Игорь Концеба - Вызов

– Чего это у тебя с ними?

– Да так, сегодня мы этому уроду накидали, обиделся, наверное, – ответил Харрис, перед этим глубоко затянувшись, – блин, завтра сто пудово рыгать буду целый день.

– Ну да, без сотрясухи точно не обошлось.

Несмотря на поражение, довольная улыбка не сходила с лица Харриса, которое в данной ситуации не было потеряно, ведь на улице самое страшное потерять именно его и получить нехорошую репутацию, которая поставит неприятное клеймо на твоем дальнейшем существовании, и для того, чтобы смыть этот позор, порой не хватает целой жизни. Причем, будь он на велосипеде, попытка убежать была бы уместна, и позором не считалась, но пешком – ситуация менялась, поэтому Харрис знал, что лучше перетерпеть недолговременную боль, чем опозориться и стать изгоем и предметом презрения и обидных насмешек. Здесь, на улицах города, отношение толпы имело значение.

Он поднялся, немного постоял и сказал: «Пошли».

– Может, в больницу?

– Да нет, все пучком. Ты как?

– Я нормально, почти не пострадал.

– Хорошо.

Конечно, глупо было идти домой только вдвоем. В городе вообще не принято ходить ночью в одиночку, тем более если ты принадлежишь к одной из многочисленных группировок, всегда была возможность нарваться на недругов или еще на каких-нибудь гондонов.

– Ладно, погнали, – сказал Харрис. Левая щека стремительно опухала, закрывая глаз.

И они молча пошли, с трудом переставляя ноги.

Несмотря на то, что Харрис, перед тем как лечь спать, выпил двойную дозу обезболивающего, голова с утра невыносимо раскалывалась и обволакивающая тошнота в животе заставляла рвать каждый час. Родители с жалостью и укором смотрели на него, постоянно вздыхая, они так и не могли привыкнуть к тому, что их сын периодически появляется дома помятый, иногда сильно, иногда не очень, но даже они понимали, что улица есть улица и что жизнь в городе такова, хорошо, что не убили. Так он провалялся три дня, когда ему наконец стало лучше. В течение этих дней его навестили все члены цепных и много товарищей передавали привет и желали скорейшего выздоровления. Вместе с Энди зашел и Глен, главарь их банды.

Глен был, наверное, младше их всех, только шестнадцать лет отроду, но, несмотря на это, его авторитет был непререкаем. Поистине одарила природа человека незаурядным умом, харизмой, лидерскими качествами и вообще множеством разных талантов. Девицы считали его невероятно красивым, если обычным пацанам приходилось прилагать немало усилий, чтобы затащить какую-нибудь красавицу просто на свидание, не говоря уже про постель, то ему даже не требовалось напрягаться, они сами старались затащить его туда, причем все, от сопливой малолетки до взрослой, опытной тетки. Одновременно Глен мутил с двумя красотками девятнадцати лет модельной внешности. Также он был необычайно вынослив, что позволяло ему считаться лучшим гонщиком в банде. Высокий, сухощавый, однако невероятно сильный, когда ему приходилось участвовать в драках, он с одного хлесткого удара валил крупных быков, которых, казалось, и кувалдой не свалишь. Но все перечисленные достоинства никак не влияли на его отношение к окружающим, Глен всегда был открыт, приветлив и обходителен, эдакий интеллигент. У него даже был носовой платок! Скорее всего, это передалось ему от родителей – ученых.

– Здорова, Харрис! – широко улыбаясь, сказал он, войдя с Энди в комнату, – че, как оно?

– Да нормально, – ответил Харрис, – протягивая руку для рукопожатия.

– Как будем реагировать, пацаны? Такое прощать нельзя.

– Послушай, Глен. Этим делом я займусь сам, есть у меня там некоторый интерес.

– Это-то понятно, но ты же знаешь: мы обязаны защищать своих, иначе с нами перестанут считаться и уважать нашу тусовку. Значит так, – он повернулся к Энди, сегодня же вечером устроить рейды, при встрече кого-либо из оборотней обязательно поймать и отпинать, непременно дав ясно понять за что.

– Будет сделано, босс, – ответил Энди, взяв под козырек.

– Сейчас у меня нет особого плана, Глен, однако своему обидчику я обязательно отомщу лично и этого дела так не оставлю, но у меня тут другие мысли на голову давят. Мне один друг на днях кой чего присоветовал, хочу собрать побольше инфы и потом обсудить это с вами.

– Че за дело?

– Пока не могу сказать, но, думаю, этот движ поможет нам стать ведущей велобандой Орнита.

– Это отлично, мы ведь не какие-то там консерваторы; новшества, если они приемлемы, всегда приветствуются в нашем коллективе.

– Ну вот откуда у лидера уличной банды такая манера речи, – подумал Харрис, хотя на самом деле они все были пусть из рабочих, но хороших семей и получали неплохое по некоторым меркам образование, а вслух искренне поблагодарил Глена за понимание.

– Тебе чего-нибудь надо? Ну, там кофе, сигареты, витамины, обезболивающие, телочку, чтобы делала тебе примочки?

– От жопастенькой девицы я б не отказался, но они от тебя все млеют, хотя я не понимаю почему.

Друзья весело засмеялись.

– Я и сам не знаю, наверное, это моя невероятная харизма. Так, ну ладно, мы погнали, а ты выздоравливай скорей, ждем тебя на тусе.

– Обязательно, Глен.

Ребята ушли. Всегда приятно, когда за твоей спиной сплоченный коллектив, готовый по первой команде за тебя рвать. Хотя, конечно, отношения между членами банды были разные: где-то дружеские, где-то враждебные, с возникающими иногда конфликтами, но, когда доходило до дела, все были как один.

Как только Харрису стало лучше, и он мог спокойно встать на ноги без головокружения, он тут же засобирался в центральную библиотеку, неутолимая жажда информации не давала покоя, а получить ее можно было только там.

– Долбанный Ганс! – думал он про себя, – лишил меня покоя – сволочь!

Давным-давно во всем содружестве галактик была запрещена всемирная сеть. За несколько сотен лет ее существования и развития народы, населявшие галактики, поняли, что неконтролируемый доступ ко всякого рода нефильтруемой информации несет только зло, поэтому правительство сделало ее своей монопольной собственностью и, если кому-либо что-то было нужно узнать, этот человек или гуманоид мог получить все интересовавшие его сведения в центральных библиотеках, имевшихся во всех крупных городах. Но только разрешенные законом, например, выяснить, как сделать бомбу, или ствол, или организовать революцию не представлялось возможным. Также любителям детишек не удалось бы посмотреть или скачать детскую порнографию, да и обычную тоже. За этим строго следили, и в доступе была только всеобщая, разрешенная, одобренная правительством информация, обладание которой не вредило бы окружающим. Также это было выгодно руководствам стран, вкладывавшим в голову населения нужную информацию, формируя определенное мнение на определенные вещи. Снова развились средства массовой информации, никаких альтернативных мнений, никакой оппозиции. Визуализатор вернулся в дома населения и занял там почетное место домашнего алтаря. Благодаря реформе сетевого доступа, информация вернулась на печатные страницы газет и журналов, фотографии, электронные носители и, конечно же, на фоне запретов и преследований расцвела контрабанда, накрыв своей темной сетью как неблагополучные, так и вполне респектабельные районы. Продукты, запрещенные цензурой, продавались за серьезные деньги на черных рынках, которые, впрочем, курировали и крышевали специальные службы, и сами имели с этого немалую прибыль, также держа всех криминальных участников на учете, и в нужный момент всегда могли открыть делопроизводство.