Виталий Радченко - Авессалом-3. Проклятие Хириушара

– Привет, красавчик!

Вслед за рукой появилось круглое, перекошенное лицо, обрамлённое растрёпанными, сальными волосами.

– Заходи в гости!

Илона с нечеловеческой силой потянула меня внутрь.

Похоже, это помещение было чем-то вроде тира. Или склада. А скорее всего, тира, превращённого в склад ненужных ящиков, поломанных парт, остатков плитки, обрезков труб. То тут, то там торчали зажжённые свечи. Швырнув меня в угол, словно мешок с картошкой, она встала посреди подвала, уперев руки в бока.

– Какого чёрта тебе здесь надо?

Я до того опешил от вопроса, что едва не выронил оружие.

– Где она?!

– Кто? – Илона пристально смотрела мне прямо в глаза, выпятив нижнюю губу и хрипло сопя.

– Анастасия! Где она?! – я вскочил на ноги.

Всё произошло в мгновение ока. Только что медсестра стояла в нескольких метрах от меня, а в следующий миг её локоть ударил мне в горло, прижимая к стене. Я захрипел, попытался двинуть ей в нос рукоятью тесака, но Илона двумя быстрыми ударами выбила оружие у меня из рук. Клинки со звоном покатились по бетонному полу.

– Тебя сюда не звали! – процедила она сквозь зубы.

У меня перехватило дыхание от вони, исходящей у неё изо рта. Выглядела медсестра ужасно. Кожа на лице высохла как пергамент, лоб прорезали морщины, вглубь которых набилась грязь. Уголки губ потрескались и сочились какой-то белёсой сукровицей. Немытая шея, на которой болталось ожерелье из человеческих пальцев, кое-где покрылась рыжей коркой. В мозгу молнией промелькнула очерёдность действий: двинуть пяткой ей по подъёму стопы, перехватить левой рукой за кисть, правой подбить локоть вверх, освободиться от захвата, выломав ей руку…

План застопорился на первом же этапе. Словно прочитав мои мысли, она резко убрала ногу в сторону, и я с силой впечатал пятку больной ноги в бетон. Заорать от боли тоже не удалось – её кулак глубоко погрузился в мой живот. Илона отступила, и я рухнул на колени, пытаясь одновременно и вдохнуть воздух и выблевать давно переваренный завтрак.

– Тошнит, да, Авессалом? Вот и славно! – захихикала она. – Прочистим желудок?

– Я… тог… да… спас… те… бя… – я выхлюпывал слова из горла по слогам, пытаясь подняться.

В ответ неожиданно раздался стон – тот самый, который я услышал минуту назад, когда заглянул в подвал. Я поднял глаза и замер: Илона тряслась всем телом, закатив глаза так, что видны были лишь жёлтые белки. Её пальцы скрючились, длинные грязные ногти полосовали воздух вокруг, волосы грязными сосульками топорщились, словно змеи на голове Горгоны. Я оглянулся по сторонам в поисках своих клинков, но она уже справилась с приступом и насмешливо взглянула на меня.

– Пришёл спасти свою даму, герой? – её губы растянулись, обнажив почерневшие зубы. – Не вздумай хвататься за железки, не то я сдеру с тебя кожу, так как содрала с неё!

– Тварь! – прохрипел я, вскакивая на ноги.

Один из ударов всё-таки её задел. Медсестра, зашипев, отскочила к стене, махнула головой, откидывая назад грязную прядь, и бросилась на меня, растопырив когти. Я увернулся, но тут же полетел на пол, сбитый ударом плеча. Однако тело, повинуясь чьим-то чужим рефлексам, само выгнулось, совершив кувырок в сторону, пальцы, мгновенно нащупав рукоять тесака, сомкнулись на ней так быстро и точно, словно проделывали это несчётное количество раз. Миг, и я вновь стоял на ногах, направив лезвие на неё. Не понимающий, каким образом моё тело только что сделало все эти невероятные трюки, но полный решимости продолжать. Илона отпрянула назад и… захихикала.

