Роман Папсуев - Битва за Лукоморье. Книга 2

Зажать ладонью рот – не пойдет, Товит достаточно силен, чтобы вырваться, а то еще и укусит. Тряпкой рот замотать – некогда, а то сорвал бы кушак, обмотал бы ему голову… За поясом по-прежнему торчал подаренный Арвелой кинжал из неведомой стали, но лишать мерзавца жизни не было никакого желания. Даже несмотря на клокочущую в груди ярость, на стремление отомстить – нет, Садко не хотел его убивать, да еще на глазах дочери. Может, она и обрадовалась бы, кто знает? Но капитану недосуг было расспросы устраивать, а от убийств его всю жизнь мутило.

Поэтому, вложив в прыжок всю силу, Садко метнулся к Товиту и крепко ухватил проклятый месяц за цепочку, после чего с силой оттолкнул пухляка прочь. Вскрикнула Арвела, лопнули звенья, амулет слетел с толстой шеи, а потерявший равновесие и изумленный хозяин острова покатился в сторону. Времени Садко не терял – изо всех сил долбанул колдовскую мерзость об пол, а потом еще и каблуком крепким добавил несколько раз, растаптывая в пыль драгоценный глаз полумесяца.

Он очень рисковал. Несмотря на напрашивавшиеся выводы, новеградец не знал наверняка, не мог знать, что именно полумесяц позволяет мерзкому пухляку управлять людьми. Но и ум, и чутье, и удача – все были на его стороне. Ошарашенный Товит волшебным голосом бить не стал, а значит – получилось! Жаль, толком порадоваться не удалось.

Не успевший спасти драгоценную вещицу пухляк взревел словно раненый бык. Вскочив и прыгнув к капитану, он махнул кулаком, целя в скулу, однако увертливый Садко без труда поднырнул под руку и двинул хозяину острова прямо в толстое брюхо. Удар вышел крепкий, но не слишком полезный, потому как утонул в наращенном пухляком жире. И спустя мгновение Товит долбанул новеградца локтем в спину, заграбастал – и покатились они с Садко по полу, вцепившись друг другу в глотки.

Ох, лукавил Товит, когда рассказывал, что стар и слаб стал. Пусть мышцы его жиром заплыли, пусть дышал он с видимым трудом и шумно, но все ж силен оказался хозяин дворца. Сначала попытался задушить капитана: сжал руки так, что у Садко в глазах потемнело. Спасло, что унизанные кольцами пальцы скользили по мокрой потной коже. Новеградец вырвался, хоть и оцарапавшись драгоценностями Товита, обманным движением в сторону подался и тут же коротко и резко саданул врага лбом в лицо. От такого удара ломаются кости и зубы вылетают… Но только если противник неопытный, защититься не успеет.

А Товит успел руку подставить и увернуться, так что удар Садко по касательной прошел, и капитан сам хорошенько приложился лицом об пол. Хозяин острова, тяжело дыша, прижал его сверху, начал руку выламывать и взвыл:

– Убить! Всех чужаков во дворце – убить! Исполняйте, истуканы!

«Только каменных гостей мне тут и не хватало», – мелькнуло в голове. Новеградец рванулся, выдирая плечо из цепких пальцев, перехватил Товитову лапищу и увидел прямо перед глазами связки амулетов самых разных форм и размеров, болтающиеся на толстом запястье.

– Полная луна! – вдруг закричала Арвела. – Ищи полную луну!

Сперва Садко подумал, что девица с умом рассталась, но быстро сообразил, что она указывает ему на амулет, управлявший каменными слугами. Искать его, судя по всему, следовало на запястье. Увы, увлекшись – пусть и мимолетным – разглядыванием волшебных украшений, капитан немедленно получил мощный удар кулаком в нос. Мир вокруг вспыхнул, из глаз брызнули слезы, да еще и затылком по полу приложило.

– Врешь! – громко выкрикнул Садко, извиваясь угрем и скидывая с себя треклятого пухляка.

Вскочил на ноги, не глядя долбанул сапогом в грудь хозяина дворца, удачно выбив из того дух, а потом сам навалился сверху, прижимая противника к полу. Быстро смахнул с лица кровь, протер слезящиеся глаза и начал крутить-выворачивать Товиту руки – да так, чтобы запястья разглядеть.

Саднил разбитый нос, мышцы ныли и трепетали от напряжения. Товит и тяжелее был, и яростнее; он пыхтел, рычал и пытался вырваться, но Садко уже утвердился сверху, умудрившись зажать и тело, и ноги хозяина острова, а коленом прижал к полу его левую руку. Только нужный амулет никак найти не удавалось, и Садко принялся решительно срывать все подряд, отбрасывая в сторону.

Вот полетели в сторону вытянутые, золотистые обереги, в чернении которых светились серые огоньки. В другую сторону покатилась изображавшая то ли курицу, то ли лошадь фигурная статуэтка размером с полпальца. Еще дальше полетели остатки браслета, к которому крепились несколько шариков и причудливых монет.

– Пусти, гад, – шипел Товит. – Слышишь шаги? То смерть твоя идет!

Шум действительно приближался, и Садко с замершим сердцем глянул в конец галереи, откуда доносились тяжелые шаги.

Только вот вместо каменных слуг показался там… Радята! Да еще и с палицей в руках!

И Товит, и Садко замерли. Хозяин острова вылупился на кашевара как на мертвяка, из могилы восставшего, а Садко, сам немало пораженный такой встречей, крикнул Радяте:

– Сюда давай, быстро!

Витослав, сжав зубы, держал Преграду. Полупрозрачная сфера не давала ожившим статуям пройти к спящим, ограждая друзей от неминуемой гибели. Как долго он сможет держать? Еще минуту? Дюжину? Полчаса?

Приказ убить всех чужаков во дворце чародей и Ждан услышали одновременно с каменными воинами на террасе. Люди – опешили от неожиданности; статуи, напротив, – ожили, развернулись к дверям в покои и слаженно двинулись вперед. Они будто ничего перед собой не замечали, сметая все, что попадалось на пути, – рамы сорвались с петель, брызнуло разбитое стекло, а Ждан вскрикнул, зажав лицо, – досталось сыпанувшими осколками…

Чародей действовал по наитию, толком не соображая. Не оставлявшее его предчувствие не обмануло – он ждал нападения, он его дождался и в этот раз пустил в ход волшебство. Отбросив саблю, вскинул обе руки, прошептал давно заученное заклятие Преграды – разновидность волшебных завес, о которых утром рассказывал капитану. Она должна была накрыть сферой почти все помещение, не подпуская врагов к спящим друзьям. И те, кого обаянник наметил во враги, сквозь Преграду пройти не смогут, пока хватит сил ее держать. Надолго ли их хватит, Витослав не думал.

Первые четыре истукана, разломав двери-окна, уже шагнули в покои, и занесли мечи и копья над лежавшими на подушках моряками… но Преграда их остановила. Мечи упруго ударились об заискрившийся воздух, копья тыкнулись – и отпрянули назад. Истуканы были хоть и сильны, но разумностью не отличались. Они всего-навсего исполняли волю хозяина. Перед ними, в двух шагах, были чужаки, которых следовало уничтожить. И статуи раз за разом били в сферу, пытаясь прорваться.