Таня Соул - Милая Лэина в логове Змея

Но на улице никто не обращал на меня внимание. Ближе к площади мы смешались с толпой, и волной торгового люда нас буквально занесло на рынок. На входе я не видела ни охраны, ни проверяющих. Посол явно соврал или преувеличил, потому что торговые ряды пестрели Оиилэ в самых разных одеждах, и в своём платье в стиле Лаан я бы точно смогла попасть на рынок. Другое дело, что оно бы выдало моё «королевское происхождение», и тогда никто не стал бы со мной ни торговаться, ни даже разговаривать.

Стройные торговые ряды ломились от растительности. Зелёные, красные, бурые, высокие, низкие и круглые – множество видов водорослей стояло на столах. Мы попали в огромный передвижной сад. Я улыбалась, как будто была не в себе, и подплывала почти к каждому столу, узнавая одни виды и с интересом расспрашивая торговца о других, а посол молча наблюдал, послушно следуя за мной по пятам. В какой-то момент я заметила, что он заплатил одному из торговцев, указывая на горшок, который я рассматривала дольше всего.

Но даже если он собирался сделать мне подарок, это уже не могло наладить наши испорченные отношения. В тот день, когда он забрал Лунную жену из дома Аруога, он перечеркнул те крупицы доверия, которые успел заслужить. Его улыбка скрывала чёрную душу. И чем шире он улыбался, тем чернее были его мысли.

Мы выплыли с рынка лишь перед закатом. Всё тело ломило от постоянного движения, а долгий восторг принёс приятную усталость. Я попросила немного прогуляться по городу, и посол снова согласился. Казалось, сегодня он решил потакать всем моим желаниям, и от этого на душе было неспокойно. Как сказал мой отец: «Этот Оиилэ ничего не делает просто так». Жаль, что я не прислушалась к его словам раньше. Возможно, тогда мне не пришлось бы сейчас ехать вместе с Морским змеем в Скалистый город.

Оламин Гиугин ночами освещали не только рыбы с фонарями на голове, но и особый вид осветительных камней. Они отличались от того, который мой отец перекупил у одного торговца, ведь тот был древним и явно созданным Лунной жрицей. Эти же накапливали энергию солнца за день и, как только смеркалось, отдавали её назад воде. На каждом доме светилось по несколько таких камней.

– Они не настоящие, – сказал посол, заметив направление моего взгляда. – Через час-другой потухнут.

Хотя я и понимала это, но всё равно, словно ребёнок, радовалась светящимся вспышкам, которыми пестрели стены. Возвращаться в магиу не хотелось, но завтра нам предстояло продолжить путь, а перед дорогой полагалось отдохнуть.

В комнате на моей кровати лежало ночное платье. Оно было так же открыто, как и тога, в которой я только что разгуливала по городу. Я вздохнула и надела его. В животе заурчало – наш обед давно канул в небытие. Не желая разгуливать в одиночку по чужому дому, я предпочла лечь спать голодной.

Меня разбудило чьё-то прикосновение к щеке, лёгкое, но настойчивое. На моей кровати сидел Рагавурр, его рука нежно гладила мою кожу вдоль скулы. Я отпрянула и притянула к себе лист водорослей, которым накрывалась ночью.

Он усмехнулся.

– Тебе уже принесли завтрак. Скажешь, как соберёшься. Нам нужно выплыть пораньше.

Мы покинули Оламин Гиугин рано утром. Я оглянулась, стараясь запечатлеть в памяти эти красочные дома и узкие улочки с полураздетыми жителями. Но почему-то мне казалось, что я ещё смогу сюда вернуться. Хотя для наследницы рода Арагерра попасть в этот город было практически невозможно.

Когда Цветущий город остался позади, я приняла уже ставшую привычной для меня позу у окна и погрузилась в мысли: о своём роде, о семье, о потерянном трезубце, который будет совсем непросто вернуть назад.

В воде послышался немного сладковатый прикус. Мне показалось это странным, но не вызывало особого дискомфорта.

– Ты слышала, что я до этого сказал? – спросил Рагавурр.

Я отвлеклась от размышлений и взглянула на него удивлённо, потому что до этого мы ехали молча. Я отрицательно покачала головой, и он почему-то нахмурился.

После нашего короткого разговора привкус в воде становился всё слаще и слаще, пока эта сладость не стала навязчивой и дурманящей. Я втянула воду, пытаясь понять откуда этот вкус. Посол посмотрел на меня искоса и спросил немного, как мне показалось, лукаво:

– Всё в порядке, Лэина-ламэ?

– Да, всё хорошо. Только не могу понять, откуда в воде этот сладкий вкус.

Он улыбнулся как-то недобро.

– Вкус, значит, ты чувствуешь, а то, что я тебе говорю, не слышишь…

Я опять посмотрела на него непонимающе, потому что до этого он ничего мне не говорил, и отвернулась к окну, но дурман не проходил. Я снова попробовала воду на вкус, и сладость вспыхнула у меня языке. Стало жарко. И этот жар, казалось, пульсировал прямо под кожей. Покрывающее почти всё тело платье словно душило меня, хотелось от него освободиться. Я потянула за материю ворота, но тут же опомнилась. Рагавурр наблюдал за мной молча.

– До сих пор не слышишь? – спросил он вкрадчиво.

Я посмотрела на него испуганно. Мне казалось, что один из нас сходил с ума, и, возможно, это была именно я, потому что я понятия не имела, о чём он говорил, и что я должна была слышать.

– Останови это! – я потребовала, продолжая бороться с растущим жаром, который разносился по крови и обжигал изнутри, пока сладость воды снаружи сводила с ума. Мне было приторно, и кружилась голова. Дыхание уже давно сбилось. Но посол наблюдал за мной отстранённо.

– Всё закончится, как только ты услышишь мой голос у себя в голове, – прошептал он, и новая волна жара полоснула по коже.

Перед глазами что-то вспыхивало, и гасло, и снова вспыхивало. Стало совсем трудно дышать. Тело пылало, а в сознании что-то навязчиво гудело, пытаясь пробиться. Голова стала тяжёлой, неожиданная вспышка боли разнеслась по телу. Я вскрикнула, и жар немного отступил.

Рагавурр вздохнул и смерил меня тяжёлым взглядом.

– Придётся потерпеть, Лэина-ламэ. Ты истинная наследница Лаан, и твою Волю непросто сломить…

Пытаясь отдышаться, я откинулась на спинку, Рагавурр потянул меня вниз, и я обессиленно сползла на сиденье. Он склонился надо мной, всматриваясь в глаза, и меня снова полоснуло жаром, едким и болезненным. Метку на левой ладони начало неприятно садить. Я упёрлась в неё когтями, мечтая содрать её со своей кожи, очиститься от этих навязанных обязательств. Но посол с силой разжал мой кулак, не позволяя повредить оставленный им во время бала шрам.

Он провёл по нему пальцем, и через всю мою руку прошёл разряд электричества, заставляя воспоминания о прежних мучениях померкнуть. Удар прошёл до плеча и тянулся выше к шее, к голове. Я вскрикнула, и Рагавурр убрал палец с метки. Жадно хватая воду ртом, я пыталась прийти в себя. Несколько секунд затишья, и ещё одно болезненное прикосновение.