Эльмира Велешко - В иной мир

– Чур меня! Чур меня!

От осознания комичности и дикости ситуации Машку вообще разобрало. Ее повело в сторону, она согнулась в три погибели и просто сползла на траву.

Мужик тем временем был в раздумьях: – "хлестнуть вожжами лошадь и убраться подобру-поздорову от подозрительной особы в узких портках, ведущую себя странно, или, все же, по интересоваться-откуда такая тут взялась! Вроде на упыриху, али какую лесовую нечисть не похожа, но уж больно необычная! Да и ржет-то как заливисто! Амулет обережный не показывает наличия темной энергии рядом. С чего бы это девку так разобрало?"

Минут через десять Машка кое-как успокоилась. Но икота не проходила. Машка полезла в рюкзак за бутылочкой с водой. Отвинтив крышку, подошла к насторожившемуся мужику, так и не слезшему с козел, и попросила:

– Уважаемый, ик, подержите бутылку под наклоном, я попью, ик, а то икота не пройдёт! И сунула оторопевшему мужику в руку сосуд с водой. Мужик уже находился в какой- то прострации от неадеквата, поэтому не воспротивился, взял непонятную посудину. А Машка завела руки за спину, сцепила их вместе и, наклонившись, потянулась к воде. У мужика брови вообще полезли на лоб! Но он не стал протестовать: мало ли что! Держал сосуд как ему сказала эта светловолосая пигалица. Машка ухватила губами бутылочку и стала жадно, большими глотками пить. Выпив таким макаром почти всю воду, выпрямилась, вытерла губы рукой, а затем замерла – прислушалась к себе…

– Ну славно! Икота прошла! Уж думала – помру со смеху!

Она, наконец, внимательно пригляделась к озадаченному ее поведением бородатому мужику и обратилась к нему:

– Здравия вам, уважаемый! Благодарю за помощь! Ато сама бы так и продолжала икать дальше.

Мужик отмер, пожевал губами, прищурил темные буравчики глаз и ответил не торопясь:

– И тебе, голуба, здравия! Откуда такая будешь? И что это так тебя разобрало? Да где юбку-то потеряла? Одежа на тебе прям не тутошняя, странная? Девки в таких срамных одеждах не ходят!

– Да вот от того, что заблудилась, да память потеряла, вот меня и разобрало! И смех и слёзы!

Машка сообразила наконец, что надо прикинуться обеспамятовавшейся, иначе кто его знает, чем дело может закончиться! Может здесь иномирянок сжигают, или на кол сажают!!!

– Ааа! Вот в чем дело! – мужика слегка отпустило. – Истерика! Видно и ограбили тебя, пока была не в себе! Но вот, смотрю, котомка- то при тебе, не прихватили, значит! – В голосе его послышалось некоторое сомнение.

– Успела убежать от злыдней. А чтоб бежать было легче, то юбку и скинула…– быстро сочинила Машка, понимая, что её история "шита белыми нитками". Но ничего другого так, сходу, на ум не пришло. И быстро решила перевести разговор в нужное русло:

– Вот и не знаю где нахожусь, да по какой причине – не помню…Голова болит, видно стукнули меня сильно, память отшибло.

– А что за злыдни? Сколь их было? И далеко ли это произошло?

– Помню ехала к родным в гости, куда не помню, напали душегубцы на обоз, побили всех. Я успела убежать; вот второй день по лесам пробираюсь.

Мужик почесал затылок и, пока удовольствовавшись этими объяснениями, решил просветить страдалицу:

– Ну здесь поблизости только деревня Моховица, откуда я еду от кума, везу горшки для своей корчмы. А ты значит за два дня отмахала верст двадцать, что и все пятьдесят! Значит из-за Порубежья пробиралась. Далекооооо! Оголодала небось? Ну не беда, садись, подвезу тебя в Славль. Я там обретаюсь, корчмарь я.

