Арина Теплова - Опричник

Девушка засуетилась и уже через миг исчезла в толпе. Старик проводил ее стройную невысокую фигурку в темном плаще прищуренным взглядом и сплюнул на землю.

Сабуровы приблизились к своим привязанным лошадям, и дворовый мальчишка услужливо подал им короткие плетки. Мирон поблагодарил и, расправляя вожжи, запутанные в черной гриве жеребца, искоса посмотрел на брата.

– Видел бы старец Радогор, как ты девкам приветы расточаешь. Враз бы выгнал тебя из монастыря, – тихо бросил Мирон через плечо, намекая на то, что все витязи, которые состояли в «Волчьей сотне», на время службы давали обет целомудрия и не могли ни жениться, ни завести семью. Потому что их наставники, семь старцев-монахов, полагали, что женатые витязи не смогут достичь совершенства в изучении тайных знаний и военных умений.

– А откуда он узнает? Ты расскажешь? – надулся Василий, оправляя седло у своего коня, и добавил: – Служба когда-нибудь кончится. А я пока жену подыщу. Я же не ты, бирюк бесчувственный. Вообще не пойму, отчего на тебя девки смотрят, когда тебе они вовсе не нужны. У тебя одни игры с оружием на уме.

– Завидуешь, что ли? – по-доброму оскалился Мирон, умело вскочив в седло.

Василий промолчал на это заявление брата. Мирон же, отметив, что Василий также взобрался на коня, поднял руку, чтобы горожане обратили на него внимание, и громко произнес:

– Прощайте, люди добрые. Дай Бог, еще свидимся!

Понукая своих жеребцов, Сабуровы стремглав выехали со двора воеводы и, пустив коней в галоп, устремились по мокрой дороге.

Пригород Москвы, Саввино-Сторожевской

тайный мужской монастырь,

1572 год, 18 мая

Едва завернув за угол невысокой деревянной бани, которая располагалась в череде бань у восточной части каменного забора, Мирон резко остановился. Перед ним предстал старец Радогор. Облаченный в простое монашеское одеяние, в схиму, с корявой палкой, на которую опирался, старец вскинул на молодого человека цепкий взор и строго вымолвил:

– Тебе же велено сегодня к покоям царицы явиться, Мирон. Почему до сих пор здесь?

– Я собирался ехать туда, отче, – ответил Мирон, нахмурившись и стараясь отвести глаза, ощущая себя неловко. Уважение и бескрайнее доверие к старцу Радогору глубоко сидели в сердце Мирона.

– Ступай немедля! – чуть повышая голос, велел старец. – Не дай Бог, царь узнает, что новоявленная царица без охраны!

– Да не привык я по теремам женским слоняться. Мне бы в поле куда, да в сечу, побиться с нечистью какой.

– Прекрати. И ступай, куда велено.

– Иду, отче, – тихо ответил Мирон и, развернувшись, направился в сторону конюшен.

– Иди уже, мальчишка, – произнес тихо ему вслед старец, провожая высокую, широкоплечую фигуру молодого человека строгим взглядом. – Теперь главное – царицу в животе сохранить…

Александровская слобода,

резиденция царя Ивана IV Грозного

1572 год, 18 мая

Последние красноватые лучи заходящего солнца озаряли дымчатое небо, когда Мирон въехал на своем вороном жеребце в слободу. Направляя коня по пыльной дороге в сторону Александровского кремля, который виднелся вдалеке, Сабуров не мог отделаться от гнетущих мыслей. Сегодня он нес службу на царском дворе, и эта служба была ему не по душе. Дозор, как охранника у покоев государыни, в женском тереме выпадал несколько раз в месяц каждому из ратников-волков, как называли себя между собой воины «Волчьей сотни». Но Мирона эта служба особенно тяготила. Более по душе ему было сопровождение царского семейства на богомолье в один из монастырей или в путешествии в другой город. Но он не мог ослушаться и не явиться в распоряжение царского воеводы, ибо об охране царицы Иван IV просил лично старца Радогора.

Последние семь лет царь Иван Васильевич в Москве не жил. Устав от произвола бояр и дворян, которые не только «тащили» царскую казну, но и «измены делали», царь поселился в Александровской слободе, которая находилась в сотне верст от Москвы.

Построенный еще его отцом, Василием III, в 1513 году, как загородная резиденция для царского семейства, в эту пору Александровский дворец являл собой белокаменный кремль. Деревянные укрепления, возведенные еще при его отце, Иван Васильевич велел выложить кирпичом от земли до бойниц. И сейчас белокаменный дворец-кремль, опоясанный по периметру неприступной стеной ограждением, красовался высокими башнями и церквями, теремами-дворцами царя и царицы, конюшенным двором.

В описываемые нами времена Александровская слобода стала фактически новой столицей Руси, и ее доходы стояли на первом месте среди других русских городов.

На территории Александровской слободы располагались и царская книгописная палата, и печатная мастерская, выпускающая книги, и монетный двор. В слободе находились боярская дума, с преданными царю дворянами-боярами, и основные государственные учреждения – приказы, в ведение которых входило управление всеми сферами жизни государства от военных до ремесленных дел. Сюда прибывали посольства и послы из других стран, здесь царем Иваном принимались законы, подписывались указы, именно здесь была утверждена опричнина.

Около десяти вечера Мирон сменил предыдущего опричника у дверей царицы. Едва заняв свой пост, он невольно вздохнул и, чуть прислонившись к стене у дверей покоев государыни, приготовился к скучной бессонной ночи.

– И что это за служба у бабских спален? – бубнил сам себе по нос Мирон, вынув из ножен длинный клинок, внимательно рассматривая его. Он достал из-за пазухи шелковый лоскут ткани и начал с любовью протирать холодное оружие, чтобы хоть как-то занять себя.

Вот уже две недели, как царь Иван Васильевич в третий раз обвенчался. Невесту, выбранную через смотр, звали Марфой, и происходила она из неизвестного боярского рода Собакиных. Две предыдущие супруги царя Ивана умерли непонятым образом. Молодые и без видимых болезней, они просто начинали чахнуть, а через несколько недель их находили мертвыми. Царь, который жаждал иметь множество наследников, подозревал, что цариц изводят специально, чтобы он не оставил после себя потомства, а русский престол перешел бы в управление другого, не менее знатного русского боярского рода. Тайный заговор бояр против него и его семейства чудился царю постоянно, и с целью напугать и найти всех предателей Иван IV создал армию опричников, которые и должны были выявлять неблагонадежных бояр, жаждущих поменять престолонаследие на Руси.

Оттого, женившись в третий раз, царь безумно опасался за жизнь новоявленной девятнадцатилетней супруги, именно поэтому перед ее горницами еще за два месяца до свадьбы, когда она переселилась в царский терем, Иван Васильевич приказал поставить охрану, чтобы никто чужой не имел ходу до царицы Марфы.