Кира Диллинджер - Немагические чудеса

– Давно не… – начинаю я, подходя ближе, а затем понимаю глупость фразы, которую чуть было не сказала. – Впрочем, неважно. Я обхожу камень и сажусь позади, прикасаясь к нему спиной, и чувствую тепло – нагрелся за день от солнца, которое в полдень светит прямо сюда. Сажусь, закрываю глаза, и думаю – какого черта я тут делаю, путь-то неблизкий. Принести цветочки и уйти было бы хорошим выходом, но из года в год я сижу позади и импровизированного памятника и исправно жду собеседников, которые вечно опаздывают или приходят, когда меня тут уже нет.

Солнце потихоньку начинает скрываться, а небо – темнеть, и когда я уже думаю, что они не придут и собираюсь уходить, сзади слышатся шаги. Тяжелый топот и легкая поступь, их не спутаешь ни с чем.

– Припозднились, – басит первый голос, подходя к месту, где недавно стояла я, и начинает чем-то шуршать, после чего я слышу шум воды, вылитой рядом с камнем. – Выпьешь с нами?

К кому этот вопрос, ко мне, к Лирку, к… к нему? Я молчу и не шевелюсь, они и так знают, что я тут, обоняние острее, чем у людей.

– Думаешь, он оценит такую трату вина? – смеясь, говорит второй, чуть более высокий голос, а затем слева от меня, прижимаясь к камню, садится Лирк, даже не смотря на меня, даже не поворачивая голову. Я подтягиваю к себе колени и утыкаюсь в них – каждый год одно и тоже, почти те же слова, те же действия, ничего не меняется, и они для меня не меняются, потому что я на них не смотрю, не могу себя заставить это сделать. Они не заставляют, бесполезно все равно.

– Оценит, – хмыкает Винс, тяжело приземляясь с другого края и прикладываясь к бутылке, слышится, как долго он пьет, и как вино еще не кончилось-то.

Я не могу удержаться и самым краем глаза смотрю на Винса – не изменился, слава всему, все такой же огромный и бурый, зубастый, в специальной, под него, броне. На Лирка я глянула случайно – он обзавелся шрамом на левом глазу, прям поперек пятна, которого так не любил, но в целом такой же, в кожаной одежде, чтобы бегать было удобнее. Я вздыхаю и обнимаю колени сильнее.

Сколько еще в мире таких, как они? Не людей, не зверей, что-то среднее, не больше сотни, наверное. Лет этак пятнадцать назад разгромили подпольную лабораторию поехавших магов, которые своими экспериментами пытались скрещивать людей и зверей, или делать из зверей людей, как уж получалось. Лирк и Винс – такие вот, антропоморфные, научившиеся ходить и говорить медведь и леопард, оба странные, но добрые, если не злить, конечно. Им присвоен статус защищаемых королевством, но сами люди, конечно же, даже спустя столько лет относятся к ним хуже, чем к тем же вампирам. Опасные они, видите ли, а глянули бы, как Винс рыбу ловить пытается, ухохотались бы.

– Сколько лет-то прошло? – спрашивает Винс, разбивая тишину; её осколки больно впиваются в тело, и на каждом отражается этот простой вопрос, на который я не знаю ответа.

Лет с чего? С основания нашей команды? С первого боя против королевской стражи? С распада? С желания проклянуть все на свете и скинуться с горы?

– С чего? – выдавливаю я из себя, понимая, что когда, наконец, сяду в нормальное положение, у меня откажут ноги минут на десять, потому что уже в скрюченном состоянии они начинают болеть.

Мы встретились давным-давно, я была еще ребенком, как и они, нас столкнула судьба и не разделяла долгих десять лет. Моря нам были по пятки, мечты улетали высоко-высоко, горы сворачивать могли. Наши пути разошлись, но мы держали связь, надеясь на что-то, что сейчас кажется недосягаемым, глупым, ничтожным.

Винс легко стучит по камню, и с другой стороны откликается Лирк, сидевший тихотихо, как в засаде, большой кот, который обожает прыгать за бабочками.

– Три года, – говорит он, а я невольно скриплю зубами. – Три года, один месяц и одиннадцать дней…

…как почил наш дорогой лидер.

Бесстрашный, как орел, перенявший от этой птицы не только крылья и лапы. Скрещенный, как их называют. Умеющий летать так высоко, где никто не был, наш источник света и пути, наш лучший друг.

Какая ирония, думалось мне, быть таким великолепным, а потом медленно умирать от простой человеческой болезни, все лекарства от которой организм просто отверг, заставив мучиться то от боли, то от страха, что скоро с крыльев опадут последние перья и небо навсегда скроется землей. Доктора разводили руками, маги предлагали повесить заклятие «вечной службы» – не жив, не мертв, вечная марионетка в руках армии, их мы послали сразу же, не разбираясь.

Три года, один месяц, одиннадцать дней, а, кажется, только вчера он вырвался из-под нашего присмотра и взмыл в небо в последний раз, как раз, когда меня не было, когда я была черт знает где, может, удержала бы, может, спасла бы.

Но его нашли здесь, поломанного и холодного, бывшего до последнего вздоха в воздухе, на свободе.

– Ладно, – одним рывком встает Винс, хлопает камень лапой и добавляет, – приятно было повидаться. С обоими.

Лирк вскакивает следом, тихо, будто его тут вообще нет и не было, и только легкое похлопывание по плечу выдает его присутствие.

– До встречи, – говорит он и исчезает гдето сзади, в опустившейся на лес темноте, вместе с Винсом, от которого уже слышатся ругательства из-за колючек. Протопчет мне дорогу, какая радость.

Я сижу еще несколько минут, вслушиваясь в тишину, а потом с ужасным адским стоном встаю, разминая ноги и руки, которые из-за позы эмбриона чуть не приросли к телу, больно-то как. Звезды на небе выглядят красиво, но слишком далеко, чтобы ими восхищаться, поэтому мимолетно взгляда на небо мне хватает, а потом я обхожу импровизированное надгробие и прикладываю к нему руку, бормоча несколько известных только мне слов, и быстрым шагом ухожу к дороге.

Эта поляна – целый маленький мир, прошлый мир, где было как бы детство, где я не знала еще, что вампиры не такие уж плохие, что не все некроманты хотят поработить мир, что пить с кем-то лично намешанную бурду весело, что можно быть неимоверно теплым, даже если ты ледяной маг. Все это – настоящее, а то, что было тогда – все тут, все уместилось в одном воткнутом в землю камне, это так хочется, но так нельзя забывать, пусть это даже так хреново вспоминать.

Я возвращаюсь по уже протоптанной дорожке, и стоит дойти до дома и разуться, как меня тут же вырубает, мгновенно, я даже не успеваю дойти до кровати – падаю в кресло и засыпаю.

А завтра, пожалуй, надо бы найти запрятанные от Ирелиса взрывчатки и пойти к Вэйл – снимать стресс и получать дозу хороших эмоций, так необходимых, чтобы забыть все еще на один год.

Текст предоставлен ООО «ЛитРес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.