– Тише, тише, любовничек, – она аккуратно вправила прядь в причёску, пригладила растрёпанные волосы. – Ладно, ладно, я пока не сделала этого…

– Где она?

– Неподалёку, – она кокетливо теребила один из ужасных атрибутов своего мерзкого ожерелья.

– Где?..

Я не успел договорить. Что-то колючее упало сверху мне на плечи. Я дернулся, пытаясь отряхнуться, но какая-то тварь колючей проволокой обвила мне шею, сдавило горло. Рыжая голова гигантской сколопендры – не магической, самой реальной – застыла, распахнув дрожащие челюсти в сантиметре от моего глаза. Капельки яда сверкнули в свете свечей на острых краях жал многоножки. Я замер, затаив дыхание – сколопендра тихо шевелила усиками, но пока не нападала; её конечности, оканчивающиеся шипами, больно впивались в кожу на шее. Илона приблизилась. Скосив глаза, я увидел, как её губы растянулись в самодовольной ухмылке. Бывшая медсестра, переродившаяся в самую настоящую ведьму из ночных кошмаров, явно наслаждалась ситуацией.

– Не бойся, Авессалом, – её голос звучал бы сладко, если бы не болезненная хрипотца. – Я пока не хочу, чтобы мои маленькие друзья причинили тебе боль. А они так послушны мне…

– Чего тебе нужно? – прошептал я.

– В данный момент – как и от них – послушания.

– А потом?

– Ты так нетерпелив.

Она рассмеялась каркающим смехом. Булькнула горлом, откашлялась, харкнула мне под ноги сгустком бурой мокроты. Сморщилась, хмуро рассматривая пятно на полу.

– Ты знаешь, Авессалом, на самом деле вы мне не интересны. Ни ты, ни твоя, как там её… Дхолайш, вот. Просто так приятно было сбить спесь с её наглой рожи. Может быть, я даже и не стану её убивать…

– Конечно, не станешь, – перебил я её.

Она злобно скривилась, маленькие глазки сверкнули ненавистью, и сколопендра тут же дёрнулась, щёлкнув челюстями в миллиметре от моего глаза.

– Мелкий мерзкий человечишка! Ты и твоя девка живы до сих пор потому, что… потому…

– Что так приказала твоя хозяйка. Признай это, Илона.

Она протянула руку ко мне и пошевелила пальцами. Гигантская многоножка отстранилась. Я облегчённо вздохнул.

– Нет ничего зазорного в том, чтобы оказать небольшую услугу своему учителю, – сладко проворковала своим отвратительным хрипящим голосом она.

– Конечно, ничего, – я облизал губы, лихорадочно соображая, какие слова подобрать. – Ратши собирается шантажировать меня, но тебе совершенно не обязательно в этом…

Илона сжала пальцы в кулак.

Будь эта дрянь хотя бы на несколько сантиметров дальше… Будь мои рефлексы хоть чуточку более острыми… Будь я хоть немного опытнее… Наверное, я бы смог. Не увернуться, а перехватить рукой (благо руки были свободны) эту тварь. Я же инстинктивно дёрнулся назад, пытаясь увернуться. Но как увернуться от того, кто обвился вокруг твоей шеи?

Сперва была боль там, куда вонзились челюсти сколопендры. Острая, обжигающая щёку, глаз, губы; растекающаяся по шее, и без того разодранной шипами членистоногого. А потом подействовал яд, и мой мозг залило лавой…

Я очнулся от крика. Тонкого, беспомощного. Так кричит жертва, лишённая сил к сопротивлению – пронзительно, хрипло, захлёбываясь пеной взбитой в горле слюны. Где-то в сознании мелькнуло раздражение, неприязнь к существу, издающему подобные звуки – жалкие, лишённые достоинства. А потом я понял, что это кричу я сам. Перед глазами бушевали огненные узоры, жар от горнила, гудящего в черепной коробке, разливался по всему телу, бушевал в животе – мой «омут» радостно подхватил ядовитое пламя и теперь отчаянно кружился, с безумной силой наматывая на себя жилы и кишки.