Рин Дилин - Волшебная Кошка

Митрофан замялся:

– Рад бы тебе услужить, Годимир Силович. Да вот боюсь, жена моя против будет. Браниться начнёт, что, мол, своих дел дома не впроворот, а он по чужим дворам ночами околачивается…

– Так не попусту! – мигом ухватил купец в какую сторону гнёт мужик, – не попусту, друг Митрофан! Ты одну ночку посидишь, а я тебе за это целую голову сахару дам!

Митрофан тут же оживился: ещё бы, целая сахарная голова!

– Ну что ты, Годимир Силович, не стоит… Ты и так много для меня делаешь, и мы ж всё-таки соседи… Но раз сам предлагаешь, отказываться не стану, сам понимаешь, ртов полон дом.

– Вот и договорились! – обрадованный купец крепко пожал руку мужику, – Тогда сейчас иди, выспись хорошенько, а к ночи я тебя жду.

* * *

Вечером, перед приходом бедняка Митрофана, Годимир Силович взял веточку и обмерил ею, сколько пряжи на прялке, сделал насечки.

Голуба Любятовна растопила блестящий пузатый самовар и заварила чай покрепче. Поставила на стол в горнице вазочки с сушками, ватрушками, баранками и вареньем, чтобы гостю было не пусто всю ночь сидеть.

Митрофан пришёл, когда семья уже готовилась ко сну. Годимир Силович встретил его и проводил в горницу. Зажёг свечу и, простившись с ним до утра, отправился спать.

Митрофан сел за стол, дождался, пока хозяева уснут в своих комнатах, достал из-за пазухи припрятанную бутылку с вином. Налил в чайную кружку и выпил залпом, занюхав ватрушкой.

– Надо же, снеди сколько понаставили, – тихо буркнул он, – на десяток мужиков. Наверное, это то, что сами уже не едят, зажратые. Ясное дело, сынок-то мельник. Муки у них, небось столько, что до города дорогу пирогами можно уставить.

Он принялся ходить по горнице со свечой в руке и открывать шкафчики, лари, и сундуки. Заглядывал внутрь, освещая содержимое и тихо сердито цыкая:

– Ещё бы мышам не завестись: вон, крупы сколько, и еды всякой. Не то, что у меня, голые полки. Когда мыши в доме заводятся, первое дело – это кота заводят, а не просят кого-то дежурить по ночам.

Митрофан вернулся к столу, налил себе ещё вина и снова залпом выпил.

– Шумит кто-то! Дочка боится! – противным голосом перекривлял он купца,– Ишь, гляди-ка, цаца какая выискалась! Мышки она испугалась! Целыми днями носится с мальчишками по селу, как дурочка угорелая. Тьфу! Аж смотреть противно! Ни ума, ни воспитания.

Он снова потянулся за бутылкой.

Кукушка в часах отмерила полночь. И в тот же миг сильная дрёма навалилась на Митрофана. Глаза его закрылись сами собой, и он уснул, как и сидел, держа в одной бутылку с вином, а в другой ватрушку.

В таком виде мужика с утра и обнаружили хозяева дома.

Годимир Силович обмерил веточкой пряжу на прялке и, убедившись, что её снова вдвое стало больше, в гневе принялся будить Митрофана.

– Проснись!– растолкал он мужика и напустился на него, – Да ты, верно, всю ночь здесь вино пил, а сторожить даже и не думал!

– Видел, видел я, Годимир Силович! – попытался спросонья оправдаться Митрофан,– Мышка у тебя здесь бегает, кота нужно заводить…

– Да ты, братец, мошенник и лгун! – рассердился купец ещё сильнее, – Какая же это мышь прясть умеет?! А ну-ка, выметайся из моего дома, пока я тебя пинками не вытолкал!

Митрофан испугался, что купец его сейчас и правда у всех на глазах вытолкает и обвинит в обмане. Его же после этого никто не то, что на работу не возьмёт, на порог не пустит! Помрёт и он, и вся его семья с голоду.

