Номен Нескио - Философ и смерть

– А ведь же берутся утверждать, что у Смерти именно такой вид? И кто же? Может те, кто её увидел, а потом вернулся с того света. Ну- ну….

Оцепенение прошло.

– То есть, получается, – ответил Крапивин, убирая расчёску, – что мне обратной дороги нет, коли я вас вижу и вернуться уже невозможно?

– Именно это я и хочу сказать и даже уже сказал. А если у вас и получится, то вы скорее согласитесь с образом костлявой старухи, чем попробуете убедить какой или каким видели Смерть вы сами.

Человек нервно поёрзал на месте и зачем-то опасливо оглянулся за спинку скамьи.

– Да уж…. А знаете, привычный образ, пришёл из картинок про всадников Апокалипсиса…. Но, опять же, рисовали люди, которые вряд ли имели возможность лицезреть их лично.

– Ну что же, хоть какое-то более- менее разумное толкование, – согласился Смерть.

– Нет, нет, – замахал руками Крапивин, не зная как лучше обратиться к своему собеседнику, – Скорее всего, раскопали какое-нибудь тело или просто нашли истлевший труп. Ну, вот вам и лик, так сказать, по образу и подобию, найдя оскал черепа подходящим для вашего изображения. Тёмные люди, что с них взять.

Новый знакомый замер, старательно осознавая смысл сказанного и спросил:

– Значит раскопали?

– Ну да, а если взять времена, когда была пандемия бубонной чумы или оспы, так там и раскапывать не надо было, улицы были завалены мертвецами.

– Мне нравится ваше объяснение.

– Спасибо! – немного склонившись, поблагодарил Философ.

Они замолчали. Желая хоть как-то возобновить беседу, Владимир Макарович спросил:

– Позвольте узнать, как мне надобно к вам обращаться?

– Обращаться? – с удивлением спросил Смерть.

– Ну да…. А то как-то…. Вы представились….

Слова его последовали сумбуром. Видя возникшее замешательство, мужчина сказал:

– Ну, хорошо. Моя фамилия Манибожко, а имя…, ну пусть будет Г е рас….

– Пусть будет? – изумился человек, – То есть вы хотите сказать….

– Герас! – настойчиво повторил незнакомец.

Философ вздрогнул и согласно закивал головой, выставив руку вперёд.

– Простите, а ваше отчество?

– Отчество? – тон резко сменился.– Хм…. То есть производное от имени родителя?

– Получается что так.

– У меня нет родителя, в человеческом понимании, если вы об этом, – грубо оборвал Герас, громко стукнув тростью о мощённую булыжником аллею, при этом опять появилась птица, держа в клюве тот же платок.

– Уйди! – зло произнёс Манибожко.

Грач почтительно склонился и не торопясь, с видом бдительного таможенника выискивающего контрабанду, переваливаясь с бока на бок, важно проследовал мимо скамьи, строго поглядывая на человека при этом словно руки заложив крылья за спину.

– Простите, простите меня, – запричитал Философ, уткнувшись в ладони, – Я, безмозглый осёл…. Простите ради Бога!

– Ради Бога…, – примирительно произнёс Герас, – Ну вот вы и сами ответили на свой вопрос, а животное обидели напрасно. Всё в этом мире есть от Создателя. И вы, и я и упомянутый вами осёл…. Не ставьте под сомнение Его творения…. Он каждого наделил разумом на своё усмотрение. Надеюсь, имя напоминать не надо?

– Имя…. Имя Бога…. Иегова! Господи, да как же так я оплошал…?

– Закончим на этом, – вновь оборвал причитания человека Смерть, – И, на будущее вам…, я не Иегович и не Аллахович….

– Иегович, Аллахович…. Действительно, бред какой-то.

– А стенания оставьте предприимчивым попам, которые вопят о Боге, при этом посматривая, кто и сколько монет положил в жертвенную корзину.

– Благодарю вас, – человек вновь через плечо мельком глянул за скамью и, указывая пальцем, произнёс, – Эк, как ловко вы платок туда отправили.

– Может, сыграем? – вдруг спросил Герас, показывая колоду игральных карт.

– Карты?

– Ну да, потом расскажете, как со мной играли в дурака, а можно и в преферанс.

Он стал быстро тасовать колоду.

– А где я буду рассказывать?

– Ну, как это где? – не отводя взгляда спросил Смерть, криво усмехаясь, – Подумайте хорошенько, где в мире людей для таких тем можно найти благодарных слушателей?

Философ стал перебирать различные телевизионные шоу, как его прервал голос.

– На пример в сумасшедшем доме. Там самая подходящая компания для подобных бесед. Скажу больше, что вы будете не один такой.

Карты выстраивались в одну линию, затем разворачивались веером и замысловатыми волнами замирали в воздухе. При этом можно было разглядеть, ожившие изображения картинок. Джокер жонглировал бутылками, как искусный бармен, дамы играли в бадминтон, перебрасывая крохотный воланчик между картонками. Затянувшись сигарой, червовый валет выпустил ряд колец, запустив сквозь них длинную струю из дыма. При этом король пик сморщился и даже чихнул, утерев нос кружевным платком.

Увидев удивление Философа, Смерть пояснил:

– Масти разные. При червонном короле этот валет вряд ли мог себе позволить подобные кольца.

Колода сложилась, Герас сделал несколько пасов, и в воздух поднялись три карты, которые тут же, упали на скамью «рубашками» вверх.

– Тройка, семёрка и туз, – предположил Философ.

– Именно так, как у классика, – согласился Манибожко, – Зачем изобретать велосипед? Просто не вижу смысла в данное время быть оригинальным.

Владимир Макарович осторожно дотронулся до карт пальцем, которые оказались всего лишь очень умелым трёхмерным изображением пескографии. Герас собрал песок и перекинул через плечо за спинку скамьи, так, словно ничего не было.

– Ловко…. Однако, вы правы, мне всё равно не поверят, так что я, пожалуй, воздержусь.

– Ну вот, собственно и я об этом, – произнёс Смерть, смахивая прилипшие песчинки с ладоней, – Видите, как всё просто.

– М-да уж, всё просто, однако привычный образ….

– Ну, хорошо, но вряд ли вы станете откровенничать или философствовать, общаясь со старухой с косой. Ведь так?

– Так, – согласился Философ.

– Но более всего, что это женщина. Тут как на исповеди, доверитесь ли вы женщине, ну конечно кроме своей матери, поэтому я решил выглядеть именно вот так.

– Позвольте, – парировал Владимир Макарович и уверенно произнёс, – а с чего вдруг вы решили, что я стану откровенничать с вами или исповедоваться?

– Да с того, вдруг, – не делая паузы, ответил Манибожко, – что вы знаете, что я никоим образом не смогу обратить ваши тайны против вас и не сделаю их достоянием общества. Я же не поп. К тому же, как говорится, всегда есть желание выговориться…, перед смертью. Ну, вот вы как раз и перед Смертью. А, впрочем, я не настаиваю.

Принимая во внимание безупречность довода, человек согласно кивнул головой и произнёс:

– Не могу отнести себя к разряду ортодоксальных верующих, однако, как зло вы отозвались о служителях культа.