Дарья Гущина - Забытые-2: Тишина взаймы

А если не работать?

Полыхнул – сгорел для всех – и никто так и не узнает, что на самом деле ты уцелел и стал немного другим. И занялся не тем, чем следует. Никто ведь, обучая, не предполагал, что Забытые превратятся в такое бедствие, да?..

Шамир, зараза…

Опять же, дымник из пределов Забытых, найденный у Тихны. О дымнике я знаю крайне мало, но ведь не зря же его называли деревом помнящих. В нём была сила сродни нашей, а значит, обработать его могла лишь искра. Наверное. Надо бы уточнить. Хотя, конечно, готовый брусок могли найти в пределах – там многое после нас осталось…

Выяснить правду хотелось до чесоточного зуда, но, потратив уйму времени и сил на «островки», я смирилась с неизбежным и невидяще уставилась на бесконечную снежную степь. И, прекратив терзать «островки», затерзалась иным: почему знания о Забытых наглухо закрыли? Что такого в них было? Важного – или страшного?..

И точно не обошлось без Шамира. Не верю, что такие чары под силу сотворить искре – или нескольким, даже мощным и древним. Даже если при этом пророчили пишущие и направляли говорящие. Они могли проклясть одного или испортить жизнь большому роду. Но – проклясть беспамятством и на поколения вперёд целый народ…

Что молчишь, а? Скажешь, не ты?

Я же ещё в Ярмарочном поняла, что ты. Только не предполагала, что с кое-чьей помощью.

Скажешь, не так?

И ветер в ответ вздохнул так тоскливо…

Значит, я не первая и единственная искра, ставшая знающей. Значит, была ещё. Значит, она участвовала – в гнусных событиях прошлого точно. Значит, Силен ошибся, говоря о предательстве. И значит, мне пора прекращать безоглядно верить старшим. Хотя бы в том, что такое быть знающим, я точно разбираюсь лучше них.

Зим то недовольно зыркал на меня, то перебирался на облучок и расспрашивал о том о сём Норова, то возвращался в сани подремать, то выдворял туда уставшего извозчика и правил сам. А пёс мчался вперёд зло и неутомимо, подгоняемый острым чувством вынужденной сопричастности. И остановился отдохнуть и отлучиться лишь раз – вечером, в сумерках. Мы наскоро перекусили, размялись и сделали прочие дела. И вновь полетели к Сердцу.

За дорогой я следила по карте и, когда мы приблизились к Гостевому и Ярмарочному, постаралась отодвинуть в сторону зуд с вопросами без ответов. Всему своё время, и моё обязательно придёт. Меня вписали в историю пророчествами. В меня отчего-то вцепился Шамир, направляя и подсказывая. Мне до Гиблой тропы любопытно. А ещё я поклялась Св етле прикончить Стужу.

У Забытых нет шансов ускользнуть. У одного – точно.

– Ты на меня злишься, – внезапно сказал Зим, вырывая меня из очередного кокона озабоченных воспоминаний и планов. – Почему?

Я недружелюбно глянула исподлобья. Знающий развалился на сиденье напротив меня, расстегнув куртку. Взъерошенные ветром волосы, лёд в светлых глазах.

– За что ты так не любишь людей? – он прищурился. – Что мы тебе сделали? Или – вам? Твоему народу?

– Ничего, – сухо ответила я. – И именно за это я вас и не люблю. Вы ничего не делаете. Особенно когда надо делать. Прожигаете жизнь впустую и без сопротивления рвётесь там, где тонко. Ты мог бы в свободное от работы время учиться. Развиваться. Набираться знаний, осваивая опыт прошлого. Тогда не пришлось бы объяснять тебе простейшее и доказывать правдивость того, что ты считаешь страшными сказками. А ты чем занимался? За что мне тебя любить? И совсем не из-за чего сердиться?

Зим смутился и неловко возразил:

– Мы умеем признавать свои ошибки и меняться…

– Очень на это надеюсь, – я поджала губы. – Иначе ты не помощником будешь, а камнем на шее. Когда доберёмся до Сердца, не путайся под ногами и не приставай с вопросами.

Знающий поднял брови:

– А справишься, не чаруя? И всё-таки я за тобой присмотрю, хочешь ты этого или нет. Но мешать не буду, обещаю.

Я фыркнула, отвернулась и про себя окликнула Вёртку. Просыпайся и будь готова, подруга. Знающие наверняка окружили Сердце такими чарами, что даже ты не проскочишь, то есть на месте нам придётся соображать быстро и дружно. И вряд ли у нас будет в запасе много времени. Для хроник к месту событий пускают ненадолго.

А после я занялась подготовкой чар – простеньких, не искрящих приметно, прогорающих быстро. Отбиться, посветить, сжечь следы… И, конечно, новый облик, хотя проще было бы завернуться в невидимку. Но если в Сердце много опытных знающих, невидимкой бродить опасно – всё равно заметят. И хлопот потом не оберёшься.

Зим наблюдал за моими приготовлениями с болезненным любопытством, но стоически молчал. Лишь одобрительно хмыкнул, отмечая облик сухощавой бабки. А я закончила возню, оценила оставшийся путь и задумалась над важной вещью: а знают ли эти «недо-», под каким прозвищем я скрываюсь в общине? Или просто чуют искру по волшбе и сильным чарам? Очень надеюсь, что не знают, тем более я всё время ходила без амулета-«имени». Иногда очень полезно быть рассеянной растеряшкой, да.

По дороге мы заехали в Гостевой острог, где мои голодные спутники сразу же окопались у родичей Норова, чтобы поесть и набрать харчей в дорогу, а я, купив жареное мясо на вертеле, отправилась собирать слухи и сплетни. И говорили люди о Сердце с удовольствием (такое-то событие в тихие годы!), содроганием (а вдруг бы до них беда докатилась?) и в основном одно и то же. Но последнее я ещё собиралась уточнить у знающих, охраняющих подъездные пути к городу.

Заодно, следуя внутреннему голосу, я расспросила о жителях Сердца. Нет, говорили обитатели Гостевого, здесь никто из них не появлялся. Нет, сами они в Сердце ездили редко – и тут гостей хватает. Нет, и даже не роднились – опять же, здесь народу навалом плюс большой Ярмарочный под боком. Да и родное всё, а Сердце – это ж большой торгово-перевалочный узел перед Южным центральным путём. Переночевал там – и снова в дорогу. А одна старушка доверительно сообщила, что Сердце всегда было каким-то странным, и народ его недолюбливал. Почему – она не понимала, но не обманывала.

Я невольно призадумалась.

Интересно… «Не понимаю, но боюсь» – это животный инстинкт самосохранения, подсознательное и острое предчувствие угрозы жизни. Кажется, серединный острог хранил в себе нечто очень мощное и опасное, если на него так реагировали обычные люди, у которых инстинкты давным-давно притупились.

Вёрст за пять до Сердца нас остановили, и я сразу же, кожей, ощутила плотность защитных чар. Они стеной опоясывали местность вокруг разрушенного города, полностью перекрывая путь. Густым туманом поднимались до облаков, у земли подмерзая и застывая ледяным кольцом. И даже сейчас, спустя несколько дней, туман ощутимо пах гарью.