Вячеслав Козырев - Как стать героем. Часть II. Месть Серого Магистра

– Из дворца пришёл приказ: запереть все входы и выходы, чтоб ни одна вражья душа внутрь не проникла. Какая душа вражья, а какая нет – неизвестно. Раньше хоть столб с волшебным самоцветом стоял: стоило нечисти рядом появиться, он темнел. А теперь нет ничего, срыли столбик. Наше начальство, опасаясь царского гнева, на всякий случай приказало в город вообще никого пускать. Так что хватит болтать и вали отсюда, а то я уже и лук достаю.

Трудно сказать, чем бы закончилась эта «задушевная беседа», но к воротам подскакала группа всадников. Санька моментально узнал дружинников, с которыми он недавно так поспешно расстался. Он быстренько отвернулся, стараясь сделаться как можно незаметнее, а затем нырнул под телегу и замер. Но всадникам было не до него.

– Живо открывай, толстяку помощь нужна! – закричали они часовому.

Действительно, Митюха почти лежал в седле, привалившись к холке коня.

– Кто это его? – участливо поинтересовался часовой.

– И не спрашивай. Жуткая история. В дозоре мы стояли. Тут на нас напало целое полчище колдунов. Еле отбились. Толстяку больше всех попало, совсем плох. Надо срочно доложить царю, что совсем рядом нечисть объявилась.

Перепуганный часовой скатился по лестнице вниз, в караулку, переполошив мирно дремавшую дежурную смену. Поднялась суматоха. Стражники похватали оружие, высыпали на улицу и отодвинули засовы. Дружинники въехали в город, а следом втащилась и телега, под которой схоронился Санька.

Отыскать дворец – дело одной минуты. Вот оно, знакомое крылечко, на которое много раз возвращался Санька в своих мечтах. Он поправил рубаху, но вспомнил про платочек. Укромных местечек вокруг сколько душе угодно, и, свернув в первый же переулок, парнишка оказался в тупике из трех высоких заборов. Он вытащил платок и набросил себе на голову. Тонкая материя неожиданно развернулась в огромное покрывало, накрыла его целиком и превратилась в легкий белый дым. Дым рассеялся, и Санька довольно улыбнулся: вместо замызганного тряпья на нём красовались богатырские доспехи. Теперь не стыдно и перед царем показаться.

Он вернулся ко дворцу, поднялся по ступенькам и только взялся за ручку, как дверь распахнулась, и на крыльце появился Берендей.

И снова неожиданность: царь поначалу опешил, однако, вместо того чтобы обрадоваться, насупился.

– Явился, негодник? Ты где болтался?

– Что значит болтался? Дела были.

– Ишь ты, скажите на милость, – грозно вскинулся царь. – Дела у него такие важные и срочные, просто спасу нет. Небось от забот этих устал, намаялся, родимый. Ну ничего, я тебе устрою отдых. Стража, ко мне! Сейчас тебя посадят в холодную, а завтра утром отрубят голову.

– За что? – искренне удивился Санька.

– Как за что? – теперь уже удивился Берендей. – Кто привел нечисть во дворец? Из-за кого у нас неприятности?

– Не понял? – набычился Санька. – Я, чтобы с вашей царской особы корону вместе с головой не сняли, живота своего не жалел, и я же виноватым остался.

– Он ещё оправдывается, – взвизгнул Берендей. – Незнамо откуда появился, Василисе голову заморочил, а потом сбежал. Вот она с горя замуж и выскочила.

– Как замуж? Говорят, что пропала.

– Хрен редьки не слаще. Третьего дня пришла ко мне, тихая такая, и говорит, что встретила богатого красавца принца, который от неё без ума. Живописный портрет его показала. Я даже рта раскрыть не успел, как она встала, поклонилась и ушла.

