Ирина Игнатьева - Без четверти полночь

– Кира Андреевна, добрый день. Мне звонили из отдела насчёт вас. Приятно познакомиться, Марина, – окутанная тяжёлым пряным запахом духов, передо мной наконец предстала хозяйка дома.

О таких женщинах, как о покойниках, принято либо говорить «роскошная», «роковая», либо лучше вообще не упоминать всуе. Тонкая, как статуэтка, с водопадом ухоженных и правильно уложенных каштановых волос, яркими губами и карими, почти чёрными, как у цыган, глазами. Само собой, в стильном костюме, умело подчёркивающем всё самое сочное.

– Чаю? Кофе?

Я несколько более раздражённо, чем следовало бы, отказалась. Думала, давно уже потеряла склонность к банальной женской зависти, а нет – какие-то потаённые рычажки внутри Марина задела.

– Могу осмотреть объект? Показатели с прошлого контроля изменились?

Женщина улыбнулась.

– Да, конечно. Донателло! Иди сюда! – приказной тон удался блестяще, и секунд через десять питомец, словно торнадо, ворвался в гостиную. – Хороший мальчик!

Тонкие пальчики госпожи принялись поглаживать то одну оскаленную морду с алеющими угольками глаз, то другую. Двухголовый пёс по размерам переплюнул солидный мраморный стол. А когти величиной не уступали лезвиям моих «звёздочек». Сравнивать остроту мне точно не хотелось бы.

– Марина… Как вас по отчеству?

– Да что вы, не надо, я себя сразу чувствую старой! – отмахнулась хозяйка.

Вот только подобный игривый тон ей явно не шёл.

– Как скажете, но мне всё равно потом придётся сверить паспортные данные. Марина, ваша… – я запнулась, пытаясь подобрать слово и не назвать её любимца ненароком тварью. – Особь значительно выросла по сравнению с прошлой контрольной отметкой, даже без замеров видно. Срывов точно не было? Агрессии? Ваш супруг, я так понимаю, не в курсе всех нюансов?

Ведьма улыбнулась шире.

– Что вы, Донателло – милейшее создание, – пёс в подтверждение оскалился обеими мордами. – Мальчик просто хорошо ест. У него разнообразный сбалансированный рацион. Ну муж, само собой, видит его под тенью наведённого морока, но это ничего не меняет! – и тут же опередила мой следующий вопрос: – У меня есть соответствующая лицензия, можете проверить.

Оставалось только приступить к замерам и тестам, преодолевая брезгливость и даже, чего уж там, страх. Взгляд то и дело возвращался к столу с каменными фигурами. Такое любопытство от хозяйки не укрылось и вызвало явное раздражение. Отчего мне стало ещё интереснее.

Когда необходимые процедуры закончились, нечисть, напитавшись чужими эмоциями, довольно уселась возле хозяйки.

– Спасибо, Кира Андреевна. Приятно было познакомиться. Надеюсь, у вас не осталось больше вопросов. Макар, проводи.

Ведьма спешно удалилась, прикрыв, как ей казалось, незаметно волной морока стол с фигурками. А домовой поторопился провести меня к выходу.

«Макар», – в памяти неожиданно всплыл утренний разговор на кухне, и я остановилась у входа.

– Еремей тебя часто вспоминает, – не знала точно, что это тот самый домовой, но всё же попробовала наудачу. – Про варенье твоё рассказывает.

Седые брови удивлённо поднялись. Радость в глазах невозможно было скрыть даже за густой седой копной.

– Ты ему скажи, что я тоже помню. Всегда помнить буду.

– Макар? – я вдохнула глубже. – А что на том столе у твоей хозяйки? Алтарь, что ли, какой?

Домовой быстро оглянулся, а потом, жестом велев мне наклониться к нему, привстал на цыпочки и прошептал едва слышно:

– Ведьмин круг.

Почти сразу же, не успев ничего понять, я оказалась за дверью. И только в машине наконец вспомнила, где видела символы, изображённые на камушках. По крайней мере, один такой символ.

«На работу сегодня точно уже не попаду», – подумала, уверенно поворачивая ключ зажигания и трогаясь с места.

За шесть лет ничего не изменилось. Только поросло сорняком и кустами. На пепелище дачного посёлка уже не раз покопались жители окрестных деревень – искать здесь что-то ценное не имело смысла. На месте давно сгоревшей дачи не было даже мало-мальски уцелевшего кирпича, лишь сваленные кучей деревяшки, которые пламя не доело до конца.

«Всё растащили, суки!» – я со злостью раскидывала обгоревшие доски. Очистила пространство на том месте, где должен был располагаться вход в подвал, и не поверила глазам: дверь в подпол даже не обгорела!

«И как местные не сняли? Здесь же металлом обито по краям».

Ровные доски поддались сразу, и я застыла перед входом в чёрную дыру… Нет, не подвала – своего прошлого. На секунду даже показалось, что снова стало нечем дышать, но, к счастью, только почудилось.

Луч фонарика прошёлся по внутренностям подвального зева, но сверху ничего разглядеть толком не удавалось. И я, прихватив небольшую доску, спрыгнула.

Я забыла, у какой стенки мы закопали «клад», поэтому нашла место не сразу. Робко коснулась земляного пола, и в ответ будто услышала зов.

Откопать камень удалось быстро: комья земли разлетались из-под обломанного края доски, словно это было не в сыром подполе, а на удобренной свежевскопанной грядке. Затем ладони медленно погрузились в ямку, чтобы достать спрятанное; пальцы мгновенно замерзли, прямо заледенели. Достала круглый камень размером с дыню и старательно принялись вычищать грязь из неглубоких линий, пока рисунок не стал хорошо виден: внешний круг образовал циферблат с зарубками вместо цифр, внутри – две стрелки.

Но вместо понимания, вдруг пришла боль… Она будто плеснула из глаз, из самой глубины черепа. «Брызги» тут же осели на лице и двинулись дальше.

Отчаянно воя, я хваталась то за голову, то за предплечья, то за грудь, словно стараясь не дать жутким ощущениям поглотить тело полностью, удержать их. Глаза видели вспышками. И одно за другим обретали краски и чёткость тщательно стёртые мозгом воспоминания.

Как в отчаянии, страдая от удушья, пряталась от преследователей в подвале подожжённой дачи. Каталась по полу, пытаясь содрать слой липкой плёнки, перекрывшей доступ кислорода. И умерла, так и не сумев сделать вдох. А дальше – как сама словно стала тьмой, которой было не страшно пламя: я-она прошла, просочилась сквозь огонь, не получив ни единого ожога. Взмыли в воздух здоровенные доски, лом, кусок железа – чьё-то туловище оказалось разрезанным пополам, и стихли, наконец, так раздражающие крики…

…Судорога отпустила тело так же внезапно, как и началась. Но я всё лежала, скрючившись, на земляном полу. Взгляд с трудом сфокусировался на камне рядом. Одна только мысль, что я снова могу случайно его коснуться, привела в ужас и одновременно придала сил.

Из подвала я выбралась так быстро, как только могла, и поспешила к машине.

– Никогда, слышишь? Никогда не смей даже вспоминать эту дыру!