«Писака» Ежова - Диалоги со Смертью… о жизни. Часть 2

– Говорила она: «Враг – он ведь прежде всего в голове у нас! Если мысли свои дурные не почистишь, автоматом их, как фашистов, безжалостно не расстреляешь, то и деткам твоим ведь не уцелеть! Они там сражаются, а мы здесь! Против страха своего, против паники… За себя. За детей. Да за родину! Себя надо прежде всего спасти! А потом уже обо всей стране думать…» Услышала это женщина, встала, слезы вытерла, платок заново повязала да волосы растрепавшиеся прибрала. Поблагодарила старушку от души и порядок в доме принялась наводить. Так день за днем всю войну и кружилась: постирает, сварит, приберет… Всегда улыбчивая да ладная! А коли, когда страх в душу закрадывался, так она его метлой да поварешкой выгоняла. А когда и песней звонкой. Потому как сначала надо себя спасти, а потом уже и всю страну спасать можно…

Знаешь, Писака, я всегда восхищалась, вами, людьми! Многие из вас очень достойные… И на войне. И в мирное время. А страху поддаваться не стоит. Надо трезво мыслить! И помогать тем, кто поддался этому страху. Не осуждать, не глумиться. А помогать. Как бабка та, старая да косматая. Она вовремя увидела чужой страх и верными словами его задавила. Как врага. Словом добрым, как танком по нему проехала! Вот, иногда, какая она… настоящая война. Без крови, пороха и боев. У нас в голове!

Моя Давняя Знакомая замолчала, давая мне время подумать… Я тоже молчала. Потом все же спросила:

– Скажи, а сыновья-то ее старшие и муж вернулись с войны? – В моем взгляде было столько надежды, что я невольно засмущалась.

– Сыновья все вернулись.

– Ты, наверное, просто не хочешь меня расстраивать?! Вот, и ответила так… – Я тихо улыбнулась.

– Писака, мы ведь знакомы уже не первый год. И ты знаешь, что я не никогда не стану врать… Даже из жалости. Тем более, из жалости!

– Спасибо тебе! И за прогулку, и за историю… Можно, я запишу её?

– Пиши! Я ведь для этого тебе её и рассказывала… Ладно, задержалась я с тобой! Пора мне! – Она махнула рукой и исчезла.

А я осталась одна на талой, мартовской тропинке, которая вела к моему дому… И думала о том, как бы поскорее сесть за ноутбук и написать новый рассказ…

Было раннее утро. Я сидела на кровати в «позе лотоса» и медитировала. Как умела… Уже больше месяца я ежедневно совершала эти нехитрые практики. Вот и сейчас, прислушиваясь к внутреннему голосу, я расслаблялась и настраивалась на грядущий день. Вдруг я ощутила присутствие в комнате кого-то постороннего. Хотя дверь точно не открывалась… Я поняла, кто это и стала ждать громкого, чуть хрипловатого оклика. Но его всё не было… До конца практики я так и не открыла глаза. Едва только всё закончилось, как я тут же услышала знакомый голос:

– Доброе утро!

Скинув с себя приятное чувство расслабленности, я вздрогнула и увидела свою Давнюю Знакомую. Она сидела прямо на полу возле двери, опиравшись спиной о стену и улыбаясь, смотрела на меня. Мне стало жутко неудобно, что я заставила её столько ждать. Тем более, на полу…

– Доброе утро! А ты чего меня не позвала? Целых полчаса потеряла… – Я произнесла эту фразу, чувствуя, как запылали мои щеки.

– Потеряла полчаса? Всё шутишь, Писака… – Моя Гостья, поднимаясь с пола и расправляя балахон, усмехнулась. – Что для меня эти полчаса, если в моем распоряжении вечность?!…

– И то, правда! – Подумала я про себя, но вслух этого не сказала.

– Конечно, правда! – Мне и не надо было ничего произносить. Мои скромные мысли читались ею, как раскрытая книга… -Да расслабься ты! Тебя же этому учат на этих, твоих занятиях!

Я кивнула.

– Пошли лучше чай пить! Надеюсь, у тебя есть имбирь и лимон? – Она спросила меня шутя и в то же время строго.

– Есть, конечно! Чего-чего, а этого добра у меня навалом…

Я пошла на кухню. И стала готовить свой фирменный, ароматный чай. Хоть он больше подходил для зимы, но пока альтернативы имбирю всё равно не было… Я ждала лета. Чтобы, наконец, заварить чай со смородиновым листом и мятой. Свежей вишней и корицей… Яблоками и мелиссой… Я любила всё это, также как и моя Гостья…

Через пару минут мы уже пили свежезаваренный чай, наслаждаясь его терпким, острым вкусом. Когда с ним было покончено, моя Давняя Знакомая спросила:

– Как твои дела?

– В целом, всё хорошо! Правда, в воздухе витает напряженность… Многие люди подавлены и неспокойны. Их тревожность иногда передается и мне.

– Это из-за ситуации, которая продолжается в вашем мире? – Гостья внимательно заглянула мне в глаза.

– Да.

– Хочешь, я расскажу тебе одну историю?

Я кивнула.

– Несколько лет назад я гуляла по набережной во Флоренции. Да-да! И не надо делать таких удивленных глаз… Я тоже могу и имею полное право гулять!

Я замахала руками, показывая, что нисколько с этим не спорю.

Моя Давняя Знакомая продолжала:

– Так вот… Гуляю я значит… Слушаю неспешный шум реки…

Она прервалась и как бы невзначай произнесла:

– Кстати, если будешь во Флоренции, обязательно посети сад Боболи и дом-музей Данте. Только ради этого туда стоит поехать!

Я улыбнулась, понимая, что вряд ли когда-нибудь увижу всё это, поэтому мне оставалось только слушать её и представлять…

– Значит, о чем это я?!…Ах да… Вспомнила. Иду я и вдруг вижу, как прямо на мостовом парапете стоит мужчина и быстро-быстро крестится. Я понимаю, что на счет этого человека никаких распоряжений мне сегодня не поступало…

– Что значит «не поступало распоряжений»?

– Это значит, что по всем законам он должен был жить! Но, такое иногда случается… Человек сам принимает решение прекратить свое существование. Это тоже относится к проявлению свободной воли человека… Это право, данное ему от рождения…

– Получается, что человек, который решил окончить свою жить, мог бы вполне её продолжать?

– Конечно! – Моя Гостья терпеливо отвечала на вопросы. – Срок его жизни еще не был окончен… Он продолжался бы дальше… Так вот, почему-то тогда я решила помочь этому человеку. Подойдя ближе, я узнала его. Это был Микеланджело Буанарроти. Будущий великий скульптор… Но, в то время просто жалкий, несчастный человек. Увидев меня, он, бедный, чуть сразу же не свалился в воду от страха. Но, благо, удержался. Помню, как он тут же произнес: «Я так жаждал жизни… Я всегда так боялся смерти… И вот сейчас, когда ты пришла, я понимаю, что толком-то и не жил… Мне ничего не жаль. Мне нечего оставить потомкам… Только несколько жалких, мраморных статуй. Да свою скорбь…»

Она замолчала, задумавшись… А я будто перенеслась в 1501-й год, на набережную реки Арно… И сидела вместе с ними на холодном, мощеном мосту…