Константин Рыжков - Подставка для луны

– Бесполезно это, как ты хотел? Я его с первого курса перевоспитываю, и все без толку. А ты сейчас решил этим заняться.

– Одуматься никогда не поздно, – наставительно заметил Жора.

– Господа, – раздраженно перебил их Алексей, – у нас темы для разговора закончились, что ли?

– Мы просто за тебя волнуемся, – Жора усмехнулся, похлопав друга по плечу.

– Я очень польщен, – сыронизировал Алексей. – Но почему-то мне хочется обсудить что-то более интересное, чем состояние моих легких.

– А все уже, – посмотрев на экран телефона, заметил Жора. – Поздно обсуждать, мне домой пора. Супруга заждалась и еще кое-какие дела по дороге. Так что всем до скорого.

Попрощавшись с другом, направившимся к парковке, Павел и Алексей выдвинулись в другую сторону, вдоль по набережной. Оба жили поблизости и легко могли добраться домой пешком. Благо, возвращаться им было по пути.

– Послушай, – начал Алексей почти сразу, – мы вот начали говорить, а дальше резко сменили тему. Если тебе, конечно, не хочется обсуждать…

– Про Виталика? – догадался Павел с полуслова. – Да почему же, что такого? Хорошо, что вспомнили.

– Ты просто никогда толком ничего не рассказывал. Нет, не про то, что случилось, это все знают. А вообще про него. Он, как помню, только с тобой и общался нормально.

– Хочешь знать, каким он был человеком?

– Представь себе, да. Считай это банальным любопытством, но иногда бывает вот так, что куча времени прошла, а начинаешь задумываться, какие люди тебя окружали раньше, кем были, чем дышали, так сказать. Если ты пока еще помнишь что-то, будь другом, расскажи.

– Ну, раз так, почему нет, – оживился Павел. – Мы с ним всего два года были друзьями, с первого курса. Вторая парта справа, помнишь, наверное?

– Как же не помнить, я за вами сидел, – улыбнулся Алексей. – Вы оба высокие, прятаться было хорошо во время опроса.

– Да, а перед нами парта пустая была, такая подстава, – вспомнил Павел.

– И все же мы не про парты начали говорить, – заметил Алексей.

– Ты прав… Он на самом деле очень общительный был. Просто как-то все вне учебы, и потому мы этого толком не замечали. Точно знаю, что было у него много старых друзей со школы, да и просто знакомых. Так много, что он дома не сидел почти никогда. А еще он все лето с природы не вылезал, хотя и в остальное время любил за город выбраться, поэтому его и не видели кроме как на занятиях.

– Он вроде и тебя как-то сагитировал в поход пойти?

– Да, было такое. Там вообще интересная история, – Павел улыбнулся. – У меня день рождения в апреле, как ты помнишь. Так вот, подарил он мне туристическую фляжку. Я еще шутил, почему она пустая.

Алексей рассмеялся.

– И раз такое дело, – продолжил Павел, – я его спросил, а зачем она мне вообще? Я человек городской, дальше парка не хожу. А он мне сказал, что надо это исправлять, и с тех пор два года таскал он меня по лесам, по горам. По крайней мере, когда у меня было свободное время.

– А сейчас ходишь?

– Нет, – отозвался Павел, – как-то перестал сразу, сначала не до этого было, потом не с кем. А в последние годы и вовсе забыл про это дело.

– Понимаю.

Остаток пути прошел в молчании. Павел глядел по сторонам и ловил легкими плывущий с реки немного сырой воздух. Алексей же просто смотрел перед собой, как будто вспоминая что-то. Наконец, дойдя до перекрестка и обменявшись рукопожатиями, друзья разошлись в разные стороны.

С этого момента Павел остался наедине с собой. Некоторое время он продолжал разглядывать происходящее вокруг: это, по его мнению, было лучшее средство, чтобы отвлечься от неприятных мыслей.

Город тем временем жил привычной жизнью. Чуть опустевший летом из-за отсутствия дачников и разного рода отпускников, он все же был многолюден, как и полагается в погожий воскресный день далеко после полудня.

Вот прошла навстречу шумная компания молодежи, празднующая то ли окончание сессии, то ли и вовсе свой выпуск. Пролетел, едва не задев плечо, велосипедист, припавший к рулю и пытающийся маневрировать на узком тротуаре. Мелькали другие случайные лица, проезжали автомобили, менялись по ходу движения деревья и вывески. Приятная неторопливая суета пыталась затянуть, и быть ею затянутым было бы для Павла лучшим вариантом.

Но ничего не помогало, мысли не выходили из головы, и касались они, как бы странно это ни звучало, похода десятилетней давности. Павел рассказал все как есть, умолчав только об одном: было еще нечто, не дававшее ему покоя с тех пор. А началось все до смешного просто…

Стоял такой же погожий день, как и сегодня. Солнце светило с ослепительно-синего неба, покрытого редкими мазками облаков, кудрявых и безупречно белых. Ветер сбивал жару, не давая воздуху излишне накалиться, отгоняя его куда-то на юго-восток при первых признаках подступающей духоты.

Так же шумела молодая листва, так же рвалась вверх высокая трава. А за городом все это ощущалось еще сильнее.

Платформа, тянувшая вдоль путей на добрую сотню метров, упираясь в самом своем начале в небольшое здание вокзала, напоминавшее скорее кассу с буфетом, была в тот день наводнена людьми. Большая группа, примерно человек из сорока, готовилась выйти в лес, в сторону гор, которые незаметно, по мере движения на запад, вслед за неспешно плывущим по небосводу июньским солнцем, прорастали из невысоких поначалу холмов.

Павел и Витя (так он называл друга, сокращая имя «Виталий») стояли чуть в стороне от остальных, на дальнем краю платформы, обрывавшейся в этом месте у густых зарослей кустарника. Отсутствие перил еще больше усиливало эффект от такого резкого перехода, прочерчивая границу между привычной асфальтово-металлической цивилизацией перронов, столбов и рельс и совершенно другим миром, в котором следы человека ограничивались только протоптанными кое-где тропами и редкими просеками, прошитыми поблизости от железной дороги черно-серебристой нитью линий электропередач.

Друзья готовились перейти границу между этими мирами, столь разными, что сложно было поверить в то, как существуют они одновременно, бок-о-бок друг с другом.

У ног поместились два плотно набитых рюкзака: Витин был как всегда защитного цвета, Павел же взял ярко-синий, что тоже вполне удобно: с таким сложно пропасть из виду как в лесу, так и в большой компании.

Витя по старой своей привычке смотрел куда-то вверх, на сосновые верхушки, обозначавшие начало леса почти сразу за станцией. И это был не внимательный взгляд человека, ищущего глазами что-то конкретное, а скорее мечтательный взор не успевшего повзрослеть романтика. Таким его Павел и запомнил. И помнил таким до сих пор.

– Нет, вот серьезно, мы могли и сами пойти. Или собрать получше компанию. Зачем такой толпе садиться на хвост? – Павел ворчал, но делал это настолько умиротворенно и добродушно, что отторжения его слова вызвать не могли. – Весь смысл в том, что ты сюда уходишь отдохнуть от суеты. А мы, получается, взяли суету с собой, и теперь придется терпеть ее до конца недели.