Николай Филиппов - Любовь на острие меча и другие сказания викингов

10
Всей шириной зелёный луг
Лежал красиво перед ними,
И лишь цепочка гор вокруг
Застыла днями золотыми.
Стояло сзади у реки
Их расписное городище,
Где шум уже с рассвета свищет
Ярмом ремесленной руки.
Высоким круглым частоколом
Со всех сторон обрамлено,
Чтоб не казалось слишком голым
Для окружающих оно.

11
Сюда стекаются ручьи
С ближайших полусводов горных
Под глас Урсулы: «Дни твои
Порой совсем не из проворных.
Непобедима и сильна
Ты для врагов вообразимо,
Но часто в чувствах уязвима,
Как будто в тёмном ложе сна.
Твоё безудержное сердце
В излишней гордости стучит
И не пытается раздеться
В огне, что яростью горит».

12
Улыбку малость на лице
Лагерта тихо искривила,
Глядясь в лису на том конце,
Что без зазрения ходила.
По невысокому хребту
Скалы прямой, но травянистой,
Она немного неказистой
Глазам казалась в пору ту.
Шикарность огненного пуха,
Упав под северный покров,
Уже значительно потухла
С уходом белых же снегов.

13
На том просторном валуне
Урсула рядышком подсела
И любознательно вдвойне
На вид природы поглядела.
Неугомонный взор её
Всегда пронзителен и чёток
Без мелодичных лишних ноток,
Что часто слышит вороньё.
Она в боях не слишком много
Широкой жизни провела,
Но всё ж отчётливой дорогой
Вела военные дела.

14
«Смотри!» – на зарево зари
Тут показала ей Лагерта
Рукой не девичьей: «Смотри,
Заря всевластна и бессмертна!
Она сейчас с небес уйдёт,
Но через день опять вернётся,
И никогда не разомкнётся
Её здесь каждый оборот.
Она, то нежная, как парус
Спокойных ровных берегов,
А то подобная пожару
Из самых редких странных снов.

15
Ей можно вечно не искать
Любви иль славного начала;
Она сама себе и знать,
И голова простого фрала.
Она бессмертная… а нам
Не так уж долго остаётся
Найти себя, покуда Солнце
Лучи бросает по утрам.
Покуда рядом наши Боги
Нам силой всей благоволят
На нашей выбранной дороге,
Не уходя от нас в закат».

16
В немой рассветной пелене
Чуть призадумалась Урсула
И прошептала: «В каждом дне
Есть то, что радостью подуло.
Есть то, чем, выпив эля, мы
Гордится можем вечерами;
И это вечно будет с нами
И в сагах нашей стороны».
Слова заполнили пустоты
И снова влились в тишину,
Тогда Урсула вновь: «Чего ты,
Сестрица, ищешь поутру?!».

17
Плывя в движении теней
И неподвижной оставаясь,
Гласит воительница ей:
«А сердце бьётся, разрываясь
Душещипательной волной
Лихих морей из дней широких,
Где зарождаются истоки
Лихого прошлого порой.
По водоёму наших жизней
Идёт за волнами волна,
И направлением всех мыслей
Её любовь убеждена…».

01
По зеркалам норвежских вод,
Чей блеск поверхность неба точит,
Скользит краснеющий восход,
Уже проснувшийся от ночи.
Ему, как богу, нипочём
Все бесконечные широты,
Ведь, несмотря на все заботы,
Ему округа – светлый дом.
Родной простор – вода и суша
Под взором огненных очей,
Что, представленье ночи руша,
Плывёт оказисто над ней.

02
Рассвет не молод и не стар,
Хоть и даёт неслышный скрежет,
Когда немаленький драккар
Его поверхность быстро режет
Драконьей вычурной кормой,
На эту свежую картину
Свою нескромно парусину
Раскинув верно над волной.
Его движение упрямо
Хлопочет к датским берегам
И без стыда уже и срама
Лихие вёсла мочит там.

03
На нём два ярла непростых
С бойцов таких же полусотней
Средь волн широких небольших,
Что всей округи беззаботней,
Широкой смотрятся стеной
За деревянными бортами,
Большими круглыми щитами
Вовсю украшенными в той
Морской наигранной картине
Под, сил набравшимся, лучом
И, как в неведомой пучине,
Стоят на зареве своём.

04
Средь них усталый разговор
Свой кругозор с округой клеит
И надоедливый простор
Уже глаза истомой стелет.
Лучи над волнами горят,
И ярл один сказал другому:
«Мы далеко теперь от дому;
Нас скоро встретит Каттегат!».
Второй зажившим старым шрамом
На чуть обветренной щеке
Чуть улыбнулся и карманом
Потряс в воинственной руке.

05
Оттуда вынул небольшой
Такой кораблик деревянный,
Как потемневший символ свой,
Хоть и на вид немного странный.
Погладил пальцами слегка
Свою недетскую игрушку,
От брызг морских, как будто кружку,
Стряхнул без сильного рывка,
Проговорив: «Подарок Флоки
Так незатейлив и так мил!
Он корабельные истоки
Здесь неким даром зародил.

06
Рагнар, ему благодаря,
Настиг другого побережья
И увидал, как там заря
Восходит, как гора медвежья.
Эх, дел таких не ожидав,
Самонадеянные саксы
Свои нахмурили гримасы,
Его драккары увидав.
Такие славные же были
Для датских конунгов часы,
Что мир вокруг объединили
На свет сражения красы!».

07
«Лихие слыли времена,
Героев тех увековечив,
Где каждый викинг был сполна
И смел в бою и опрометчив» —
Ему торжественно второй
Без промедления ответил,
И тут добавил: «Люди эти
С горячей жили головой!».
Одушевлённой их беседе
Внимали волны у кормы
И завитой попутный ветер
Витал у самой головы.

08
И ярлы долго в эту даль
Свой горделивый взор стелили
И говорили: «Как же жаль,
Что тут они не все дожили».
«Хотя они, как в лучших снах,
Сейчас в Вальхалле торжествуют
И возле Одина пируют
На самых яственных скамьях» —
Промолвил к этим переменам
Тот ярл, что был с большим мечом
И горделиво звался Свейном
На расписном драккаре том.

09
Силён и более плечист
Он был и коротко пострижен,
И постоянный ветра свист
В ушах его был неподвижен,
Ведь широта его спины
Собою много закрывала
И преимущество давала
Для тени с каждой стороны.
А нос немного искривлённый
От беспощадных, видно, драк,
Глядел на мир морской бездонный,
Где каждый здесь не просто так.

10
И, от воды свой грозный нос,
Большими пальцами прогладив,
Он снова другу произнёс:
«Мы тоже, брат, чего-то ради
С врагом сражения ведём
За славу, почести, трофеи…
Да, и за то, что кто-то смеет
Смотреть же алчно на наш дом.
Не знаем слабости мы виду,
Как Харальд наш, что и сейчас
Высокий конунгский свой титул
Сберечь желает для всех нас».

11
Ответил искренне второй:
«Да, Свейн ты прав! На землях наших,
Как и на всех, наверно, свой
Есть друг и враг, и дни для павших
За их сражения, что в дверь
Стучатся вовсе непредвзято,
Ведь каждый наглый узурпатор
Готов на многое. Поверь!».
Они вздохнули тут и оба
На небо выбросили взгляд,
К лучам спускающимся, чтобы
Набраться чуточку услад.