LaaiA - Механик

Из-за спины Алисы выглянула Динара. Я звал её просто Дина. Тётя привела семилетнюю девочку в наш дом, когда мама пригласила Алису в гувернантки. Она объяснила, что нашла малышку на улице. Та сбежала из приюта. А возвращать ребёнка туда – судьба, что и врагу не пожелаешь. Лодеско согласились взять девочку к нам горничной.

За одиннадцать лет Дина стала моим лучшим другом, практически сестрой. С этой рыжей бестией мы были чем-то похожи. Возможно, веснушками и упрямым характером. Она старше меня всего на два года и, к слову, владела магией огня. Правда, не слишком сильной. Дар развивать нужно, учиться. Зато те книги, что были в нашей библиотеке, она назубок знала. И с интересом помогала мне с механизмами, заклинаниями вдыхала в них жизнь. А если шкодили, то получали одинаково, несмотря на то что я Лодеско. Да мне и не было обидно. Раз напроказничали, значит, заслужили. Нужно отвечать за свои поступки.

Каждый день рождения подруга дарила что-то необычное: то огниво наколдовала, полезную вещь для того кто не обладает магией; то самовоспламеняющуюся свечу, только она хоть и толстенная была, но сгорела ещё до Новогодия; то хлопушки, что искрами разлетаются, когда их подбрасываешь (слышал, в столице такие фейерверками называют), и на праздники ими всё небо озаряется. Интересно, что на этот раз меня ждёт?

Дина подошла и положила бумажный свёрток на стол. Я вопросительно посмотрел на подругу, а она покраснела. Веснушки стали ещё заметнее.

– Ну, раскрывай скорее, чего застыл? – она всегда дерзила, когда нервничала.

Я развернул бумагу и высыпал содержимое на руку. Что это?

– Стекло? – непонимающе уставился на Дину. Чувствую, что необычное оно. Аккуратные гладенькие осколки, будто капельки цветного дождя, искрились на ладошке.

Дина покраснела и протянула руку.

– Не нравится, верни! – в зелёных глазах проступили слезы.

– Погоди! Я не говорил, что не нравится! Просто не понимаю, что за стекло такое?

Дед Мараш заглянул в мою ладонь и хмыкнул.

– Ишь ты. Сама сделала? – уважительным тоном оценил Мараш.

Алиса и Варя тоже заинтересованно наклонились. Только я ничего не понял.

– Сама! Из песка, что под его дубом. Он белый, чистенький, я только добавила немного красок из толчёных самоцветов, – обиженно шмыгнула носом девчонка.

До меня начало доходить. Это она наверняка из книжек узнала. А песок использовала тот, что в дорогом для меня месте находится.

– Эти стёклышки из песка? Но как? – осторожно спросил я.

– Магия огня. Я просто переплавила песок новым заклинанием. Оно у меня пока слабенько получается, потому и стёклышки маленькие вышли… – буркнула Дина и потрясла протянутой рукой. – Так что? Отдаёшь?

– Нет! Размечталась! Это же твоё первое стекло с помощью магии огня! Да ещё из песка под моим дубом. Ни за что не отдам! – я сжал подарок.

Дина с довольной улыбкой вытерла влажные глаза.

– Спасибо тебе! Ты настоящий маг! Вот вырастешь и станешь хранителем Файтона! Будем героями с тобой вместе! – воодушевлённо проговорил я, завернул подарок обратно в бумагу и положил его в уцелевший карман брюк.

Весело улыбаясь, Алиса поздравила Дину с удачной попыткой в магии и усадила нас за стол у окна. Поставила перед носом тарелку с любимыми булочками и молоко с мёдом.

Больше всего в доме я люблю кухню… Да, я будто тростинка, как выражается Алиса, но покушать – это за милую душу. Повариха Варя кормила всех на убой. Завтраки были самыми радостными. Я обожаю трапезничать, глядя в окно. Омлет со свежеиспечённым хлебом или пирожки с творогом. А яблочный пирог с корицей – это же чудо! Летний пейзаж за окном в виде круглого, как блюдце, озера и сосновых истуканов на дальнем берегу. Наш с мамой дуб. Так и всматривался я в пейзаж, а куда-то в поднебесье уходили голубые шпили гор, подпирая собой небо. Будто заворачиваясь, кренились в нашу сторону. Завораживает и страшит одновременно. Зимой, когда за окном вьюга, я усаживался у печи, Варя укутывала меня вязаным пледом и поила ромашковым чаем с имбирным печеньем. Однако все знали, что предпочтение моё было отдано булочкам с корицей. Потому что мама пекла их для меня, когда ещё была дома. Её не хватало.

Я жевал булочки, часто моргал и посапывал. Дина посматривала на меня, но молчала. Где-то в груди сжималась пружина и больно давила на сердце. Мама. Я одиннадцать лет не чувствовал её запаха, не слышал ласкового «люблю тебя, малыш». Не она дула на разбитую коленку, не хвалила за починенные вещи, за мастерски сделанные часы, которые можно закрепить прямо на руке и ходить с ними куда угодно. Не хватало её любви. Я смотрел сквозь гору булочек, сквозь прозрачное кухонное окно, сквозь пейзаж, что сейчас не радовал, а вызывал ностальгическую боль. Стеклянный взгляд застилали слёзы. Она, наверное, даже не вспоминает обо мне… Да зачем ей бездарный сын? Я жевал булочку и думал о ней.

«Мама, вы с отцом ещё будете мною гордиться! Обещаю, я стану героем, как вы!»

Тишина вокруг насторожила. За спиной послышался шорох и тихий хлопок о пол. Я медленно обернулся, будто выбираясь из затянувшегося сна. В дверях стояла она. Рядом огромная вещевая сумка. Мама? Я забыл её запах, голос, но лицо… её образ являлся мне во снах. Светлые, золотистые волосы, тонкое, подобно эльфийскому, лицо, глубокие синие глаза, в которых можно утонуть. Такая молодая, красивая, она стояла с раскинутыми для объятий руками. Я переместил взгляд и непонимающе моргнул. Её живот будто воздухом накачали.

– Мам? – недоверчиво прищурился. Может, я ещё сплю?

– Здравствуй, дорогой! С днём рождения! А у меня для тебя подарочек! – одной рукой она нежно погладила живот. – Сестричка!

Я, наконец, осознал, что мама действительно вернулась. Хотя новость о сестре до меня ещё только доходила. Огромный ком стал в горле. Я несмело подошёл и обнял её. Последний раз я едва доставал ей до груди. Сейчас, обнимая, мама положила мне голову на плечо. Я вырос и уже не был тем сопливым мальчонкой, который плакал, прощаясь с ней одиннадцать лет назад.

– Прости меня… – прошептала она.

Я погладил её по спине.

– Я понимаю. Отец…

Она не ответила. Да я и так знал. Отец до сих пор не мог принять позора, что я пустышка. Но запрещать маме видеться со мной – это было жестоко. Ненавидел ли я его за это? Нет. Его действие только подстегнуло меня учиться, совершенствовать навыки механика. А ещё я стал ценить то, что имею, тех, кто любил меня не за таланты или статус. Они просто любили таким, какой я есть.

Моя ситцевая рубашка промокла. Промокла от её слез. Пока я старался надышаться её лавандовым запахом, она заговорила.

– Ну, как вы тут без нас? – голос дрожал.

Её пальцы пробежали по моей каштановой копне.