– Замуж, – машинально повторил Санька. – Выходит, никто ее не крал, не заколдовывал, а я-то, как дурак, торопился. – И он мрачно уставился на царя. – И для чего теперь шуметь? Вы, припомнится, давно хотели её за какого-нибудь принца заморского отдать.

– Хотел, не хотел, – горестно вздохнул Берендей. – Был бы ты рядом, ей такая глупость в голову бы не пришла. Я, по правде говоря, думал, ты у меня зятем будешь, а теперь ума не приложу, кто её охмурил.

Царь бессильно опустился на ступеньку и вдруг запричитал:

– Да когда же это я из дома гнал-то? Напротив, завсегда в придачу полцарства давал. Хоромы новые, отдельные помог бы построить, живи, не хочу. Ан нет, никогда отца родного не слушала, всё по-своему делала. Вот и допрыгалась. Сгинула моя кровиночка, где теперь ее искать?

Берендей хлюпнул носом и вытер глаза рукавом.

– Одного в толк не возьму, откуда портрет того принца оказался? И вид у неё такой, словно не в себе. Она ведь, как мне донесли, частенько в лес ходила к твоим колдунам. Может, кто из них Василису и сглазил.

В это время подскочили два стражника, но, увидев, что на них не обращают внимания, принялись нерешительно топтаться на месте, ожидая приказаний. Санька, недолго думая, лишь бы рядом не маячили, отправил их принести попить, а сам уселся рядом с царем.

– Вот вы ругаете наших волшебников, а у меня есть точные сведения, что Баба Яга знала, кто вашу дочку увёл. Она за этим «женихом» в погоню отправилась, чтобы Василису вернуть, но боюсь, тоже в беду попала. Очень может быть, что Василиса действительно не по своей воле отправилась в чужие края, и это совершенно меняет дело. Я думаю, должен же быть еще кто-то, кто слышал, или видел, или догадывается. Нужно только найти этих людей. Вы пока на крылечке посидите, успокойтесь. Я тем временем похожу, поспрашиваю, послушаю, может, что и узнаю. Раз я тут, то обязательно разыщу Василису.

Берендей с надеждой глядел на богатыря и кивал. Ему очень хотелось верить, что и на этот раз Санька спасёт царство. Вернулись стражники и принесли ковшик с квасом. Берендей пил квас и без конца повторял, как пришла к нему Василиса и что затем произошло.

Санька выбрался из дворца и развил бурную деятельность: за каких-то полчаса допросил всех слуг и обежал весь город. Выяснилось, что, кроме царевны, исчез и Липуня. С этими сведениями богатырь и вернулся к Берендею.

– Ну, узнал чего? – с надеждой в голосе вытянул шею царь.

– Да у вас тут вообще жуткие вещи творятся, – с порога выпалил богатырь. – Воевода, оказывается, тоже пропал. Он, наверно, кинулся защищать царевну, и его тоже уволокли или, того хуже, пристукнули – и головой в колодец. Так что теперь их двоих искать надо.

Царь потупился и нехотя произнёс:

– Липуню искать совершенно не обязательно. Нету его.

– Как это нету, убили?

– Да нет, пока живой.

– И сильно ранен?

– Почему ранен? Жив, здоров. Он это… шибко умный стал: советовать вздумал, что делать, да как делать. Ещё один советник выискался на мою голову, – принялся оправдываться Берендей. – После твоей победы к нам больше никто соваться не рисковал. Ты сам посуди, кто теперь на нас войной пойдёт, зная, что ты в любой момент объявиться можешь. Недоумки только. Я и распустил половину войска, оставил только свою личную охрану – так, на всякий случай. А воевода никак не успокоится: «Не теряйте бдительности», и давай смотры да учения проводить. Надоел, хуже горькой редьки. Вот я его в дальний монастырь-то и отправил. Пусть, думаю, чуток поостынет, о своём поведении поразмышляет, глядишь и поумнеет. Да ты не думай, келья у него там чудесная, на одного человека, тишина, никаких волнений. Короче, сплошная благодать.