Сергей Наумов - Свободные Земли

Инспектор полиции тут же послал гонцов ко всем воротам города на поиски и задержание рыжего. Шпики, как разъяренные осы, заносились по городу.

А виновник всей этой суматохи, «рыжий» – стоял в нескольких десятках метров от этого дома. На голове у него был парик из грязных черных волос. На нем был изодранный плащ из мешковины. Согнувшись в три погибели и подломив ногу, он протягивал ладонь, прося милостыню. Вот, какая-то женщина, проходя мимо, положила ему в руку два цента.

– Мира и процветания вашему городу! – сказал он, и уже себе под нос: «Чтоб только медь у тебя и водилась, скупердяйка!»

***

На пересечении улиц Первопроходцев и Деловой остановились богато отделанные носилки. Из них вышла дама средних лет в зеленом платье. Шею украшал кулон на толстой золотой цепи, все пальцы были в дорогих перстнях. В одной руке дама несла толстый пакет, в другой – веер, которым часто обмахивала лицо. Дама неспешно вошла в здание редакции журнала «Вестник Золотого Города».

В большой душной приемной были распахнуты все окна. Шестеро писарей за столами, низко склонившись, усердно скрипели перьями. Два секретаря деловито перечитывали и перекладывали бумаги из одной стопы в другую, изредка делая пометки и выписки. Вот большая муха, проделав несколько кругов вокруг головы одного из секретарей, села на стопу бумаг. Тот с силой прихлопнул ее ладонью. Все писари, вздрогнув, подняли головы. И в приемную вошла, шурша зеленым платьем, богатая дама. Она сразу обратилась к секретарю с мухой:

– Доложите, графиня Д’Вивилье к главному редактору, по очень срочному делу

Графиня качнула рукой, в которой был пакет. Секретарь с мухой коротко глянул на второго секретаря и тот быстро встал и вошел в кабинет главного редактора. Первый секретарь стал осторожно соскребать ногтем муху с листа какой-то ведомости.

– Какие огромные у вас водятся мухи! – сказала графиня, наблюдая за действиями секретаря.

Открылась дверь, и вышел второй секретарь.

– Прошу вас!

Он низко склонился, придерживая двери. Графиня, улыбнувшись, вошла в кабинет. Спустя несколько минут она вышла, плотно закрыв за собой двери.

– Господин Эйткен просил не беспокоить его, пока он не разберется с моим бумагами. – сказала графиня и покинула приемную.

Все так же скрипели перья, все так же иногда залетали мухи. Прошло уже довольно много времени. Тут один из секретарей нашел несоответствие в ведомости. С бумагой в руках он тихонько постучал в дверь и вошел.

Льюис Эйткен сидел в своем кресле, откинувшись на спинку. Раскрытый тонкий зеленый веер перерубил ему горло и позвоночник. Голова держалась на одной коже. Во рту Эйткена был толстый пакет из плотной бумаги. Глаза застыли в предсмертном ужасе. Эйткен был мертв.

Выйдя из редакции, графиня села в носилки, и двенадцать носильщиков тут же подхватили их.

В носилках, наглухо зашторенных темно-синими занавесками сидел мужчина.

– Надо ловить еще одного, – сказала дама.

– Вы что-то узнали? – спросил мужчина.

– Я видела ведомость! Расходы на еще одного писаку, датированные вчерашним днем! Какой-то Феофан, фамилию прочитать не удалось. Этот урод секретарь раздавил на ведомости муху!

– Феофан…! Эта информация – иголка в стоге сена!

– Значит, будем искать иголку! Или мы мало вам платим?!

– Нет! Что вы! И вы, и семья Висконти – очень щедры!

– Нам пора! – она произнесла еще несколько заклинаний и крикнула, чтобы опустили носилки.

Напротив небольшой оружейной лавки, рядом с центром Золотого Города, остановились богатые носилки. Из них вышли старик и молоденькая девушка и пошли вниз по улице. Незаметно для окружающих носильщики слились с толпой. Позже носилками заинтересовалась полиция, но их поиски были тщетны.

***

Из небольшого облака тумана, на грязный пол подвала лавки Толстого Брю, ступила Зея. Она поднялась по скрипучей лестнице и вошла в каморку Брю.

Плача навзрыд, весь в слезах и соплях, Брю сидел на низенькой табуретке. Увидев вошедшую Зею, он бухнулся на колени и пополз к ней, молитвенно поднимая руки.

– Госпожа! Помогите! Мой горшочек! Ваш батюшка…! Его Импе… маг Мун! Мой горшочек! – причитал Брю.

Зея удивленно подняла брови.

– Что случилось, Брю?

– Ваш батюшка! Он приходил! Он взял мой горшочек! Он ведь ему совсем не нужен! Самое дорогое, что у меня было! Мне подарила его моя матушка, когда умирала!

– Но ведь твоя матушка еще жива?!

– Все равно подарила! Он мне дорог, как память о матушке!

Брю всем своим телом лег на пол и обхватил ноги Зеи, стал целовать ей сапоги.

– Верните мне горшочек, госпожа!

– Что он сказал?!

– Сказал, что вы сможете найти его в гостинице Счастливая Подкова или у фонтана трех гарпий…

– Хорошо! Верну я тебе твой горшочек!

Зея запахнула плащ, надвинула капюшон пониже и вышла из лавки. Брю, все еще всхлипывая, утирал мокрое лицо платком.

***

Полуденное солнце светило в большие окна Императорского дворца, заливая ярким светом один из залов, где собралось много народу в ожидании выхода Императора. Кучками и поодиночке, посетители стояли и прохаживались вдоль открытых окон. Высокопоставленные чины, в расшитых узорами камзолах, дамы – все сияющие дорогими украшениями, богатые заморские купцы в пестрых халатах, военные и штатские чиновники – кого здесь только не было!

Тихо о чем-то перешептывались шесть мелкоудельных князей, тыча друг в друга пальцами. Йос Троп просеменил мимо них, видя, как в зал вошел Алек Васс.

Троп подошел к Васс, взял его под локоть и отвел в сторону.

– Ну что, вам удалось?!

– Что удалось?! – прикинулся непонимающим Васс.

– Как, что?? Наш вчерашний разговор! Ну… будто «невзначай»…

– А-а-а! – Васс одернул руку, – ваш «невзначай» вот мне во что вышел!

Васс указал пальцем на лоб.

Полумесяц на лбу Васс отчетливо смотрелся и, с учетом сломанного носа и двух синяков под глазами, можно было подумать, что Васс участвовал в грандиозном побоище.

– Не знаю кого и благодарить, что остался жив. Висконти меня избили толпой. Сказали, если еще что-то подобное, то и меня, и вас подвесят в клетке на крепостной стене.

– Так про меня-то вы им зачем сказали?!

– Били очень сильно, вот и сказал…

Мимо них неспешной походкой прошли граф Густаф Дейс и хранитель Трех ключей Джо Хеннеси. Лицо графа Дейса осунулось и потемнело. Он был очень озабочен внезапным исчезновением сына Фердинанда, который пропал уже четыре дня назад, и графа терзали мрачные предчувствия.

Джо Хеннеси, прихрамывая и держась за бок, шел рядом. Вот, из разноликой массы навстречу им в сопровождении двух светских львиц вышел хранитель Двух ключей, Стефан Писк.

Лицо Хеннеси, с заплывшим глазом, разбитыми губами и царапиной во всю щеку расплылось в широчайшей улыбке.