Михаил Таран - Уроборос. Часть вторая: тень рока

Даже самый крепкий и устойчивый человек испытал бы здесь чувство, которое осталось бы с ним навсегда. Чувство, что станет его самым навязчивым страхом. Клаустрофобия, приобретённая здесь, останется с Фердинандом до конца его дней.

Погибнуть здесь бесславно и бессмысленно. Сгинуть, оставшись погребённым под горами бетонных блоков. Застрять в узкой крысиной норе и медленно умирать от голода, жажды и удушья. Да, Фердинанд представлял самые яркие картины своей гибели и невольно начинал жалеть о том, что его броня оказалась такой прочной и уберегла его от быстрой смерти.

Но другого пути не было, оставалось лишь ползти вперёд. И Фердинанд полз. Полз уже несколько часов кряду. Полз словно слепой, обезумевший крот.

Самое странное и пугающе было в том, что он никого не мог догнать.

«Где же Карлос? Ведь он ненамного раньше меня нырнул в эту нору. Его нет, как нет и остальных. Может быть, я вообще ползу не туда? Может я сбился с пути?» – напряжённые мысли пульсировали в охваченном паникой разуме.

Спустя ещё несколько часов Фердинанд остановился. Он неподвижно лежал, безрезультатно пытаясь отдышаться. Казалось, это безумие никогда не закончится. Он словно могильный червь, роющийся в рыхлой земле. Роющийся без смысла и цели. Сколько прошло часов? Он точно не знал. Но он знал, что их прошло достаточно для того чтобы потерять надежду выбраться отсюда.

Бесцельно водя рукой по шершавым бетонным обломкам, он размышлял о том, что жизнь его была пустой и жалкой. Во всяком случае, до прибытия Караэля.

Послышался шорох, затем звук перекатывающихся поблизости камней и на голову лейтенанта посыпалась бетонная пыль. Фердинанд почувствовал, как у него открылось второе дыхание. Он снова пополз и пополз ещё быстрее и проворнее прежнего.

Через десять минут Фердинанд добрался до огромной, гранитной плиты, преградившей ему дальнейший путь. Оглядевшись, он нашёл другую расщелину, ведущую куда-то вниз. Протиснувшись туда, он оказался в ещё одной норе, по которой смог проползти ещё с десяток метров.

Тоннели, что когда-то давно связывали крепость с подстанцией, имели приличную протяжённость, и ползти по ним можно было бы вечно. Особенно сейчас, когда Фердинанд не знал наверняка, где именно он находится и где его товарищи.

Рука угодила во что-то холодное и обволакивающее. Это была небольшая лужица.

«Вода? Здесь есть вода? А что если дальнейший путь затоплен? Что если я спустился слишком низко, в то время как все остальные поднялись выше? В этих проклятых норах можно плутать годами и не найти нужного пути», – судорожно размышлял лейтенант, проползая через холодную лужу.

Прильнув к ней губами, он сделал несколько жадных глотков. Отвратительный вкус и слизеподобная консистенция воды, вызывали тошноту. Фердинанд поморщился и зажмурил глаза, борясь с подкатывающим к горлу комком. Ему невыносимо хотелось пить, но мерзкая, застойная, воняющая тухлятиной жижа, не особо подходила для утоления жажды. На зубах скрипел песок, а на языке налип ил или что-то подобное.

Зловещая нора приносила монотонное эхо разбивающихся о камни капель воды. Страх полностью заполонил разум Фердинанда, но его тело продолжало извиваться, а его руки отталкиваться от шершавых бетонных глыб. Бессмысленное действие, выполняемое автоматически, не поддерживаемое смирившимся с неизбежной гибелью разумом.

Находя себе путь в этих мёртвых обломках, Фердинанд вспоминал свою семью. Мать, отца, сестёр. Вспоминал беззаботное и в меру счастливое детство. Вспоминал свои первые годы службы и то, как его мечты о «святом воинстве» привели к разочарованию. Говорят, что перед смертью перед глазами проносится вся жизнь. Но у Фердинанда она пронеслась слишком быстро, так как ничего интересного и примечательного в его жизни не было вовсе. Жалкая и какая-то бессмысленная жизнь.

– Убить Сетта! Я помогу лорду Караэлю убить Сетта! Я остановлю этого ублюдка и спасу наш мир! – злобно кряхтел Фердинанд, продвигаясь вглубь бесконечной норы.

Страх ушёл, на его место пришла осмысленная цель. Теперь на надежду ему стало плевать. Он просто делал то, что от него требовалось, а остальное лишь воля божья. Впервые за всю свою жизнь, Фердинанд окончательно понял, чего он хочет и на что готов пойти ради этого. А хочет он, чтобы перед смертью можно было бы гордиться собой и не испытывать презрения. Хочет обрести доблесть и честь в свершениях, о которых будут слагать легенды на столетия вперёд. И он это сделает, отринув никчемный страх.

Спустя какое-то время, Фердинанд почувствовал, как по его коже скользнул холодящий поток свежего воздуха.

«Сквозняк? Значит выход уже близко!» – мелькнула очередная мысль в голове лейтенанта, и он пополз ещё быстрее. Пополз навстречу ветерку, что дурманил своей свежестью и чистотой.

Упёршись в очередную бетонную глыбу, Фердинанд понял, что она отделяет его от просторного пространства. Глыба была тяжёлой и сильно потрескавшейся. Единственное, что удерживало этот бетонный обломок от разрушения, это прочные арматуры, пронизывающие глыбу насквозь.

– Давай! Давай же! – кряхтел Фердинанд, прикладывая все свои силы, чтобы сдвинуть последнюю преграду.

Но глыба не желала поддаваться. Невыносимое чувство страха многократно усилилось. Фердинанд упёрся ногами в неровные стены норы и толкал изо всех сил, краснея от напряжения.

– Нет! Я не собираюсь здесь подыхать! – что было сил, заорал лейтенант и бетонная глыба с хрустом и скрежетом поддалась. Посыпались камни. Большие и маленькие обломки. Глыба с грохотом упала, освобождая путь, но это привело к обрушению норы. Фердинанд чудом выскочил из проклятого лаза, слыша как нора, по которой он полз, обрушивается и заваливается неподъёмными обломками. Поднялось плотное облако пыли, от чего лейтенант тут же закашлялся.

Как только пыль осела, Фердинанд смог нормально оглядеться. Помещение было просторным и некогда многоярусным. Сейчас же верхних этажей уже не было, а на высоком потолке зияла огромная дыра. Сквозь эту пробоину виднелась прячущаяся за тучами луна. Стены помещения, как и потолок, имели множественные следы повреждений. Всюду лежат бетонные обломки, поросшие плотными зарослями кустарника и сорной травой. Чуть поодаль, на боку лежит повреждённый неистовой силой бронепоезд. Его броня смята, а кабина деформирована. Уничтоженную машину покрывает плотный слой мха и несколько чахлых кустиков, что изо всех сил пытаются расти даже на куске искорёженного металла. Природа забирает своё, старательно стирая память о жестокости и глупости человека. Фердинанд направился вперёд, в надежде найти своих товарищей.

– Эй! Есть тут кто живой? – кричал он, перепрыгивая крупные бетонные обломки и обходя непроходимые заросли.