Татьяна Нурова - Чудная Деревня. Книга первая. Начало

И мне было любопытно, как – они ведьмы и колдуньи, это делают, разводят руками или шепчут заклинания, варят отвары в полночь или …. Я часто размышляла об этом и приставала с вопросами к бабушке. Ну а к кому еще. Сначала бабушка просто от меня отмахивалась, но постепенно я ее допекла расспросами о целительнице Марии. Целительство мне было особенно интересно, уметь лечить все болезни, это ведь невероятно востребовано и почетно. Тем более Мария часто прибегала к нам домой пошептаться с бабушкой. А меня при этом из комнаты всегда выставляли.

– Да какая она целительница,– раздраженно сказала бабушка.

Когда я снова завела разговор о Марии, и допекла ее особенно.

– Силы у нее нет, так, где то – что слышала, что то видела.– Завелась бабушка. – Просто, дурит, она людей,– у нее это хорошо выходит. Да и зелья ее, – обычная трава с огорода. Так людям головы заморочит, и ведь верят ей. Да сильно то больные к ней не идут. Она ж, понимает, что навредить может, и осторожничает. – Если видит болезнь, так к врачу отправляет. – А здоровым городским бабам делать нечего, вот они по гадалкам и ходят. – Они верят и им вроде как помогает. А так приглядеться, так обман один. Так что не забивай Елена голову ерундой всякой и учись лучше.

Я расстроилась, значит только обман, а так хотелось чуда. Бабушка помолчала немного, подумала, колеблясь говорить мне или нет. Потом решилась, присела на диванчик и, вздохнув, сказала.

– Не все лгуны, внучка, есть люди с даром, их мало и они обычно скрывают свои способности. Ведь это проклятье для человека, такие способности счастья не приносят.

Как проклятье,– не утерпела я. Ведь, это же, так здорово, – уметь такое делать.

Послушай меня,– продолжила бабушка,– И не перебивай, коли хочешь слушать. – Я знаю, о чем говорю. В нашей семье есть дар и, и – за, этого все наши несчастья.

Я,– даже, – наверное, дышать перестала. Еще никогда бабушка не разговаривала со мной так откровенно.

– Даже те в семье кого дар не коснулся обычно маетные и несчастные. Продолжала между тем бабушка. – Ты свою мать вспомни, не с кем ужиться не может, вечно, что то ищет. Да и моя жизнь только трудности и невзгоды. Бабушка улыбнулась. – Я ведь в молодости красивой и бойкой была. Всегда думала, что меня, в будущем ждет только хорошее. А потом война началась. Дед твой Петр, когда с войны пришел сильно болел, у него несколько ранений было и все тяжелые. Любава, знакомая моя – знахарка хорошая настоящая, с настоящим даром, нам помогла. – Она в то время никого не лечила, нельзя было, а мне помогла, пожалела меня. – Петра, на ноги поставила, на нем врачи то уже крест поставили. Казалось, только живи теперь, да радуйся. Может, с другой женщиной он бы и долго прожил, а вот так получилось, что в меня влюбился на беду свою. У нас мужчины долго не живут. И знал он об этом и все равно на мне женился. А вот нам женщинам наоборот,– век отмерян куда больше. Как насмешка. И хоть у меня дара не было, но весь наш род с проклятьем и не избавиться от него никак. Родила я Петру трех дочек, Вера – Любовь и Надежда. Так назвали на счастье. Он хоть и сына хотел, но у нас часто девочки чаще рождаются и сына у нас не получилось.

Я онемела от откровений бабушки. Я всегда думала, что моя мать у бабушки единственная дочка. А бабушка продолжала говорить.

– Мы хорошо жили. Петр – был,– рукастый и работящий, не пил никогда. Все в дом – все для нас, и жили мы не в этой халупе. Дом большой у нас был, красивый. Девчонок он любил и баловал вся ко. А потом беда, старшей дочери Вере в двенадцать лет дар пришел, а подчинить его себе она не смогла и сгорела за неделю буквально.

Как?– снова не удержалась я.

Как огонь в крови был у ней, слегла она с высокой температурой. Я сначала подумала, что она заболела, простыла, и сначала доктора позвала. Врач в селе молодой был и он с ней сутки просидел, пытался температуру сбить, а ей все хуже и хуже. Я про Любаву вспомнила и позвала. Она не здесь живет, от людей в лесу скрывается. Любава пришла, Вере помочь пыталась дар принять. Но Вера не достаточно сильной для дара оказалась, не смогла его подчинить. Неделю еще в горячке пролежала и умерла. – И вся наша жизнь гореть начала, как в отместку. Петр совсем недолго Веру пережил. Сильно он старшую дочь любил, больше остальных дочек. Она такой умницей и красавицей была и очень ласковой. Люба дочка средняя, тогда уже большой была, а Надежда мать твоя маленькой совсем. Она ведь самая младшая в семье. Вот со смертью Петра и Веры в нашей семье все наперекосяк пошло. Люба с Надей, когда подросли, думали, что кому то из них дар достанется и переругались так, что и сейчас не общаются, хоть и столько уже лет прошло. – Люба после смерти сестры и отца дома просто находиться не могла. Еле – еле до семнадцати лет дотянула да и сбежала из дома. И нигде она надолго не задерживалась. Дар отомстил так, и им не достался, – он в злые руки не идет. А дочери мои как я не старалась, злые выросли – завистливые. Люба на севере осела и сейчас там живет и все только мается. Нет у нее счастья. – И муж ведь у нее хороший и детей четверо и живут в достатке. Сын и три дочки, ну что еще ей надо, – живи и радуйся. Но. Злости и вздорности в ней очень много. И свою семью она этим отравляет, всем с ней рядом плохо. И сама она это, понимает, и поделать ничего не может. – И Надежда, мать твоя, такая же, так же из дома в Тамбов сбежала. И вроде что ей нужно. Она ведь сейчас одна живет, и жилье есть и работа и сама пригожая. А счастья у нее нет. И мужчины рядом с ней долго не могут жить. Убегают, как она не пытается их удержать. И тебя вон ко мне закинула, чтоб лучше жить, и ты растешь как трава сорная без родительской любви. Вот так внученька.

А настоящих ведьм и колдунов разных много. Их день это ночь. Они здесь рядом с нами живут, – только попасть к ним сложно. Они людей не любят – их поселение колдовством от обычных людей закрыто. Приходят только тогда их зовут. Но это тоже уметь надо. Они, многое умеют, и многое знают, – но свои секреты от людей берегут. Да и бесполезно это для обычного человека и опасно.

А Ефим, колдун который у нас в селе живет тоже без дара, – не удержалась я.

Нет, внуча сила есть у него, только не большая. И это хорошо. У Ефима только мелкие гадости хорошо получаться. А на большее пыжился – пыжился и не смог – вот и злиться на людей сильно. Вот его и бояться все. Как он обидеться на кого, – так и напакостит. И настоящие колдуны его не признают и к себе не пускают, а от этого он лютует просто, а всю злобу на людей выплескивает. Зависть его жгёт. А сам подняться не может, знает много, а силы настоящей нет. Он из рода колдовского да выродился, и так с колдунами бывает. Вот и пьет горькую – и под ишь, ты, здоровья хватает. А ну его к ночи вспоминать. Поговорили – и хватит и больше пока не надо. Да языком нигде не болтай! Закончила разговор бабушка.