Дмитрий Сычёв - Осколок

Медведица встала на задние лапы и загородила собой своё потомство, готовая убить каждого, кто сделает ещё хоть один шаг ближе. Над дорогой летали крики людей и оглушительный рёв зверя. Стражники делали короткие выпады мечами с разных сторон, и шерсть медведицы кое-где уже слиплась от крови.

Молчун снова пронзительно свистнул. Его руки не останавливались ни на секунду, продолжая свой причудливый танец. На этот раз он смотрел на медвежат. Твёрдо и спокойно, словно он не на лесной дороге рядом с взбешенной медведицей, а на ярмарке, в столице Левнара знаменитой на всё королевство своим зверинцем. Медвежата притихли и завороженно уставились на Молчуна.

Полоса воздуха между ними исказилась на миг, поплыла словно от жара. Лицо человека исказила болезненная гримаса, а медвежата истошно завизжали и кинулись прочь, в кусты. Громкое шуршанием удалялось в глубь леса. Медведица оглушительно заревела на людей и кинулась вслед за медвежатами, ломая подлесок.

– Что такое? Медведь? – из кустов с другой стороны дороги вынырнула крупная девушка с мёртвым тетеревом в одной руке и луком в другой – Отогнали? Расшумелись так, что всё зверье в округе распуга… – она осеклась, увидев стражника с почти оторванной головой, лежащего в луже крови.

– Медведица. С медвежатами. – Молчун нахмурился ещё больше обычного и утёр рукавом ручьём побежавшую из носа кровь. – Медвежат шуганул, мать за ними убежала.

– Лошадь не укокошила, так вы решили? – Далур снова принялся поправлять перевязь десятника. – Дед с минуты на минуту помрёт. В селение его нужно, мне его лечить-то нечем, а рана ой какая поганая. Как тебя там? М-м-м… Толс! Хорош хрипеть, подгоняй своих, его быстрее к лекарю нужно.

– Вини! Гар! Быстро погрузите его в те… Телегу. – Толс держался за грудь и жадно вдыхал воздух. Он сделал неопределенный жест в сторону покойника. – Торн! Бери мою лошадь и стрелой в Каменную Топь, гони вперёд нас! – с каждым словом голос становился всё увереннее. – Пусть врачеватель тамошний готовится принять десятника. Скажи, что у него голова пробита, пусть готовит всё нужное! Гар, ты давай правь телегой. Гони быстро, но аккуратно. Не растрясти бы его совсем, до смерти. Ну, живо!

Нещадно погоняя лошадь и разбрасывая комья грязи, стражник скрылся за зарослями кустарника на изгибе дороги. Вскоре стихли и его крики.

Тропа стала споро исчезать под телегой. Споро, но совсем не весело. Далур склонился над раненым и время от времени что-то плескал из своего пузырька на повязки, приговаривая: «Та-ак, может, и сдюжит. С-сука, мозги наружу. Держись, дед».

Телега то и дело подлетала и тряслась. На особенно больших кочках не понижая голоса, дварф говорил всё, что думает о таких возницах, и что можно доверять людям с такими руками. Далур ловил на себе недобрые взгляды, но надолго от десятника не отвлекался. Позволял себе лишь с вызовом поглядывать секунду другую в ответ, и только. Ну да пусть косятся, главное, чтобы делу не мешали.

Хмурое небо заразило весь мир своей мрачностью. Всё вокруг затянуло стремительно сгущающимися сумерками, и тёмный лес по обе стороны дороги слился в мельтешащие чёрные стены. Ямы и ухабы на тропе стали едва различимы, а на каждый подскок телеги Далур привычно отвечал крепкой бранью.

Лес резко закончился, как швея ножницами обрезала. Уже совсем стемнело. Ветер доносил от селения едва уловимый запах дыма и чего-то съедобного. Над чёрной полосой на возвышении то тут, то там, виднелся свет в незакрытых ещё ставнями окнах. По обе стороны ворот горели два огромных факела, освещая добротные створки. За ними кроме темноты, ведущей вглубь посёлка нельзя было ничего разобрать. Истошно лаяли собаки и прыгали вокруг своих хозяев, кажущихся такими маленькими издали.

Гар не жалел лошадей и гнал всё быстрее и быстрее. Он изо всех сил торопился доставить раненого десятника к лекарю живым.

Фигурки людей стремительно росли, по обе стороны от ворот стал проглядываться частокол, да и сами ворота стали обрастать деталями.

– Осади. Не довезли, – прогудел Далур и смачно, с досадой, сплюнул на пыльную обочину. – Толс! Вергард умер.

– Вставай. Надо завтракать и идти. Толс сказал, будет ждать у старосты через час после рассвета, – над только недавно задремавшим дварфом нависла фигура Арди.

Едва светало. Сквозь небольшие оконца у крыши проглядывалось медленно сереющее небо. Сильно пахло свежим и чистым сеном.

Далур привстал на локтях и огляделся – глаза напряжённо прочесали тёмные углы.

Никого.

Дварф заметно расслабился и размашисто потянулся, до хруста в суставах и дрожи в руках. Ещё одна ночь прошла. Пускай она снова была почти бессонной, но зато до вечера можно не бояться… Далур пододвинул свои тяжёлые, подкованные сапоги ближе и принялся перематывать портянки.

Молчун сидел у расстеленного на сене плаща, разламывал свежий хлеб и разливал по глиняным чашкам молоко. Арди взяла небольшой узелок из ткани и развернула его. Там оказались несколько толстых ломтиков мягкого домашнего сыра. Всё это богатство они выменяли на тетерева так удачно добытого вчера. Ну и с дороги ещё остались вяленые полоски мяса. Завтрак обещал быть вкусным и сытным – как раз то, что нужно перед тяжёлым и долгим днём.

– Видок у тебя так себе! Чего, не спал всю ночь? – спросила Арди дварфа и отправила в рот кусок хлеба.

– Не спалось, вот и не спал, – Далур спросонья не понял вопрос девушки. Он подсел к еде и принялся вяло жевать полоску мяса. Покрасневшие глаза дварфа уставились куда-то в пустоту, а брови привычно сошлись на переносице.

– А ты куда? Не голоден что-ли? – Арди недоумённо посмотрела на отошедшего в сторону Молчуна. – Кто знает, будет ли обед…

– Успею.

Дварф и девушка жевали с аппетитом и поглядывали на Молчуна. Тот сидел неподвижно и если бы не медленно вздымающаяся грудь, его можно было бы принять за изваяние. Минуты тянулись одна за другой, пока, наконец, Молчун не встал и принялся ожесточённо тереть лицо ладонями.

– Что это ты делал? – Далур недоверчиво уставился на мужчину. – Ты просто молча сидел как статуя.

– Думал, – буркнул Молчун и в свою очередь принялся за еду.

Арди и Далур почти доели, и теперь лишь не торопясь пили свежее молоко. Молчун налегал на сыр и хлеб. Крошки падали на плащ, но мужчина аккуратно их собирал и отправлял в рот.

– Вергард мёртв, а договорённость была только с ним, и то устная, – девица потянулась и сладко зевнула. – Не зря же столько времени тащились в глушь. Зима на носу как-никак. Деньги на зимовку ой как пригодятся. Думаю, Толс знает, о какой сумме шла речь, но всё же не хотелось бы потратить столько времени впустую.