизор разоткровенничался и в один момент даже не давал вставить слово своим старым друзьям, но вскоре крепко обнял всех и попросил проводить его до хижины.

Там его ожидала хозяйка дома, которая приготовила в глиняном кувшине теплую воду, которой на крыльце она собственноручно омыла ему ноги. Стизор, который до жути боялся щекотки, пытался возразить, но его скромные познания слов местного наречия под влиянием пива не позволили ему внятно объяснить уязвимость его стоп, а женщина повторяла имя Лоуси и озиралась по сторонам. Решив, что этот старик запугал всех и держит своих соплеменников в неописуемом ужасе, Стизор согласился на формальную часть, но был крайне удивлен тем, что, когда мягкие ладони девушки нежно коснулись его ног, он не испытал чувства отторжения, ему не было щекотно в этот раз.

– Ядреное пиво, – вслух проговорил мужчина, оправдывая отсутствие щекотки.

После этого он снял свою одежду и принялся омывать все свое тело, начиная с головы, шеи, рук и плеч. В этот момент закончилась вода. Женщина низко поклонилась, юркнула с крыльца за угол дома и тут же вернулась с новым кувшином теплой воды. В этот раз вода была не столь комфортной, как в первом кувшине, видимо, не успев остыть должным образом, и немного обжигала тело Стизора, но мысль о том, что обжигающая вода еще сильнее обжигает паразитов на теле, придала ему сил. По крайней мере, так его подбадривала бабушка, когда в младенчестве купала его, а он жаловался на температуру воды.

Умывшись, Стизор обернулся тонким полотенцем вокруг талии, взял свой меч и прошел в дом. Там маленький мальчик лет пяти и девочка одиннадцати лет стояли посередине хижины и низко поклонились ему, когда он вошел. Стизор крепче схватился за полотенце, дабы исключить его несанкционированное падение на пол при детях, а второй рукой прикрыл зачем-то свой живот и машинально поклонился в ответ, но, тут же опомнившись, махнул тыльной стороной ладони, словно пытаясь прогнать их. Дети молниеносно исчезли за перегородкой, которая делила хижину на две части.

– Учти! – громко пригрозил мужчина. – Чтобы они не шумели!

Девушка молча смотрела ему в глаза, словно пыталась прочитать в его взгляде, о чем он хотел сказать. Стизор, раздосадованный своей неудачной попыткой что-то объяснить человеку, не владеющего их языком, прошел вглубь комнаты и лег на кровать, сооруженную из того же материала, что и вся хижина. В этот момент девушка потушила лучину, освещающую комнату, подошла к кровати и хотела лечь рядом с ним, но Стизор оттолкнул ее и жестко произнес «нет» на местном наречии. «Найди себе другое место для сна», – добавил он уже на своем родном языке. Хозяйка дома ушла спать к детям.