Хельга Элман - Сны

– Этого не может быть! Конспирацией и защитой свидетелей и агентов от рассекречивания занимается наше подразделение. Ещё не было случаев, чтобы наши агенты были раскрыты!– не выдержал полковник Илларионов. Он нервничал сильнее всех. Было видно, что он ожидал нападок в сторону своей работы и уже заготовил речь, чтобы отбиваться от оппонентов.

– Уважаемый Иван Аркадьевич, – спокойным тоном продолжил генерал Терентьев, – пока мы не ищем виновных. Наша цель разобраться в ситуации и понять, как действовать дальше, чтобы отстоять доброе имя нашей Родины. И, раз произошло такое событие, мы вправе и обязаны рассматривать все версии. Тот, кто устроил данный теракт, привёл к месту взрыва наших агентов и сына их министра. То, что сын министра оказался на мосту во время взрыва не может быть просто совпадением. Вам известно, я не верю в совпадения. Исходя из этого, мы можем предполагать, что самая верхушка политической элиты может быть причастна к данному теракту. У министра Кейлена много недоброжелателей. Соответственно, мы можем допустить мысль, что, если им удалось вычислить двух наших агентов, то у них могут быть данные и по другим нашим людям.

– Если это так, то наше дело – труба, – вставил начальник службы внешней разведки Карасёв, до этого времени молчавший.

– Всеволод Никитич, – обратился Воевода к Терентьеву, – вы самый опытный из всех здесь присутствующих. Почти все мы прошли через вашу Академию. Вы лучше всех знаете наших агентов. Скажите, у вас как у начальника Академии внешней разведки, есть на примете агенты, которых мы можем направить на данное задание? Которые со стопроцентной гарантией не могли быть «засвечены» в международных операциях и про которых ни ЦРУ, ни МИ-6, ни иные разведывательные структуры других стран ничего не могут знать?

Действительно, Всеволод Никитич Терентьев был старше, опытнее и мудрее всех присутствующих. В прошлом году он отпраздновал своё семидесятилетие, но на покой не собирался. Для своих лет он был в прекрасной физической форме: подтянутый, до сих пор несколько раз в неделю активно занимался спортом, а несколько месяцев назад вместе с выпускниками своей Академии принял участие в Московском марафоне на тридцать километров и с честью его преодолел, дав фору молодым соперникам. Худощавое лицо, некогда очень красивое, было испещрено морщинами. В молодости по нему сходили с ума все женщины, особенно их завораживал взгляд больших синих глаз Всеволода Никитича. Казалось, он видит тебя насквозь. От его взгляда веяло спокойствием и уверенностью. Со временем взгляд и цвет глаз совершенно не изменились. Его волосы, когда-то светло-русые, а теперь пепельно-серые, всегда были аккуратно подстрижены. На любое совещание или на работу в Академию, вне зависимости от времени суток, он приходил в идеально выглаженной форме или костюме. Он был педантичен как в работе, так и в своем внешнем виде. Всеволод Никитич, помимо острого ума, обладал ещё одним удивительным даром – он очень хорошо разбирался в людях. Он всегда лично присутствовал при вступительных экзаменах и лично беседовал со всеми абитуриентами. Благодаря его таланту как учителя и наставника, Академия внешней разведки Российской Федерации считалась одной из лучших в мире. А многие его ученики в настоящее время занимали руководящие посты в ФСБ, МВД и иных силовых структурах. Все почитали за честь получить совет или наставление столь уважаемого и опытного человека.

– Да, Николай Иванович, у меня есть одна идея. Если наши действующие агенты под угрозой раскрытия и задействовать их нельзя, то единственный вариант – поручить задание агентам, которые ещё не успели «наследить». Я предлагаю использовать агентов, которые недавно закончили обучение в Академии.

– Что-что? – недоумённо переспросил Воевода, жилы на его висках стали пульсировать ещё сильнее, глаза заметно округлились. Он явно не ожидал услышать такое предложение от генерала Терентьева. – Вы предлагаете поручить это задание новичкам? Притом, что погибли самые опытные наши люди?

– Николай Иванович, успокойтесь! – продолжил Всеволод Никитич всё тем же спокойным тоном. – Вам известно мое чутьё на нужных нам людей, которые не раз спасали нас из самых сложных ситуаций. У меня есть подходящие кандидатуры, которые могут быть нам полезны. Прошу меня выслушать.

Воевода окинул всех собравшихся взглядом. В кабинете повисло молчание. Затем Николай Иванович сделал глубокий вдох и выдох, сел в своё кресло и, осознав, что пока других идей нет, обратился к Терентьеву:

– Всеволод Никитич, доложите ваши предложения.

Москва, 6 июля, 08:00 (Нью-Йорк, 6 июля, 00:00)

В небольшой однокомнатной квартире-студии, расположенной недалеко от метро «Ботанический сад» в одном из зданий новостроек эконом-класса, раздался телефонный звонок. В квартире было минимальное количество мебели. Небольшой диван из бежевой кожи стоял напротив стены. На нём небрежно лежали декоративные подушки. На стене висел большой плазменный телевизор. Несколько подушек с дивана валялись на полу, покрытом темным ламинатом. За диваном располагалась кухня, соединённая с комнатой. Кухонный гарнитур был небольшим, также выдержанным в бежево-шоколадных тонах. Стены в комнате были светло-золотистые. Рядом с диваном валялась напольная лампа-торшер. Лампочка в ней разбилась от удара об пол. С правой стороны от дивана стоял высокий до потолка шкаф-купе. Шкаф был открыт. Было видно, что он на треть пуст: ряд вешалок висел пустой.

В ванной горел свет, и слышался звук текущей воды. Кто-то принимал душ.

Спустя минуту после звонка сработал автоответчик. Автоматический женский голос сообщил «Добрый день, абонент не отвечает, но вы можете оставить сообщение после звукового сигнала».

– Доброе утро! Есть срочное задание! Жду тебя через десять минут у подъезда.

После этих слов, звонивший повесил трубку, а из ванной послышались звуки поспешных сборов. И через секунду дверь в ванную резко распахнулась.

Москва, 6 июля, 8:00 (Нью-Йорк, 6 июля, 00:00)

Раннее утро, а Москва гудела, как будто никто и не ложился. Толпы людей, пожилых и молодых, мужчин, женщин и детей, коренных москвичей и приезжих, шли по улицам, спускались в метро, заполняли собой автобусы. Параллельно людскому потоку, бушевал поток автомобильный.

Кристина присоединилась к толпе, спускающейся в метро «Кузьминки». Она старалась ни о чём не думать по пути до художественного института имени В.И. Сурикова, где она училась на факультете живописи. Кристина с детства любила рисовать – это была её единственная страсть. Когда ей было грустно и одиноко, она брала в руки краски или карандаши и рисовала картинки из своего придуманного мира, свои фантазии. Кристина каждый день благодарила судьбу за то, что она нашла своё призвание. Без картин и творчества и без того скучная жизнь Кристины вовсе стала бы беспросветной и потеряла бы всякий смысл.