Алексей Кондратенко - Катрина: Земля падших

Впереди, в долине между холмов и небольшого озерца мерцали домишки деревни Литтл-Мидхиллс. Маленького поселения всего в несколько домов посреди зеленых лугов и крутых холмов. Там Катрина намеревалась переждать световой день.

Прискакав к деревне, Катрина и Джульетт не увидели людей. В этом уголке Англии царил покой и умиротворение. Но что-то в Литтл-Мидхиллс было не так.

Полуразрушенные каменные изгороди соседствовали с нарядно выкрашенными ставнями и дверями. Свежевыстиранное белье, сохнущее на бельевых веревках, соседствовало с разбитыми окошками и разбросанными по лужайкам садовыми инструментами. В траве валялся женский сапожок. На одной из калиток развевалась на ветру чья-то замызганная землей рубашка.

– Это заброшенное место? – удивилась Джульетт.

– Нет, не думаю. Просто захолустье.

Наёмница спешилась, привязала лошадь к столбику ближайшего забора, и, придерживая капюшон низко надетым, оббежала несколько домишек. Заглядывая в окна, чтобы убедиться, что хозяев нет. Вернувшись Катрина сообщила:

– В домах никого. Видимо, здесь люди встают чуть свет и уезжают работать в городки покрупнее. Пойдем! Нужно найти тебе сухую одежду. Ты вся продрогла.

Джульетт тронула забота Катрины о ней даже теперь, в столь трудный для наёмницы час, когда солнечный свет разгорался вокруг всё ярче. Мелкая дрожь пробивала Катрину. Но вовсе не от холода. Наступающий день забирал ее силы.

Наёмница скользнула в открытое окно ближайшего домика, а Джульетт начала привязала свою лошадь к заборчику и осталась ждать снаружи. Незаметно торчащий гвоздь рассек ее ладонь, когда Джульетт затягивала повод. Она ойкнула от боли и потрясла рукой. Алые капли крови упали на траву. Ветер подхватил их запах и развеял над холмами.

Осматриваясь по сторонам, Джульетт ловила себя на мысли, что Литтл-Мидхиллс весьма милое место, где она была бы не прочь остаться жить. Хоть эта деревушка казалась в несколько раз меньше Гринтона – родного городка отца Джульетт, здесь было так же спокойно и уютно.

Вскоре из-за вьющихся полупрозрачных занавесок раздался голос Катрины:

– Всё чисто. Полезай сюда.

Джульетт прошла по зеленому дворику, перелезла через подоконник в дом и тут же выглянула обратно, придерживая длинные золотистые волосы.

– Что там? – насторожилась Катрина.

– Ничего. Пустяки, – ответила Джульетт. – Просто кукла с разбитой головой под окном. Странно, что она там лежит.

– Закрой окно и шторы, пожалуйста. Мне нужно больше темноты, – попросила наёмница.

Они стояли в чей-то спальне. Катрина прошла к дубовому платяному шкафу, распахнула скрипучие дверцы и стала перебирать вещи. Вещей оказалось не много. Недаром захолустье. Наряжаться тут было не для чего, в отличие от городов, переживающих в 1910х годах очередной бум влияния моды. Новой одежде тоже неоткуда было взяться, но хозяевами дома вещи хранились бережно.

– А что вы делаете, мисс Вэллкат?

– Ищу для тебя подходящую одежду.

– Я не хочу красть чужое…

– Мы не крадем, Джульетт. Понятие собственности – одна из ложных основ вашего насквозь купеческого строя, необходимая, чтобы сохранять власть у торговых компаний, – с надменным неуважением к миру смертных, объяснила Катрина. – Люди не понимают суть истинного обладания. А вещи должны просто служить своим целям для тех, кто в них нуждается.

Наёмница достала простое бежевое платье на пугавицах. Без вышивки и краски. Но крой его был близок к крою платья Джульетт, а шерстяная ткань теплее ее белого хлопка.

– Подойдет, – решила Катрина, на глаз прикинув размер к худенькой фигуре пророчицы.

– Но ведь эти люди не богаты, и каждая потеря для них истинная беда. Давайте оставим хозяевам немного ваших драгоценных камней взамен.

– То есть сапфиры, стоящие горы денег, раздавать направо и налево можно, а грошовые тряпицы брать нельзя? – с сомнением улыбнулась Катрина и отстегнула одноручную балканскую саблю килидж вместе с инкрустированными ножнами. Выбив об дверной косяк пару блестящих синих камней, наёмница приговорила: – Что ж, мне не жалко, будь по-твоему. Платье на это они не купят, а дом и пару овец – вполне.

Положив камни на комод, Катрина оставила Джульетт переодеваться, а сама вновь прошла по небольшим комнаткам, осматриваясь в простом и бедном интерьере. Здесь ей предстояло коротать время до захода солнца. К Джульетт наёмница вернулась, когда та застегивала верхнюю пуговицу бежевого платья. Девушка неуверенно облизала губы и спросила наёмницу:

– Мне подходит, как думаете?

– Как на тебя сшито.

А потом взгляд Джульетт приковался к кровавым разводам на снятом платье, что лежало теперь на кровати. Ночью кровь Бикклов стекла на неё с Нобилиора и только теперь Джульетт поняла, что дождь не смыл эту кровь. Лицо пророчицы застыло с выражением вины и душевной боли.

– Мне следовало бы попросить у тебя прощения за то, что тебе пришлось увидеть и пережить, – небезразлично произнесла Катрина. – Я понимаю, ты считаешь нас виновными в гибели Биккелов. Возможно, ты думаешь, что я могла помешать Нобилиору…

– Нет, я так не считаю, мисс Вэллкат. Вы не могли вмешаться. Иначе бы он всё понял. Вы в очередной раз спасли меня и доказали, что отличаетесь от Нобилиора. А цена моего спасения в очередной раз стоила жизней людей. Я лишь горько сожалею, что однажды не послушала отца, который считал, что безопаснее будет молчать о моих видениях. Я позволила себе наивную мысль, что поднимая шум, желая открыть миру пророчество, я способна кому-то помочь. Я так глупа, как же ошибалась! И вера в это стоила так много, – голос Джульетт дрогнул, она задохнулась от слез и в отчаянье обняла Катрину. – Во всех своих потерях и горе, что я принесла, виновата лишь я.

Катрина сначала стояла отстраненно. Опустив руки. И никак не отвечала на горестные всхлипы пророчицы, уткнувшей лицо в ее плечо. Мысль о том, что Джульетт может искать у неё утешения, зная, кто Катрина на самом деле, казалась наёмнице чудно́й и непривычной. Но вскоре Катрина положила свою белую ладонь на золотистые волосы девушки и дождалась, когда та успокоится. А потом Катрина заглянула в лицо Джульетт со скорбью многовековой мудрости и вдумчиво произнесла:

– У самых значимых вещей в мире – самая дорогая цена. Мы отдаем тому, во что верим, больше, чем у нас есть. Поэтому порой за нас расплачиваются другие.

– Я не знаю, что мне делать, – прошептала Джульетт, ищуще заглядывая в сапфировую синеву глаз наёмницы лордоков. – Я не верю больше в важность этого пророчества.

Катрина крепко сжала руки Джульетт в своих руках и твердо произнесла:

– Зато я верю. Однажды ты сделала выбор, не ведая, чем это обернется. Ты затронула тьму. И тьма тебя услышала. Теперь ты знаешь цену. Легко принимать решения в неведении. Гораздо труднее нести груз последствий за свой выбор. Но тебе придется его нести. А я могу лишь пройти этот путь с тобой до конца.