Екатерина Шитова - Русалочья обитель

На самом деле, еще никогда в жизни ни один мужчина, даже собственный муж, не вызывал у неё таких бурных эмоций. Когда она вспоминала его взгляд из-под темных ресниц, его плотно сжатые губы и волевой подбородок, у нее замирало сердце и перехватывало дыхание.

***

В следующий раз она увидела его в лесу, когда они со Стасом заготавливали дрова. Зимой они не жили в избушке, но Стас иногда приходил сюда на лыжах.

Лена ждала, пока муж наточит пилу, и ходила недалеко от него, собирая дикую малину в маленький бидончик. Мужчина появился внезапно, заставив Лену снова замереть на месте. Он пристально смотрел на нее зелеными глазами, и она тоже не могла отвести взгляда от него, словно завороженная, покрывшись с ног до головы мурашками.

Потом мужчина развернулся и исчез между деревьями. А несколько мгновений спустя ее окликнул Стас:

– Ну где ты там застряла? Копошишься в кустах, как курица! Сколько можно тебя звать?

Лена вздрогнула, проглотила обидный комок, подступивший к горлу, и поплелась в сторону мужа. Семейная жизнь и данная ею клятва все сильнее и сильнее тяготили ее…

Лена стала ходить в лес каждый день, выдумывая для этого различные причины. На самом же деле, она надеялась еще хотя бы раз встретить незнакомца. Но все без толку. Один раз ей показалось, что она заметила между высоких елей мелькнувший силуэт, но, присмотревшись, поняла, что это всего лишь тень дерева, качающегося от ветра…

***

С первыми осенними заморозками Лена и Стас переехали к свекрови. Лене не хотелось покидать избушку, она просила у Стаса остаться и пожить там подольше, но спорить с мужем было бесполезно.

Свекровь не любила Лену и старалась всячески усложнить ей жизнь. Но главная ее претензия к девушке состояла в том, что Лена не могла забеременеть. Она называла ее «пустышкой» и относилась к ней с презрением.

Стас молчал, но по его взгляду она видела, что он во всем согласен со своей матерью. Иногда Лене и самой казалось, что ребенок скрасил бы ее безрадостное и одинокое существование.

***

В день, когда поселок белым покрывалом накрыл первый снег, людей снова взбудоражила новость о том, что на окраине видели волчью стаю. Старуха Клавдия пошла среди ночи по нужде и при свете луны увидела волков, бегущих в сторону леса.

– Явились, значит! Вот и славно. Перестреляю всех оставшихся, и дело с концом, – пробубнил Стас себе под нос, накинул на себя полушубок и вышел на улицу.

Лена не поняла смысла его слов и испугалась. Она быстро надела пальто и выбежала вслед за мужем.

– Мужики, готовьте ружья! Перестреляем этих тварей, чтобы другим их собратьям не повадно было к поселку приближаться! – кричал Стас на центральной площади, где кучками топтались мужчины.

Лена, выходя с хлебом из магазина, прислушалась к их бурному разговору. Облаву решено было начинать завтра утро.

Лена пришла домой с тяжелым сердцем, положила хлеб в буфет и поняла, что у нее оставалось всего несколько часов, чтобы найти незнакомца и предупредить его об опасности.

Она быстро написала мужу записку о том, что кое-что забыла в лесном домике и переночует сегодня там. Поверит Стас или нет – у Лены не было времени думать об этом. Одевшись, она стремительно выбежала из дома…

***

Снега было еще очень мало, по мерзлой земле идти было легко, и Лена заходила все дальше и дальше в лес. Наконец, она дошла до лесной избушки, а потом и до той поляны, где волки окружили ее в прошлый раз. Вокруг было тихо, лишь высоко в кронах елей шумел ветер.

Из-под тонкого слоя снега пробивалась пожелтевшая сухая трава. Лес был загадочным, беззвучным, безмолвным, таким он бывает только поздней осенью – готовым уснуть до первых весенних капелей.

Лена, то и дело оглядываясь по сторонам, продолжала идти все дальше и дальше. Казалось, что поблизости нет никаких волков, что они уже давно ушли отсюда. Она подумала, что зря сюда пришла и только сейчас почувствовала, как сильно замерзли руки без варежек. Поторопившись, она забыла варежки дома.

Засунув покрасневшие кисти поглубже в рукава пальто, Лена остановилась, запрокинула голову вверх и закричала: сначала неуверенно, а потом все громче и громче. Если стая где-то поблизости, то они услышат и откликнутся на этот зов.

Лена кричала, словно одинокая, несчастная волчица: раз, другой. Она всегда чувствовала свое бесконечное одиночество, но сейчас оно особенно сильно щемило душу. К одиночеству примешивалось и предчувствие беды.

Лес по-прежнему был тих, нигде Лена не слышала посторонних звуков, не ощущала чужого присутствия. Душу раздирали в клочья переживания. Она выла, зазывая стаю и одновременно изливая наружу что-то свое, личное, невысказанное, долгое время спрятанное глубоко внутри.

Когда голос совсем охрип, Лена присела на ствол поваленного дерева и закрыла лицо руками. В груди разлилась горечь, как будто бы она пожевала листик полыни и проглотила его. Обидно было думать, что она пришла сюда зря, что не сумела предупредить незнакомца и его волков об опасности.

Может быть, ей приснилась та стая? Может быть, ничего и не было, и она все себе придумала? Может, она просто понемногу сходит с ума?

За спиной что-то зашевелилось. Лена вскочила на ноги, обернулась: между деревьями стоял волк.

– Это не сон, это не сон! Меня услышали! – прошептала Лена в изумлении.

Огромный зверь не шевелился, не спускал с Лены глаз, но страха в ее душе не было, лишь смутное ощущение того, что глаза волка ей знакомы.

Волк медленно подошел к Лене, и она, опустившись на колени, неуверенно дотронулась рукой до его морды. Это было похоже на волшебство, на сказку, но не на реальность и уж точно не на Ленину жизнь. Могучий, дикий зверь склонил голову перед хрупкой девушкой с бледным лицом, перед ней, Леной… Разве такое возможно?

Шерсть волка была жесткой и теплой на ощупь. Лена чувствовала, как постепенно отогреваются ее озябшие руки. Она склонила голову, и волк послушно ткнулся мордой в ее лоб. Душу наполнило блаженство, как будто бы именно этого волка так не хватало Лене, именно без него ей было тоскливо и одиноко жить.

Несколько мгновений оба стояли, не шевелясь. А потом Лена сказала:

– Уводи свою стаю из наших лесов. Завтра мужчины организуют облаву, они не успокоятся, пока не найдут и не истребят вас всех до единого.

Лена посмотрела на волка и внезапно отшатнулась от зверя: на ее глазах с ним начало происходить что-то странное и непонятное. Лапы стали расти, вытягиваться, туловище выгнулось дугой и сотрясалось в судороге, чудовищно деформируясь и сбрасывая шерсть. Волчья морда безобразно округлялась, постепенно превращаясь в подобие человеческого лица…

Зрелище было настолько омерзительным и не поддающимся человеческому пониманию, что Лена зажмурилась и в ужасе закрыла лицо руками. Из ее груди вырвался сдавленный, полный отчаянья, крик…