Георгий Юров - 68 минут

– Ну что же, я не против. Тем более что у меня, похоже, нет выбора, – не выглядя испуганным, ответил молодой человек. Похоже, он был очень уверен в себе. – Во что желаете? Крепс, покер? Может быть, нарды или что–то ещё? Ставлю против вашей железяки всё, что выиграл за последний час.

– Без разницы. Только моими костями, – Северянин вытащил из кармана замшевый мешочек и высыпал из него на зелёное сукно стола игральные кости.

– Давно таких не видел! Думал, их больше уже и нет, это же из слоновьего бивня, – восхищённо воскликнул удачливый игрок, но мулат отрицательно покачал головой. – Да ладно. Это же точно кость, что из кости моржа?

– Они из бивня мамонта, такая же редкость, как и пистолет. Жаль только сейчас мало кто может оценить их красоту. Так что начнём?

– А можно, прежде я схожу в туалет. А то уже из последних сил терплю, – парень встал и прежде чем выйти из залы крикнул: – Всем выпивку за мой счёт!

Собравшиеся у стола в ожидание развязки люди, оживившись, ответили на эту щедрость одобрительным гулом, и скучавший без дела бармен принялся за работу, а Северянин сказал одному из своих людей, огромному, бритому под ноль парню лет двадцати: – Глянь, как бы не сбежал.

Подручный неторопливо отправился исполнять поручение, но вот его ленивую вальяжность сдуло, словно ветром и он растерянно забегал по коридору, наконец, объявив:

– Его нет нигде, Северянин, он сбежал. В туалете форточка разве что для кошки, похоже, выпрыгнул из окна коридора, – толпа, только что радостно пившая от чужих щедрот, теперь поняв, что имела дело с мошенником, была готова его линчевать.

– То, что вы выпили, высчитайте из выигранного этим ухарем, а что осталось, раздайте проигравшим. Рано или поздно мы с ним ещё встретимся.

***

Своим человеком в резиденции хозяйки Полиса была сегодняшняя старшая смены, отвечавшая за работу казино. На вид ей был лет двадцать семь, двадцать восемь и на бейджике, весьма привычном людям прошлого, значилось её имя – Светлана. Она была невысока, довольно упитана, приятна на вид, с длинными тёмными волосами, красиво уложенными на голове. Её трудно было назвать красавицей, но что-то останавливающее на ней заинтригованный взгляд точно было. Некая привлекательность, исходящая скорее изнутри, чем снаружи. Разговор их происходил в маленькой комнате-кладовке, где хранилась нужная в обиходе мелочёвка, вроде посуды, полотенец, скатертей и кроме них там никого больше не было.

– Ты вызвала меня по экстренной связи, будто случилось нечто-то супер важное, требующее немедленного присутствия. Я сорвал людей, пронёсся добрую сотню километров, истратив уйму бензина, который сейчас на вес золота. И ничего! Ты выставила меня идиотом в глазах Северянина и его пацанов. Да и моих собственных, – скрестив руки на груди отчитывал информатора Топор, откинувшись спиной на стену. – Что вообще тут у вас происходит?

– Началось всё со вчерашнего вечера. Алёна заболела; как то сразу ей стало плохо, как не бывало даже в самом начале пандемии. Потом она впала в кому и умерла…

– Умерла? Ты что пьяная? Я же её видел пятнадцать минут назад, она была живее всех живых. Как дедушка Ленин, чтоб ему пусто было.

– Мне так сказала Наташка, девчонка, прислуживающая Алёне, её доверенное лицо. Барыня настроила её против всех, что все вокруг хотят ей самой только плохого и никому нельзя доверять, так что мне было трудно расположить её к себе, но, в конце концов, это удалось. Теперь она делится со мной всем, что происходит в доме Алёны, и если, Семён Александрович, она сказала, что Барыня была мертва, значит, так оно и было. Доктор так и эдак кружил вокруг неё, пытаясь хоть как-то привести в чувства, да всё бес толку, – губы Светланы дрожали от незаслуженной обиды, глаза наполнились слезами, и она готова была уйти, но Топор остановил её, взяв за руку.

– Ну, какой я тебе Семён Александрович. Извини, нервы ни к чёрту в последние дни, вот и срываюсь, на ком попало.

– Я ни кто попало Семён. Александрович, – достав из кармана пиджака редкую по нынешним временам никотиновую сигарету, девушка закурила и, пытаясь, успокоится, сделала глубокую затяжку. – А потом привезли девчонку, ту немую с заимки, кровь которой имеет чудодейственное свойство.

– Так уж и чудодейственное?

– Ты сам видел Алёну живой. Ещё не знаю, как они это сделали, но девчонка смогла вырвать Алёну из лап смерти.

– Всё как-то…, – замялся Топор, подбирая слово. – Как в кино. Как в Библии, где святые исцеляют грешных словом божьим. В жизни такого не бывает – если человек умер, то уже навсегда.

– Ну, значит, Наташка обманула меня, хотя она была в таком состоянии, в полном ауте, и чтобы сыграть так, нужно быть гениальной актрисой. Нет, Алёна точно была мертва.

– Ты поговори с ней ещё. Узнай про воскрешение, что это за девчонка, где её прячут и как она пользуется своим даром. Если он вообще у неё есть, – Топорков притянул девушку к себе и, обняв за талию, сказал глядя ей в глаза: – Извини. Скоро всё это кончится.

– Когда Семён? Когда? Я так устала здесь, подстраиваться, подкладываться под нужных Алёне людей. По-моему она вообще никого не считает за человека, – прошептала девушка, обмякая в объятиях любовника и тот ответил, нежно гладя её по щеке тыльной стороной холёной ладони:

– Я думал сегодня. Сегодня со смертью этой чёртовой кровавой барыни закончится моя прежняя жизнь на побегушках, на вечных вторых ролях и начнётся новая. Наша новая жизнь. Ведь, по сути, я просто пешка, а не глава клана. Ты знаешь, когда мы с Северянином ворвались сегодня в покои Алёны со шприцом яда в руке, и узрели её стоящей у кровати, и казалось видящей нас насквозь – знавшей, зачем мы пришли на самом деле – я вдруг испугался, что Вилен прикончит её прямо там на моих глазах.

– Иногда мне самой хочется её убить, – сказала Светлана, прижимаясь к груди Топора, но тот, взяв её лицо в свои пахнущие одеколоном ладони, накрыл губы поцелуем. Девушка ответила, но потом попыталась отстраниться, вырваться из сладкой ловушки: – Пусти. Не дай бог, кто-то войдёт сюда и увидит нас вместе.

– Я попросил Антошку никого сюда не пускать. Может он и не слишком умён, зато предан, и слово моё для него закон. Нужно быть безумцем, чтобы идти против этой горы мышц, – покрывая поцелуями нежную шею, прерывисто шептал Топор, всё больше возбуждаясь, и возбуждение его передавалось девушке, низвергая обоих в сладкую пучину любовного безумия.

Когда он вернулся в игорную зону похожий на проповедника мошенник только что бежал, оставив выигрыш, и довольный восстановленной справедливостью Северянин спросил, глядя на удовлетворённое лицо товарища: – Долго тебя не было. Занимался расспросами?