Виктория Стрельцова - Рыжее (не)счастье Темного

Коридоры дворца стали покрываться холодной, голубой коркой. Она разрасталась, ширилась, охватывая все новые и новые территории. Еще немного и мой дом превратится в мертвое, холодное изваяние.

На лестнице, в недвижимой позе замерла та самая смешная девчушка в чепце, что утром заходила ко мне в комнату. Одной рукой она обхватила перила, а второй держала длинную юбку, словно второпях спускалась на первый этаж.

– Хвала Пресветлому Йону, – прошептала я, восхваляя богов. – Хоть одна живая душа.

Если бы я только знала, что жизни в ней уже нет… Девушка смотрела вдаль пустыми льдинками глаз. Ее губы чуть приоткрыты, словно она хотела что-то сказать. Не успела… Кожа стала твердой, мертвецки-бледной. Бедняжка замерзла насмерть.

Ириска переминалась с одной лапы на другую и терпеливо ждала, когда хозяйка наконец-то покинет это место. Но я не торопилась. Здесь еще могли остаться те, кому так необходима моя помощь.

Я поднялась на третий этаж дворца. Ледяные скульптуры, которые время от времени встречались на моем пути, пугали до дрожи в коленях. Добравшись до библиотеки, я разожгла камин. Книги – прекрасное топливо, как бы неправильно это не звучало.

Обогрев ладони, я снова вышла в коридор. Казалось, время замерло, остановилось навсегда. Но нет. За окном уже сгущались сумерки. Дворец утопал во мраке.

На мой зов так никто и не откликнулся. Ни в эту ночь, ни в три последующие. Все те, кого я находила в хитросплетениях коридоров, были навсегда лишены возможности дышать, смеяться, улыбаться. Матушку я отыскала на второй день. Она сидела у окна гостевой комнаты, сжимая в руках медальон в виде большой грациозной черной кошки – подарок отца.

Я осторожно вынула из ее одеревеневших пальцев украшение и крепко сжала в руках, устремляя свой взор через стекло. Зверинец был скрыт от моего взгляда деревьями, с густыми зелеными шапками. Белые мухи не пощадили даже их, облепили со всех сторон, заставив изумрудную листву потемнеть, скукожиться.

Я прислушалась. В саду царила гробовая тишина. Ни привычных птичьих песнопений, ни звериного рыка, ни-че-го.

Все эти дни я без устали пыталась поддерживать тепло. Мечтала воскресить дворец, вернуть его к жизни. Глупая. Я зажигала один камин вслед за другим, поддерживала огонь. Все было тщетно. Я была не в силах справиться с этой непосильной задачей.

Почему в этом хаосе уцелела лишь я и Ириска? Почему холод пощадил меня? Почему сжалился? Вопросы, ответов на которые у меня не было…

К концу третьего дня я окончательно выбилась из сил. Оставаться за стеной больше не имело смысла. Я должна добраться до города. Должна узнать коснулась ли их эта беда. В конце концов, возможно горожане смогут нам помочь. Смогут помочь своей принцессе Астрид.

Накинув тяжелый плащ из бордового бархата, в который я куталась холодными дождливыми вечерами, спустилась на первый этаж. За спиной котомка, доверху наполненная съестными припасами и водой. Из кабинета матушки я прихватила несколько артефактов, которыми по воли случая умела пользоваться. Неизвестно, сколько времени займет у меня дорога до города и обратно. Я все еще свято верила в то, что вернусь обратно, к прежней жизни. Как оказалось, зря…

Узкая тропинка тянулась через лес. Ириска бежала впереди меня, оставляя на белом покрывале аккуратные следы от мохнатых лапок. Она с интересом изучала белых мух, превратившихся в рыхлое покрытие, накрывшее зеленую траву и цветы. Нюхала, осматривалась, словно пыталась понять, как ей теперь жить в новых, непривычных условиях.

Ноги по щиколотку проваливались в колючее, холодное покрывало. Пальцы в башмачках, не предназначенных для столь низких температур, озябли. Увы, эта пара была лучшее, что я смогла отыскать.

Раньше мне казалось, что первый выход за ворота дворца вызовет восторг, радость и предчувствие чего-то необычного, нового. На деле же все оказалось иначе. Я шла в подавленном состоянии, мысленно снова и снова возвращаясь к дворцу, где жизнь замерла. Возможно навсегда.

Я шла наугад. Шпили дворца, по которым я могла хоть как-то ориентироваться, уже давно скрылись из виду. Раньше мне казалось, что до города рукой подать.

Солнце клонилось к закату, и мы остановились, чтобы в очередной раз отдохнуть, перекусить и набраться сил. Я вынула ломоть хлеба, краюху козьего сыра и несколько печеных булочек присыпанных сахарной пудрой. Для Ириски я припасла вяленое мясо. К сожалению, поохотиться в такую погоду ей вряд ли удастся.

Бидон, наполненный водой наполовину, замерз. Жидкость превратилась в кусок льда. Я попыталась согреть сосуд ладонями. Тщетно. Придется израсходовать столь ценные крохи магии, хранимые артефактами.

Небольшой продолговатый серый камешек я положила на заранее расчищенную от белых мух поверхность. Насекомые покорно отодвинулись в сторону, сбившись в небольшие кучки. Артефакт вспыхнул мягким красным светом. Вверх от него поднимался теплый пар. Белые мушки, что лежали ближе всего побледнели, уменьшились в размере и превратились в капельки воды.

– Они бояться тепла, – догадалась я, поддерживая бидон над клубами пара. – Оно поможет нам прогнать их. Вот только где раздобыть такой большой источник энергии, которому будет под силу нам помочь?

Ириска отвела глазки бусинки. Ей это было неизвестно. Вытянув передние лапы, она устало опустила на них мохнатую рыжую мордочку.

Утолив жажду, я оценила свои скудные припасы: немного хлеба, пару кусков вяленого мяса, несколько глотков воды и горсть спелых ягод. Из артефактов остался небольшой шар молочного цвета. Точно такой же матушка использовала для связи с Ангусом. Возможно, и мне удастся связаться с ним и рассказать о случившемся. Что-то мне подсказывает, что старик знает гораздо больше, чем я о той напасти, что погубила дворец и его жителей.

Следом рука нащупала небольшой прямоугольник, с острыми как бритва углами. Я осторожно вынула его и всмотрелась в мутную темно-зеленую гладкую поверхность. Кто бы мог подумать, что этот миниатюрный артефакт может гасить любую магическую силу в радиусе нескольких десятков метров. Использовать его раньше мне еще никогда не приходилось.

И последний предмет, предназначение которого мне было неизвестно, многогранник. Его белоснежная поверхность была испещрена бурыми разводами и вкраплениями. Я сжала его в руке. На деле он оказался гораздо тяжелее, чем могло было показаться. Интересно, на что способен этот камень?

Сумерки окутали высокие деревья. Белые шапки, надетые на них, потерялись из виду с наступлением ночи. С неба снова посыпались надоедливые мошки, которые так и норовили опуститься на мой бархатный плащ. Тишина опустилась на землю. Лишь редкие порывы ледяного ветра нарушали этот чарующий природный покой.