Татьяна Бердникова - Проклятие с шипами

С другой стороны, совсем уж молчать он тоже не намеревался – все не мог забыть презрительного высказывания Арчибальда в свой адрес, да и себя полагать слабаком отнюдь не привык.

– Ты должен бы сидеть в тюрьме, а не в кресле самолета, – он спокойно откинул голову назад, немного приподнимая подбородок и созерцая потолок. Молле, живо обернувшись, с интересом приподнял бровь, окидывая эту позу долгим взглядом.

– Не боишься, что я перережу тебе горло?

– Это мое амплуа, – последовал холодный ответ. Держать марку Рэдзеро умел, и в компании опасных всегда казался не менее опасным.

– Патент взял? – Арчи кривовато ухмыльнулся – парировать выпады сидящего рядом парня ему было занимательно, – Я в своей жизни перепробовал много способов, знаешь ли… И перерезал глотки, и душил, и даже как-то вырвал кадык… одному охраннику в тюрьме. Тебе до меня еще расти и расти, мальчик.

Тонкие губы Диктора раздвинула острая, опасная улыбка. Противостояние с Альфой начинало, вне всякого сомнения, набирать обороты.

– И не дорасти, – хладнокровно отозвался он, – Я не убиваю невиновных.

– А я убивал, – Молле спокойно пожал плечами, в упор взирая на собеседника, – Как и Карл. Ты, я смотрю, и вправду молокосос, Диктор, слухи лгут о твоей опасности.

Голубые глаза его собеседника полыхнули опасным пламенем; Шон ядовито улыбнулся, окидывая оппонента презрительным взглядом.

– Я бы не рекомендовал тебе проверять это на себе, Альфа. Сколько тебе лет?

Мужчина хмыкнул и, поправив воротник пальто, равнодушно улыбнулся.

– Тридцать один. Тебе?

– Двадцать пять, – блондин негромко вздохнул. По сравнению со своим собеседником он и вправду мог бы считаться мальчишкой.

Вновь воцарилось молчание. Арчибальд ничего не говорил, полагая битву выигранной; Рэдзеро размышлял, как бы продолжить разговор. Слишком откровенно конфликтовать с таким человеком Диктору, говоря начистоту, тоже не очень хотелось – жизнью своей парень дорожил и провоцировать дикого Хищника совершенно не стремился.

– Говорят, в тюрьме тебя прозвали Хищником… – он быстро облизал губы, бросая на соседа внимательный взгляд искоса. Тот досадливо вздохнул – сам он продлевать беседу отнюдь не стремился.

– Я часто устраивал драки, отправил нескольких придурков на больничную койку. Пахан боялся меня, называл психом, – он легко пожал плечами и, зевнув, с демонстративным терпением на лице воззрился на парня, – Что еще ты хочешь узнать обо мне, мальчик? Может, еще и мою биографию составишь?

– Почему бы и нет? – Шон хмыкнул, – Ты любопытный человек, Альфа, и мне многое в тебе непонятно. Ты ненавидишь Доминика Конте, но отправляешься в путь вместе с ним и его друзьями, ты ухитрился завоевать доверие моего друга, Кевина, ты бежал из тюрьмы и тебя, похоже, даже не пытаются преследовать! В конце концов, ты фактически находишься среди врагов сейчас, но не только не испытываешь страха, но даже как будто специально вызываешь огонь на себя. Я ведь тоже не слишком терпелив и, хоть и моложе тебя, могу оказаться ничуть не слабее.

Арчибальд широко улыбнулся. Такой явный интерес к его персоне льстил мужчине, хотя и был по-прежнему не слишком понятен.

– После того, как Конте спас мне жизнь, убить его я не имею права, – он вздохнул, опуская взгляд на собственные руки, – В путь отправляюсь только по просьбе Кевина. Если я завоевал его доверие, то он мое тоже, я считаю его другом. Что же насчет тюрьмы… – он поднял взгляд и негромко хмыкнул, – Должен сказать, Диктор, что у тебя неверные сведения. Арчибальд Молле сидит, пожизненно, как ему и полагается, это отражено во всех возможных документах. Если потребуется – найдется даже он сам… Но это буду не я, – он усмехнулся и, пожав плечами, прибавил, – Ну, а врагов я не боюсь, Шон – я всю жизнь провел среди них. Если хочешь и ты завоевать мое доверие – оставь беседы о моем прошлом. Ты собирался узнать что-то о Восточной долине и источнике, ты узнал?

Блондин ощутимо помрачнел. Узнать-то он узнал, однако, не совсем то, на что рассчитывал, да и пересказывать друзьям историю бабушки пока не спешил, желая потянуть время. Сейчас же, похоже, выбора ему не оставляли – откровенной лжи парень не любил.

– То, что я узнал, слишком расплывчато и не дает никаких подсказок, – он ненадолго сжал губы, прикидывая, что можно рассказать, – Пока что известно лишь, что Восточная долина образовалась вокруг источника. Что источник этот есть исток всего сущего, всех вод на земле, всей жизни, поэтому представляет для человечества немалую опасность. Если его захватят – будут править миром, если его отравят – отрава попадет во все воды… Бабушка считает, что долина была захвачена, поэтому на короля было совершено покушение. Королем она уверенно называет Эндрю Эрея, который остался в больнице, ждать нас.

– Смахивает на детскую сказку, – Арчибальд скрестил руки на груди, немного вытягивая ноги, – Выходит, что мы, взрослые люди, отправляемся в сказочное королевство, спасать какого-то невнятного короля! – он усмехнулся и качнул головой, – Я, конечно, повидал немало и поверить готов во многое, но только не в это… ты уверен, что бабушка твоя не лжет?

Шон нахмурился. Если издевки в свой адрес он еще, с большим трудом, сжав зубы, мог вынести, то сомнений в адрес бабушки терпеть намерен не был.

– Моя бабушка никогда не лжет, Альфа. Если она сказала – значит, так и есть, значит, мы должны спасти…

– Опасный Диктор рассуждает о спасении, – нараспев проговорил, перебив его, собеседник, – И смех, и грех. Почему ты так привязан к ней, мальчик? Считаешь себя взрослым, а все держишься за юбку…

Рэдзеро сжал кулаки. Устраивать драку в самолете, конечно, не следовало бы, однако, чертов Молле ежесекундно провоцировал его на это.

– У тебя разве нет родителей, семьи? Или что, ты вырос в приюте и поэтому озлобился на весь мир? – он силился задеть беспардонного мужчину, однако, чувствовал, что это не удается.

Арчи холодно улыбнулся.

– Моя мать не желает знать меня, после того, как узнала, кем я стал. Отца я видел несколько месяцев назад, во Фрипорте. Жив он еще или нет – мне неизвестно. Не пытайся уколоть меня, Шон, – два года в тюрьме слишком хорошая школа, чтобы я мог позволить себе реагировать на глупые вопросы. А тебе я бы советовал быть сдержаннее, Диктор, – ты теряешь хватку. Прежде тебя боялись сильнее.

Рэдзеро промолчал. Человеком он был сильным, как физически, так и морально, всегда полагал себя несгибаемым, всегда гордился своей способностью хранить холод и спокойствие в любой ситуации, но сейчас, столкнувшись с кем-то, превосходящим его по степени опасности, и в самом деле начинал ощущать себя ребенком, мальчишкой, юнцом, нуждающимся в подсказках и уроках старшего товарища. Товарищ же этот на подобные уроки не скупился, чем изрядно раздражал молодого человека.