Лия Арден - Невеста Ноября

– Что ты натворил, колдун?! – рычит первый, кто предъявил права на дитя.

– Я? – иронично переспрашивает тот, равнодушно пожимая плечами. – Отобрал вашу невесту.

Братья бросаются к корзине с девочкой, но колдун, перехватив свой посох, один раз бьёт верхней его частью по земле, и холодный воздух отбрасывает обоих далеко назад, а трава вокруг покрывается хрустящим инеем.

Ещё до моего рождения мама придумала мне имя. Назвала меня Яра, от слова «яркая». За неделю до моего появления она рассказала отцу, что видела сон о зиме. Рассказала о ярком, почти белом солнце, отражающемся от снежного покрова, что укрыл всё вокруг, делая мир ослепительно сияющим. Поэтому она решила, что если родится девочка, то назовёт меня Ярой и никак иначе. Но, похоже, только мама верила в уготованную мне яркую судьбу, потому что все остальные шепчут, что я, как проклятие, способна притянуть лишь чёрную ночь. Я склонна согласиться с ними, ведь зима не приходит уже сотни лет, и откуда маме было знать, как выглядит снег?

Будучи маленькой, я ничего этого не понимала, но через несколько недель мне исполнится восемнадцать, и нет смысла воображать, что меня ждёт особенная судьба. В конце концов, это был сон о том, чего мама никогда не видела.

Аккуратно поправляю свой новый праздничный кокошник, подаренный отцом с утра. Мне бы не стоило надевать его сейчас, уже поздно, но сон не идёт и тяжело удержаться от примерки такой красоты.

Кокошник в виде невысокого венца, полукруглый, не скрывает затылок, как положено незамужней девице. Украшен белой парчой с золотыми нитями, а сверху – кружева и драгоценные камни. Одни белые, другие почти прозрачные, сверкают разными цветами, преломляя свет свечи. По краям висят рясны [1] Украшения в форме подвесок, крепятся с двух сторон к головному убору. ( Здесь и далее прим. авт. ) из морского жемчуга, что в разы дороже речного, из которого у меня есть браслеты и украшения на шею. Мои чёрные волосы распущены, поэтому я не затягиваю ленты кокошника, чтобы закрепить его. Для начала стоит заплести косу.

Двум моим сёстрам отец подарил похожие головные уборы, но красные с золотом, потому что завтра сестрицы встретят своих возможных женихов. Мне же принёс белый, приговаривая, что такой подойдёт к моему наряду. Улыбаюсь при мысли о заботе отца, о том, что он подмечает такие детали, хотя и не должен этим заниматься. Для хлопот о моём наряде есть няня, портниха и сестрицы. Однако просить совета у последних я бы не стала.

– …княжна!

Вздыхаю, осознав, что меня поймали, снимаю головной убор и убираю его в специальный сундук, слыша звук приближающихся шагов по деревянному полу.

– Княжна! – вновь хриплым шёпотом окликает Алёна – моя няня – и бесцеремонно распахивает дверь в мою комнату. Та открывается со слишком громким скрипом для столь позднего часа. – Давно пора спать, Яра!

Няня строгим взглядом осматривает меня с ног до головы, держа в руках подсвечник с горящей свечой. Она недовольно бормочет себе под нос, заметив, что я сижу за столом перед зеркалом в одной ночной сорочке, а деревянного пола касаюсь босыми ногами. Я виновато улыбаюсь, не зная, что возразить. Действительно час уже поздний.

Я хоть и княжна, но привыкла за всё извиняться. За недостаточно мелодичный смех, за отсутствие сна, даже за цвет волос и за способность дышать. Хотя не мне контролировать подобные вещи.

– Неужели опять, Яра? – чуть мягче спрашивает Алёна. – Ты не дитя давно, неужели мне снова нужно тебе сказки на ночь рассказывать?

Мама умерла через три дня после моего рождения. Всё, что у меня осталось от неё – это имя, чужие воспоминания да принадлежавшие ей украшения. Правда, последнее мы поделили с сёстрами поровну, и мне досталось серебряное кольцо с бирюзой да пара жемчужных браслетов. Алёна заменила мне мать. Она со мной рядом столько, сколько я себя помню. Поначалу я даже была уверена, что она и есть моя мама.

Сейчас Алёне за сорок, она немного набрала в весе, часами сидя со мной, пока я корпела над рукоделием, пытаясь изучить искусство плетения кружева. Морщинки между бровями няни почти не пропадают оттого, как часто она хмурится из-за меня. Карие глаза по-прежнему внимательны, но как много седины в её русых волосах, мне неизвестно – Алёна всегда скрывает их под головными уборами, как и должны делать все замужние женщины. У неё есть сын Игорь, ему уже шестнадцать, но шесть лет назад он тоже начал меня избегать, поверив россказням своих новых друзей.

Рассматриваю сарафан Алёны и платок, повязанный вокруг головы. Кажется, она сама ещё не ложилась.

– А ты расскажешь, если я попрошу? – сдержанно улыбаюсь я, зная, что она вряд ли откажет, но для вида поупирается.

– Яра!

– Алёна! – в тон отвечаю я, но смеюсь скромно, как меня и учили, как подобает младшей дочери князя.

– Хорошо, ложись, непослушная княжна, будет тебе сказка, – наигранно громко вздыхает няня и ставит свечу на высокий сундук рядом с моей кроватью.

Я забираюсь в постель, заворачиваюсь в пуховое одеяло, и выражение лица няни меняется, становясь более расслабленным, она привычным движением пальцев распутывает мои волосы и быстро заплетает в свободную косу, чтобы за ночь они не спутались в колтуны. Волосы отросли до поясницы, и если я забываю их заплести на ночь, то наутро расчёсывать тяжело, а временами и вовсе больно.

Я терпеливо жду. Алёна обводит взглядом мою спальню. Узорчатый красный ковёр, закрывающий половину деревянного пола. Несколько массивных сундуков с одеждой, стол с украшениями и большим овальным зеркалом в позолоченной раме, другой стол для шитья. Расписные деревянные стены и ниша с большим окном, куда вставлена лавка с мягкими подушками, на которой я могу сидеть тёплыми вечерами.

Здесь чисто, я всё прибрала. Каждый день перед сном я убираю любой образовавшийся беспорядок: складываю одежду в сундуки, аккуратно расставляю несколько книг, что отец мне привёз из других княжеств. Собираю украшения и всё кладу строго по своим местам. Няне не к чему прицепиться или отругать меня, но, оглядывая этот идеальный порядок, она выглядит скорее несчастной, и я не понимаю почему.

Прибирать за собой стало одной из моих привычек, дабы остальные не считали меня бесполезной, не могли сказать, что я действительно приношу беды и проблемы. Так же я поступаю во всём остальном: не нарушаю правила, прилежно учусь и часами тружусь над вышивкой, хотя шитьё навевает на меня тоску. Время от времени пеку отцу его любимые пироги с капустой, проводя на кухне больше времени, чем любая из моих сестёр. Не создаю шума или каких-то неудобств, не злюсь и не препираюсь, не прыгаю через костры в праздники, не убегаю летними ночами с другими ребятами на речки и озёра. Однажды Алёна сказала, что в этот список можно добавить и то, что я совсем не живу.