Н. Вельтен - Между мирами

– Я… не знаю, – снова растерянно проговорил он.

– Ладно, незнайка. Ты кто вообще? – кажется, сменила гнев на милость, девушка.

И тут ошеломительный рёв, доносящийся, как будто, отовсюду, оглушил Виктора. Пространство стало дрожать, девушка лихорадочно что-то ему кричала, но Виктора словно невидимой рукой что-то схватило и резко выдернуло. В реальность. Будильник надрывался, что есть мочи. Кот подпевал. Не столько от любви к искусству, сколько от того, что за ночь порядком оголодал, неплохо выспался и, убедившись, что здесь ему опасность не грозит, окончательно обнаглел.

Проснувшись окончательно от этой какофонии будильника с котом, Виктор встал, привычными движениями натянул шорты и футболку и пошёл в душ. Зеркало в ванной показало бледную небритую рожу с синяками под глазами. Он включил воду, и, подставив ладони под струю воды, резко подпрыгнул: на ладони правой руки красовалась свежая ссадина. Как оглушённый, Виктор долго и молча смотрел на рану, казалось, даже мыслей в тот момент не было. Наконец, он начал понемногу приходить в себя. Так. Он отчётливо помнил, что перед сном гладил кота и курил. Никакой раны не было. И был лишь один эпизод во сне, когда он, чудом ухватившись за обломки перил, едва не скатился с лестницы. Тогда о грубый край обломка он и поранил руку. Но ведь это был сон! Во сне поранил. На самом-то деле он всё это время мирно посапывал в кровати, в мягкой и тёплой кровати. В которой нет никаких обломков и острых углов. Что вообще происходит? Сон, который казался реальным или он сейчас в реальности, которая кажется сном? Философские размышления прервало настойчивое: «Мааау!». Вконец обнаглевший кот уже не просил, он требовал свой паёк.

Виктор наскоро промыл ссадину, умылся, почистил зубы и вышел к маленькому тирану. Он машинально нажал на кнопку кофемашины, поставил на плиту сковородку, разбил в неё несколько яиц и задумчиво взял на руки тощего, но, стараниями шампуня, пушистого кота.

– Мрррр! Маау! – благодушно отозвался тот.

– Охренеть, конечно, ночка… – рассеянно пробормотал Виктор, – просто охренеть. Имя тебе надо придумать. Или как у вас, котов, там водится – кличку. Как будем тебя звать?

– Мррррр-ррр, – уже вовсю тарахтел на ручках умиротворённый кот.

Но в голову совсем не шло никакое имя, кличка, да что угодно. Каким-то невообразимым образом мозг снова и снова прокручивал кадры сна, щедро снабжая их всё новыми и новыми удивительными подробностями. На автомате, Виктор положил себе на тарелку яичницу, на другую тарелку положил порцию поменьше, поставил на окно, чтобы остыло. Голодный кот начал, было, концерт по поводу того, что, дескать, почему он должен терпеть такое неравноправие: хозяин поглощает еду, а его к тарелке не подпускают. Однако, ловко увернувшись от брошенного в него тапка, резко замолчал и обиженно поглядывал из-под табуретки. Кошачья гордость, конечно, была уязвлена.

Закончив свой завтрак, Виктор снял кошачью тарелку с подоконника и поставил на пол. Оскорблённый на время забыл об обидах и с нетерпеливым урчанием принялся уплетать содержимое тарелки.

Посмотрев на время, Виктор чертыхнулся, быстро надел рубашку и костюм, подбежал к окну с пультом, включил автозапуск, затем запрыгнул в ботинки и, на ходу застёгивая куртку, крикнул новому жильцу: «До вечера, ноунейм». Кот счёл ниже своего достоинства отвлекаться от тарелки. Виктор захлопнул входную дверь и побежал к машине.

Оказавшись на улице, он глубоко вдохнул свежий морозный воздух. Октябрь. Любимое время. Листья на деревьях ещё не облетели, так что, даже в городе, казалось, бушует карнавал: зелёные, жёлтые, оранжевые, красные, – они, как вдохновлённый художник, расписывали своими красками серый город. Зимние морозы ещё не пришли, а от летней духоты не осталось и воспоминаний. Просто песня.

Однако недолго музыка играла: во дворе у машины ждал неприятный сюрприз. Красный Мерседес W-169, припаркованный у его заднего бампера не оставлял шансов выехать из двора без происшествий. Виктор заглянул в машину, растерянно покрутил головой – никого, кто мог бы оказаться владельцем, а, скорее, владелицей, маленькой, но неаккуратно припаркованной машинки. Дела… Посмотрел на часы: без двадцати восемь. А это значит, что если он не выедет прямо сейчас, вовремя на работу он точно не успеет. Безрезультатно оглянувшись ещё раз, Виктор начал стучать по лобовому стеклу, чтобы привлечь внимание нерадивой хозяйки, в надежде, что она просто выбежала из машины на минутку и вот-вот прибежит обратно. Но время шло, на пиликанье сигнализации никто не реагировал, а шансы приехать на работу без опозданий, очевидно, таяли, как первый снег. Красный от злости, он уже вовсю пинал злополучную машинку по колёсам. Тут, на удачу, из подъезда вышел сосед Сергей Павлович, чья машина была припаркована рядом.

– Здорово, Витёк! – улыбнулся сосед.

– Доброе утро, Сергей Палыч, – пробубнил в ответ Виктор.

– Не задалось утречко, смотрю? – сочувственно покачал головой дедок. – Навыдают права курицам, машин надарят. Эхх, найдётся на эту дуру старый УАЗик рано или поздно, допаркуется, как попало. Ну, ничего-ничего, сейчас выеду, там дальше и тебе места хватит, – ворчал дед, заводя свою старенькую зелёную Тойоту. – Ну, бывай!

Сосед, наконец, выехал, Виктор бросился в свою машину, еле сдерживаясь от злости, аккуратно проехал через двор и через минуту уже нёсся на работу. 07:52. Не успеть. Вздохнув, увидел впереди на мосту начинающуюся пробку, которую за десять минут до этого он мог бы благополучно объехать. Парень включил музыку погромче, и с досады что есть силы треснул кулаком по пассажирскому сиденью.

* * *

На работу он опоздал, и неслабо. Все места для парковки, разумеется, были заняты, и ему пришлось бросить машину, как попало, перекрыв выезд тачке коллеги, который сидел с ним в одном кабинете. «Ладно, не обидится, вместе с работы выходим», – подумал Виктор. Электронный пропуск на КПП жалостливо пикнул и монитор вывел красным время: 08:16. А это значит, что сейчас эта информация уйдёт его начальнику и дубликатом – в Службу безопасности. Придётся объясняться. Ладно, если перед шефом, он мужик понимающий. Лишь бы не перед СБ-шниками. Их он, как и все сотрудники компании, ненавидел люто. Бывшие менты, которые так и не сняли погоны. Везде им заговоры мерещатся, а сотрудники для них – потенциальное жульё. И разговаривают со всеми, как с грязью. Из любой мелочи трагедию в пяти актах распишут – всё ради галочки. Из органов ушли, а палочно – галочную систему с собой взяли.

С этими нерадужными мыслями Виктор подбежал к лифту. Лифт как раз остановился на первом, и Виктор, не задумываясь, влетел в открытые двери. Не учёл он одного: айтишники, которые, похоже, с работы не уходили (а зачем им? Комп же и тут есть, а пиццу хоть ночью курьер доставит), отметившись в начале рабочего дня на рабочем месте, уже успели дойти до автомата с кофе, и теперь с дымящимися ароматными стаканчиками спускались на улицу покурить. И залетевший против основного движения в лифт Виктор через мгновение уже стоял, печально взирая на растекающееся коричневое пятно на своей голубой рубашке. Горячий напиток обжёг кожу. Виктор медленно поднял глаза. С неподдельным ужасом из-за толстенных линз на него взирали глаза АИБа Антохи.