– Благодарствую, а то совсем не знаю куда податься, пока вспомню – кто я, да откуда, да как в беду попала.

Мужик внимательно рассматривал красивую девицу с пышными золотистыми волосами. Худощавая, стройная, на вид лет восемнадцать, в непонятной одежде: стремные узкие штаны, куртка, расписанная какими то незнакомыми символами, поди, обережными. Обувка тоже непонятная. Но лицо приветливое, глаза уж больно хороши, так и плещут небесной синью! Такого цвета глаз у местных девок нет. Все кареглазые, редко какая зеленоглазая. А чтоб вот таких ярких голубых глаз, то не видал пока! Сразу видно, девка издалека! Решившись, мужик сказал:

– Меня зовут Еремей Прозорович. Ну полезай в телегу, подвезу. А в городе, если остановиться где захочешь на время – так давай у меня, в корчме. Пока родные найдутся, перемогешь. Если денег нет, по мере сил, отработаешь на кухне!

Мужик с сомнением посмотрел на тонкие кисти рук девушки: поди не у всякой барыни такие увидишь. Вряд ли тяжелой работой в дому ее нагружали!

– Как звать-то тебя, голуба?

Машка не стала ждать повторного приглашения: живо забралась в телегу, нагруженную мешками с вышеупомянутыми горшками и ответила:

– Машей меня кличут! Марья Владимировна Соколова я!

– Ох, как по княжески тебя нарекли! Уж не из благородных ли ты?– поразился Еремей. – Да ведь не помнишь… Эх жаль! Но ничего! Ежели ты из благородных, то тебя непременно будут искать. Так что не печалься голуба, и память вернётся и родня найдётся.

Корчмарь пошебуршил в мешке, лежащего у ног, достал оттуда краюху белого хлеба и круг колбасы, сунул еду в руки благодарно пискнувшей девушке. Телега медленно двинулась в сторону города Славля, где Машку ждала новая жизнь -в новом, незнакомом мире.

Утолив голод вкуснющей колбасой и ароматным деревенским хлебом, Машка немного пришла в себя, стала крутить головой по сторонам, разговорилась с Еремеем Прозоровичем. Она уже была несказанно довольна тем, что речь была понятная, русская, имена тоже русские. Мир похожий на родной. Значит не сильно будет отличаться от местных, пока определится, как дальше жить, как попасть обратно в свой мир, к бабушке. Про Валеру Машка не помнила. Именно часть жизни, связанная с ним, выпала у неё из памяти. Что-то свербило там, в глубине, что-то грустное, но вспомнить причину этой грусти пока не удавалось.

Меж тем, Еремей Прозорович поинтересовался таким странным методом борьбы с икотой, который она продемонстрировала ему.

Машка засмеялась:

– Это меня бабушка так учила, наклониться, завести за спину руки, пить маленькими глотками. Вот грудина сожмется и больше не будет вызывать икоту!

– Так ты помнишь свою бабушку! Это уже хорошо! Значит и вся память к тебе в скором времени вернется, – уверенно заявил Еремей. На что Машка только неопределенно хмыкнула.

– Лучше бы она тебя заговору научила, и быстрее и легче, -продолжал мужик, жалостливо поглядывая на девушку.

"Так! Здесь имеются заговоры. А может и магия тоже, как в классических попаданских романах? – подумала Машка. – Надо будет осторожно выспросить потом, между делом."

Под мерный цокот коняшки вели неторопливую беседу. Еремей Прозорович охотно и обстоятельно отвечал на многочисленные машкины вопросы, которыми она засыпала его. Город Славль по местным меркам был большой: жителей было около 200 000, он подковкой раскинулся у побережья Спокойного моря. Имелся даже порт. Правил в городе боярин Всевежд Мудрый – мужик строгий, но справедливый. Славль входил в Росское княжество, во главе которого вот уже несколько столетий были отпрыски князей Соколовых. При последних словах Еремей испуганно дернулся: