Ксения Биличук - Проект Эрешкигаль

Вскоре Мишка и Пашка присоединились к остальным – заспанные, взъерошенные, в камуфляже на голое, тщедушное тело. Выглядели они жалко и смехотворно одновременное. А утренняя сутулость и непонимание, что происходит вокруг, только добавляли комичности хвосту строя.

– Как вы на службе вообще держитесь с такой дисциплиной? – уже спокойно поинтересовалась я и, спустившись по лестнице, прошлась до стола, на который тут же поставила тарелку. – Вы на что надеялись, когда все вповалку отправились спать? Думаете, у меня не хватило бы смелости или силы перерезать вас по очереди, а то и оптом, пока вы мечтаете о звании, бабах и вкусной еде? У вас вообще мысль о карауле появлялась? Или чувство самосохранения атрофировалось на этапе присяги?

Бойцы все также смотрели вперед, выражая своими каменными лицами согласие и принятие моей критики в их адрес. Мирные зевали, понуро рассматривали площадку, занятую ими и их палатками, порой бросали на меня удивленный взгляд.

Наконец, в глазах Мишки появилась осознанность, понимание гипотетической опасности от того, что никто не остался дежурить ночью, когда в доме есть опасный субъект. Он обеспокоенно оглядел соратников, перевел взгляд на меня, надеясь прочитать в моих словах насмешку или хоть пару ноток сарказма. Но я говорила серьезно, без шуток и иронии. Потому что в отличие от него или Пашки отлично знала, что в незнакомой местности может случиться, что угодно.

– Хорошо, допустим, я сама дала вам разрешение встать здесь лагерем. И не особо горю желанием потом избавляться от ваших тел, учитывая Луншина, давно, кстати, проснувшегося и даже позавтракавшего. Хоть и абы как. У меня бы день ушел на то, чтобы вырыть могилы, перетаскать вас по ним, закопать. Это ж надо землю подготовить, урожай собрать, сообразить, кому такое удобрение больше подойдет, – теперь испуганно округлились и глаза Пашки. К парню запоздало приходило понимание совершенной всем отрядом глупости. – Но это же лес. Тут повсюду кусты, деревья и дикие звери. Не какие-нибудь запуганные лисы или зайцы. У меня и медведи имеются в округе. Вы об этом-то хоть подумали?

Витька сделал шаг вперед, не отрывая взгляда от видимой только ему точки, и отчеканил:

– Рекогносцировка местности показала, что данный участок можно считать самым безопасным во всем лесу. За время ночевки посторонних звуков не услышано, скрытой угрозы не обнаружено. Прямой – не выявлено.

– Это ты из своей палатки ночью рассмотрел? – с насмешкой уточнила я и присела перед печкой, чтобы развести огонь. – Ты у нас тут зоркий глаз, чуткий слух?

– Разведка проведена перед установкой лагеря с проверкой прилегающей территории.

– Ну да, еще скажи, что ловушек наставил, на случай если кто решит к палаткам подойти потемну.

– Нет, находясь на мирной территории, было принято решение не создавать потенциальную опасность как для хозяйки, так и для членов отряда, если, – Витька задумался, повел глазами в сторону Хвостика и Прокофьева, не поворачивая глазами, а после многозначительно посмотрел на меня.

– Если кто-то ночью решит выйти из палатки и отправится на поиски сортира, – закончила я за него и встала, удостоверившись, что огонь разгорелся, а печь постепенно нагревается. – Чтоб никому больше ногу не оторвало. Логично, но глупо. Нарушили минимум пять известных только мне правил. И если бы не недуг вашего командира, вас бы и правда уже выстраивали для расстрела. Кто-нибудь из вас задумался, что могло случиться за ночь? Вдруг мне бы приспичило прирезать Луншина, пока тот в бессознательном состоянии?

– Вы не производите впечатления опасного преступника.

– Поэтому вас отправили ко мне вооруженными?

Никто не нашелся, что ответить. Все стояли и продолжали смотреть в невидимую точку, соображая – оправдываться им или терпеть и дальше мои слова.

Выбор сделали в пользу второго. Я вздохнула, чувствуя, что первая троица будет молчать, а оставшаяся парочка продолжит тупить взор и ждать окончания экзекуции, махнула на них рукой и заключила:

– Не будь у вас на руках раненного командира, можно было бы обойтись и без выговора. Да и мне-то самой наплевать, живыми найду вас по утру или нет. Но сейчас уже глубокое утро, Луншин пытается развлечь меня безуспешными уговорами, а вы даже не следите за обстановкой. Как вы вообще выжили до этих дней?

Ответа не последовало и на это. Но в глазах прочитались нотки вины, осознания своей собственной глупости и даже готовность понести наказание.

– Жалко, что он при этом не присутствует, – заключила я и отмахнулась. – В бочке вода, можете умыться, туалет с торца дома. Собирайте палатки, возвращайте стол на место и оденьтесь уже. Прохладно сегодня.

Отряд рассыпался, как по приказу. Костик нырнул в палатку, Витька принялся шнуровать берцы, а Андрей торопливо натягивал свою обувь, активно шевеля замерзшими пальцами. Хвостик вздрогнул, отгоняя остатки сна и, как самый сообразительный, отправился в сторону туалета, ускоряя шаг, чтобы никто не обогнал. А Мишка все еще представлял себе все перспективы, о которых я тактично промолчала.

И судя по выражению лица, фантазия у парня была невоенная. Не из тех, кто думает по уставу. Отчего на моем лице заиграла зловещая улыбка – пусть еще попугается хоть кто-то.

На сборы куцего отряда времени ушло больше, чем на подготовку девушки к выпускному балу. Каждый, как оказалось, не готов идти в кусты, когда имеется хоть и деревянный, но сортир. Никто не горит желанием умываться в одиночестве – подавай ему помощника, чтобы воду лил из кружки. Искусством сборки и упаковки палаток так и вовсе обладали двое – Андрей и Витька. Костик же тактично самоустранился под предлогом переноски мебели на место и уборки рюкзаков.

Мирные, неумелые парни долго возились со шнуровкой на берцах, потом ходили друг за другом, как неприкаянные, поглядывая голодными глазами на лепешки, вполне ароматные для их состава.

Наконец, потратив не меньше двадцати минут общего времени, мы смогли усесться по прежним местам, занятым еще вчера вечером, и начать молчаливый, скудный завтрак.

Мишка сначала попробовал заикнуться о варенье, которое так замечательно дополнило угощение еще вчера, но тут же подавился и словами, и куском, едва натолкнулся на мой строгий взгляд. Бойцы же ели с большим аппетитом, отчего я только и ждала, когда затрещит у них за ушами. Хвостик, как интеллигент в первом поколении завтракал аккуратно, сдержанно, отламывая от лепешки небольшие кусочки и тщательно пережевывая каждый из них.

Удивительно, сколь разными могут оказаться люди, объединенные в один отряд. Парни, эстеты, привереды – выбирай и изучай любого. Но никто до момента, когда опустела тарелка, не произнес ни слова. То ли ожидая, что первой начну я, то ли возлагая надежды на соседа.