Дарья Быстрицкая - Ворон расправляет крылья

На самом деле, интерес Лукьяна к высшей ведьме был не таким уж плоским. Стать лишь её любовником было бы ему мало. Да, он хотел и этого, но ему требовалось, чтобы Ника видела в нём нечто большее. Не руководителя Лагеря, не успешного бизнесмена, не дамского угодника, а человека, личность. Он хотел быть ей интересным без всего этого. Хотел, чтобы она желала узнать его мысли так же, как он мечтал познать её думы, надежды, страхи, симпатии… Ему было жизненно необходимо стать для неё и любовником, и другом, и защитником, и советчиком – самым близким человеком.

Их воскресная встреча в библиотеке многое поставила на свои места. До неё Хмелевский не мог разобраться в эмоциях, что пробуждала в нём ведьма. Когда же сюжет книги, которую он читал, немного улёгся, и вампир стал исподтишка любоваться пленницей, то понял, что ведёт себя как влюблённый мальчишка. Понял, что жаждет изучить её привычки, вроде прижимания кулака ко рту во время чтения или наматывания на палец кончика косы, и эти привычки страшно его умиляют. Понял, что мечтает о том, чтобы они перестали быть друг другу незнакомцами. Чтобы могли откровенно говорить, делиться всем. Чтобы по ночам он мог держать её в своих объятиях и слушать, как она дышит во сне. Чтобы он не довольствовался одним днём в неделю, чтобы увидеть её!

Лукьяна даже не смущало то, что его избранница – ведьма, жительница вражеского Лагеря, хотя это было чревато множеством проблем. Он всегда был уверен, что свяжет жизнь с себе подобной, но теперь так не считал. Было в какой-то мере любопытно от того, что Вероника – ведьма, хотелось узнать, чем эти ведьмаки отличаются от вампиров. Интриговала его белокурая колдунья.

Предводителю вампиров следовало бы беспокоиться о том, что Левицкую придётся отпустить, как только найдётся убийца Шевцова, но он старался не думать об этом. Где-то в укромном уголке сознания страх по данному поводу жил и порождал в душе ещё большее нетерпение. Он не мог расстаться с ней, прежде чем узнает, возможна ли между ними взаимность. Вот только, как выяснить это, не представлял. Он подойти-то к ней лишний раз опасался: она ведь явно его боялась! И всячески избегала встреч, лишая последней надежды. С другой стороны, сегодня, поздравляя его, женщина вела себя спокойно и мило. И в воскресенье из библиотеки не сбежала при виде него. Может, всё не так плачевно, и шанс есть?..

Ника с огромным трудом справилась со смущением. Так и хотелось помахать на себя рукой как веером, чтобы щёки перестали полыхать алым пламенем, но она не решалась, чувствуя, что гости без этого косятся на неё. До чего неловко! Он ведь без зазрения совести смотрел прямо на её грудь! И потом… его взгляд заставил её нервничать. Непредсказуемый мужчина этот Лукьян Хмелевский. Никто прежде не вёл себя по отношению к ней столь… развязно (Алан и его отряд не в счёт). Вроде бы ведьма была возмущена, и в то же время такое внимание с его стороны ей польстило. Самую малость. Капельку.

Вскоре в зале заиграла музыка, да ещё живая: целый оркестр явился. Гости парами потянулись в центр помещения. Станислава потащила брата, он ей улыбался весело – оба выглядели оживлёнными и довольными. Виринея развернулась, чтобы полюбоваться тем, как все вальсируют. Она всегда любила танцы. Сейчас молодёжь бальные танцы исполняла только в кружках, но вампиры, судя по всему, сохранили традиции их времён, отдавая предпочтение вальсу, танго, фокстроту, польке и многим другим танцам. В отличие от присутствующих здесь Левицкая специально обучалась бальным танцам, поэтому умела танцевать ча-ча-ча, самбу, пасадобль, квикстеп и тому подобное. Однажды ей просто захотелось освоить больше, чем то, что было принято в её юности, и Арсений помог. Волколак тоже страстно любил танцевать и с удовольствием стал её партнёром при обучении новым танцам.

Разглядывая скользящих по залу вампиров, голубоглазая женщина немного затосковала. Давненько ей не доводилось покружиться в танце. Звучащая музыка заставляла её сердце биться чаще, тело изнывало от желания подвигаться, душа хотела полёта… Внезапно перед Вероникой вырос Лукьян. Красновато-карие глаза смотрели решительно и в некоторой степени властно.

– Не потанцуете со мной? – спросил он.

Пленница оторопела и на всякий случай оглянулась, чтобы убедиться, что он обращается именно к ней.

– Вероника?

– Да? – быстро повернула к нему голову Ника. – Ах… да. Охотно.

Вампир улыбнулся с облегчением и протянул ладонь. Она без колебаний вложила в неё свою руку и позволила ему увлечь себя в центр зала. Играла музыка для вальса, и скоро они закружились, влившись в общую толпу.

Приглашение казалось ведьме миражом, но через минуту она осознала себя кружащейся в вальсе с Хмелевским. На сей раз он глядел ей в глаза, а не в вырез. Встретив пристальный взор тёмных глаз, Виринея забыла обо всём. Ей стало хорошо, волнующе, любопытно. Какой удивительный вечер. Сегодня она не ощущала себя незаметной серой мышкой – Лука весь вечер её замечал, и теперь они даже танцуют. Чудеса, да и только.

Мужчина тем временем думал о том, что вроде бы запомнил, как она красива, и всё-таки каждый раз словно видел её в первый раз. Его трогала её красота, задевала за живое, восхищала. Эта красота была подобна свежевыпавшему снегу, лёгкому, пушистому, чистому, сверкающему. Красавица-ведьма была нежна, свежа, хрупка и будто никем не тронута. Её душа представлялась ему такой же, оттого тянуло к ней ещё сильнее. Только бы это наваждение не кончалось!

Гости, кажется, не косились на них почти. В конце концов, он имеет право! Его день рождения! Он потанцевал с любимой сестричкой, мамой, Дикой, Изабеллой – может он наконец-то пригласить Левицкую?! Это ведь такой шанс!

На жуткую долю секунды Лукьяну почудилось, что колдунья откажет ему в танце, но обошлось, хвала Господу. И они танцуют. Голубые глаза смотрят в ответ доверчиво и с интересом. Вести её в танце было легко – она отзывалась на каждое его движение. Эта её податливость ему импонировала.

Вальс закончился. Зазвучала музыка для танго.

– Позволите? – осведомился вампир у партнёрши.

– Да, конечно, – очень тихо ответила Вероника, смущаясь. Её бы воля, она бы не отходила от него ни на шаг.

Танго – танец эмоциональный, и остаться в нём равнодушным попросту невозможно. Натура Хмелевского дала о себе знать. Ведьме пришлось испытать на себе его страстный напор, властность и магнетизм. Она думала, что он такой всегда, не догадываясь, что дело не в одной лишь темпераментной натуре, но и в его отношении к ней. Ника поначалу засмущалась, а потом решилась и ответила не менее чувственно. В итоге, танго у них получилось пылкое, жгучее, знойное, головокружительное. По окончании партнёры, задыхаясь, не сводили друг с друга глаз. Женщине мерещился треск наэлектризованного воздуха вокруг них. Горячий взгляд брюнета заставлял нервничать и подавлял волю. Мысли разбредались, кто куда.