Хлопнулся бедняк перед купцом на колени и принялся умолять:

– Прошу, не позорь меня, Годимир Силович! Правда твоя, ничего я ночью не видел! Какую хочешь, дай мне работу! Хоть самую грязную и тяжёлую, всё делать буду, только не губи меня!

Купец в гневе схватил мужика за шиворот и, не слушая его просьб, потащил было вон из горницы. Но тут Варенька схватила отца за рукав и расплакалась:

– Тятенька, тятенька! Не ругайся на дяденьку Митрофана! Накажи лучше меня! Помнишь, ты спросил, не видели мы с матушкой в доме чего-то странного и не обычного? Так вот, тятенька, обманула я тебя! Видела я кое-что, тятенька, и сейчас вижу! Прости меня!

Купец отпустил Митрофана и строго посмотрел на дочь:

– Прекрати реветь и сказывай. – немного подумал и добавил – Наказывать не буду.

Варвара утёрла слёзы рукавами и произнесла:

– Вижу я, тятенька, как днём у нас в горнице за печкой большая крылатая кошка сидит. Сама белая-белая, как снег, а по спине и хвосту серая и пятнышки, как у твоего любимого жеребца, только звёздочками. Крылья у неё зелёные, а на концах синим отливают. Глаза большие и добрые-добрые. На лбу звезда золотая, а на лапах когти серебряные. Сидит так за печкой и не шевелится, только смотрит. А когда я руку к ней протягиваю, она, как в ответ, мне свою лапу тянет…

«Э-э-э, да это никак кикимора у нас в доме поселилась!» – мысленно удивлённо присвистнул купец, а вслух спросил:

– Больше ничего не видела?

Варенька отрицательно покачала головой и снова всхлипнула.

– Дам я тебе работу. – сказал купец Митрофану, – Будешь у меня на конюшне работать.

Мужик принялся благодарить купца, но тот отмахнулся от него:

– Завтра приходи. А сейчас мне недосуг с тобой, дел много.

Митрофана не пришлось уговаривать дважды. Вскочил он на ноги и так прытко бросился прочь, что только пятки засверкали.

«Гляди-ка, и хромота куда делась! – подумала Голуба Любятовна, – Прошла и спина, и ноги, как и не болели!»

* * *

Весь день Годимир Силович только и думал об этой «кошке», что в его доме за печкой поселилась. И к вечеру решил сходить посоветоваться в церковь к отцу Афанасию: кому уж как не священникам знать, как от нечисти избавиться можно?

К тому же, по селу ходили слухи, что Афанасий долгое время занимался экзорцизмом в столице: изгонял дьявола из прихожан, очищал осквернённые нечистой силой места по указанию и велению церкви. Но из-за ссоры с кем-то из влиятельных людей, был понижен в чине и сослан епархией простым священником в их отдалённое селение.

Отец Афанасий встретил купца доброжелательно, выслушал его рассказ, не перебивая.

– Ты сам-то эту кошку видел? – спросил он, когда купец закончил.

– Нет, заглядывал за печь, не было там никого… – растерялся Годимир Силович, – но ведь дочь моя видела…

– Варвара маленькая ещё совсем, мало ли что ей за печкой в темноте могло почудиться. Детское воображение живое и яркое. Легко могла принять фантазию за реальность.

– Да вот же, вот! – принялся настаивать купец и показал священнику веточку с насечками – Я сам пряжу этой меркой обмерял: вот – было, а вот – стало! Не совсем же я кривой, чтобы так лихо обмишуриться!

Священник вздохнул:

– Послушай, Годимир, что я тебе скажу. Если у тебя всё хорошо, так живи и радуйся. Молись, Господа благодари за дары Его. Не нужно искать беду там, где её нет. А то так и накликать на свою голову недолго.