Егор Борисенко - Дасквинг и Отмеченный Драконом

Портал сработал. Мир поглотила тьма.

– Жиртрест, а чего ты такой дерганый! Зачем ты сюда пришел, мешок с картошкой? Ладно еще, что жирный, так еще и больной! Ты же и дня в академии не продержишься. Как ты меч-то своими трясущимися руками держать будешь? – смеялся второкурсник над пухлым новеньким с карими глазами.

Парнишка, страдающий тремором, решил сделать вид, что обращаются не к нему, несмотря на то, что во дворе Академии Дасквингов он единственный подходил под описание второкурсника.

– Эй, туша, я с тобой разговариваю! – заметив, что жертва никак не среагировала на его слова, выкрикнул задира.

– Тушу ты видишь каждый раз, когда смотришься в зеркало, понял! – попытался отбиться от нападок новенький.

– Воооу! Смотрите, ребята, Тушка-то умеет исправно открывать ротик. А вот если бы ты поменьше запихивал в этот ротик жратвы, может, и не выглядел бы, как кусок солонины! Эй, ребят, может, стоит научить этого грубияна держать его жирный ротик закрытым. Кто за? – бросил заводила.

Мальчишка с карими глазами покраснел и промолчал, не найдя, что ответить.

– А что, тушка, мамаша у тебя тоже такая же жироба…

Задира не договорил, поскольку полноватый парнишка с неожиданным проворством бросился на него, взял его шею в замок и стал душить.

– НЕ СМЕЙ ОСКОРБЛЯТЬ МОЮ МАТЬ! – взревел он.

Приспешники кинулись на подмогу своему предводителю. Спустя несколько мгновений неравной борьбы, полноватый мальчишка уже тщетно дергался в руках своих обидчиков. Держась за горло, заводила встал и, не говоря не слова, со всей злостью и силой, на которые был способен, ударил в живот беззащитного. Замахнулся еще раз и ударил в нос. Хрустнуло, полилась кровь.

– Ну что, тебе мало, а, туша? Хочешь еще!?

Полноватый мальчишка вызывающе посмотрел на задиру. Разбитый нос горел огнем и взрывался болью. Ему было страшно, что его снова будут бить, но парень не выдал своего страха. Вместо этого он плюнул второкурснику в лицо.

– Ублюдок! – разъярился задира, вытирая слюну с лица. – Ну я тебя…

– Оставьте его! – вдруг прокричал кто-то, кого новенький не мог увидеть за спинами своих обидчиков. – Эй, Бертрам, ты что, оглох?

Компания разом обернулась на голос. Он принадлежал высокому сутуловатому парню с угольно-черными волосами. Тем не менее, телосложения он был поистине атлетического, поэтому следующие его слова не прозвучали как пустой звук:

– Эй, шакалы, ну-ка быстро отпустите новенького, я сказал! Иначе я сейчас собственноручно заставлю вас жрать землю!

Один из державших пухлого пацана поежился. Неуверенность появилась в глазах задир. Связываться с долговязым ни у кого явно не было охоты. Однако их заводила решил не уступать.

– Шел бы ты к себе, Лаур! – явно храбрясь, произнес он. – Этот жиртрест с трясущимися руками не заслуживает стать дасквингом! Ему же будет лучше убраться отсюда, пока…

– Я считаю до трех, потом бью, – не стал слушать Лаур. – Раз…

– Нас вообще-то пятеро тут…

– Два…

– Ты ниче…

Хрясь! Смачным ударом точно в переносицу долговязый отправил задиру в нокдаун. Мальчишка осел на землю и старался прикрыть нос, из которого фонтаном забила кровь.

– Фа ты фнаешь, фто мой отеф! – заскулил он, пытаясь делать вид, что не плачет. – Фа ты фруп!

Хлесткая пощечина быстро заставила предводителя задир умолкнуть и срочно ретироваться с места преступления. За ним спешно потрусили и его приспешники.

– Ублюдки… Всего второй курс, а сколько гонору… – бросил им вслед долговязый парень. – Да, кстати, меня зовут Лаур.

Он подал руку пухлому мальчику с карими глазами и помог подняться.

– А меня – Толга, – ответил мальчишка и улыбнулся, понимая, что только что обрел друга.

Стойкий запах сосны ударил ему в нос. Солнце пробивалось сквозь закрытые веки, а вокруг было слышно пение птиц. Все тело невыносимо болело.

Толга открыл глаза и попытался присесть, опираясь на руки. Мышцы были ватными и плохо слушались. Дасквинг огляделся. Он лежал на совершенно незнакомой ему поляне в сосновом бору. Солнце уже начинало заползать за горизонт, близился закат.

Мужчина попытался встать и тут же шлепнулся на ягодицы. «Проклятая магия порталов», – зло подумал про себя Толга. Дасквинг снова попытался встать, на этот раз действуя медленно и осторожно, помогая себе руками и стараясь соблюдать равновесие. Спустя несколько неудачных попыток у него это получилось.

Однако, стоило ему привстать, как мужчина снова рухнул на землю. Неожиданно пришло осознание случившегося, и на него обрушилась вся тяжесть того, что произошло. Раз он тут – то портал сработал, а значит… О, Создатель! Касиус… Меон… Лаур и Амели! Их крики боли раскаленными прутьями ожгли его сердце. Ужас сковал его душу. Его друзья, его братья… Все они могли быть мертвы… Нет, нет нет, они должны были выжить! Просто обязаны! Но успели ли они уйти достаточно далеко, чтобы отдача от портала их не задела? Вряд ли…

Дасквинг обхватил голову руками. В любом случае, это была его и только его вина. Именно он, Толга, позволил трагедии случиться, он не остановил мальчишку. Будь оно проклято навеки это неуместно проявившееся чувство… Чувство чего? Что это было? Жалость?! Слабость?!

Толга проклинал себя за все сразу.

Чувствуя бессилие что-либо изменить, мужчина яростно закричал. Всепоглощающее чувство вины и скорби захлестнуло его душу. Дасквинг выл и рычал, словно раненый зверь, стараясь унять ощущение полной безнадежности и мрака, заполняющих его сердце. Он жаждал вырваться из этой трясины, но не мог. Мужчина продолжал кричать, пытаясь избавиться от боли.

Через некоторое время все эмоции покинули его. Дасквинг чувствовал себя полностью опустошенным. Толга тупо уставился на догорающее солнце, неспособный более предаваться своим тяжелым размышлениям. Мужчина чувствовал, будто его сердце вынули из груди, оставив на его месте лишь зияющую пустоту.

И все же, несмотря на все это, нужно было найти в себе силы как-то двигаться дальше. Его задание еще не было окончено, и даже если он остался единственным из своего отряда, то миссия еще далека от завершения. Пока дасквинг жив, он обязан выполнять задание, а потому Толга решил, что непременно должен вернуть Дыхание Дракона в Аштенваль.

Подумав обо всем этом, Толга смог ощутить небольшое облегчение. Теперь у него снова была цель. Дасквинг смотрел, как догорает закат и чувствовал, что боль понемногу отступает.

Толга не заметил, как отключился. Когда он открыл глаза, уже занимался рассвет. Неужели он уснул? Видимо, когда все чувства покинули его, вместе с ними ушли и все силы. Однако сейчас дасквинг чувствовал себя немного лучше. По крайней мере, его больше не тянуло вонзить себе клинок под левое ребро.