Таня Соул - Милая Лэина в логове Змея

Мир начал куда-то уплывать, кружиться. Дыхание ослабело.

Он убрал с метки руку, приподнял мою голову и заглянул в глаза. Мне показалось, я увидела на его лице раздражение и беспокойство.

– Зачем? – спросила я.

– Твоя метка так и не открылась, – ответил он откуда-то издалека. – Если бы ты не сопротивлялась, было бы легче.

Он приподнял меня, притянул к себе и, не позволяя отодвинуться, держал в объятиях, медленно гладя по голове. Я пыталась вдуматься в его слова, но никак не могла понять их значение и покачала головой.

– Ты не слышишь, когда я говорю с тобой через Связь. Она всё ещё закрыта.

– Разве метка не должна открываться, когда я повреждаю кожу?

Он усмехнулся.

– Чья угодно метка, да, но не моя, милая Лэина, не моя. Я, знаешь, ли не хотел бы делать наше общение настолько болезненным.

Я повернулась, вглядываясь в его лицо недоумённо. Он отпустил меня, позволяя вернуться на место, закатал левый рукав, и из-под материи рубашки показались шрамы от моих когтей – та метка, которую оставила я. Он протянул мне руку, и по взгляду я всё поняла. Дрожащими пальцами я коснулась его кожи, упёрлась когтем в один из пяти шрамов и резко пронзила, но, как мне показалось, не его кожу, а свою, и не на руке, а по всему телу. Я сжала зубы и зажмурилась, надеясь, что боль, охватившая всё моё тело, вскоре пройдёт.

Когда я открыла глаза, он смотрел на меня понимающе.

– Именно поэтому я прошу тебя больше не открывать метку таким варварским способом.

Опустошённая и уставшая, я откинулась на сиденье и закрыла глаза, а открыла их уже в какой-то незнакомой мне комнате. В воде снова витал настойчивый сладковатый привкус. Я приподнялась на локте и осмотрелась. Тумба у кровати, трюмо в углу, софа у глухой стены возле двери, а на софе с любопытством наблюдавший за мной Рагавурр. Я легла назад на кровать.

– А, может, ну её, эту Связь? – спросила я слабым голосом. – И без неё обойдёмся.

Он рассмеялся.

– Наступит деть, когда ты вспомнишь свой вопрос и удивишься собственной глупости. Поверь мне, Лэина-ламэ, если бы был менее болезненный способ, я бы выбрал его…

Сладость в воде опять начала нарастать, а во мне стала подниматься паника. Тут же захотелось попросить его остановиться, но заглянув в эти холодные глаза, я поняла, что ни за что и никогда его ни о чём не попрошу. Приторный привкус пустил первую волну жара по моему телу. На этот раз она была сильнее и проникала глубже. Казалось, время застыло, и агония тоже замерла в самом пике. Я выгнулась на кровати, но не проронила ни звука. Жар отступил и снова вернулся, с новой силой разрывая на куски моё сознание. Но теперь к нему примешивалось нечто иное.

Сладость приносила не только боль, но и удовольствие. С губ слетел непривычный, чуждый мне тихий стон, и краем глаза я заметила сбоку движение. Рагавурр сел на край кровати, и мне показалось, всего на мгновение, что в его глазах вспыхнула надежда. Но нет, его взгляд был так же холоден, как и всегда. Он приблизился, и сладкий вкус усилился. Мои лёгкие полыхали.

Но его прикосновение обжигало ещё больше. Он медленно вёл пальцами по левому плечу, опускался ниже к предплечью и неумолимо приближался к пульсирующей метке на ладони. Я сжала зубы, готовясь к новой волне боли, но электрический разряд, как и сладость, принёс с собой неожиданное удовольствие. Я издала наполовину стон, наполовину рычание, и Рагавурр снова слегка коснулся метки. Моё тело пылало от его прикосновений, а в голове что-то гудело. И этот гул становился всё громче.

Очередная обжигающая волна придавила меня к кровати, и я, боясь шелохнуться, замерла и зажмурила глаза. Лёгкий поток воды от чьего-то движения коснулся кожи. Жар утих. Я открыла глаза – посол снова сидел на софе.

Эта пытка повторялась снова и снова, не успевала я прийти в себя, сладость опять обжигала мне горло. Но только теперь мучение было совсем иным. Я больше не чувствовала боли. Мне хотелось его прикосновений, я ждала, когда метка начнёт пульсировать, и с грустью наблюдала, как он снова возвращался на софу.

Гул в голове больше не затихал. Он сводил с ума. И только прикосновения Рагавурра отвлекали и возвращали к реальности. Мир кружился уже не переставая, тело было объято приятным пламенем, которое согревало, но больше не жгло. Когда Рагавурр в очередной раз вёл пальцами к метке, я перехватила его руку и прижала плотнее, чтобы вся его ладонь касалась кожи. Он медленно опустил руку к кисти, проскользнул пальцами меж моих и сжал ненадолго, потом быстрым движением соединил наши метки. Резкая вспышка света резала глаза, а гул в голове стал оглушительным до боли. Я закричала.

– Я не слышу, – сказал Рагавурр мне на ухо.

Я закричала громче.

– Нет, милая Лэина, скажи мне через Связь.

Я стала биться в невидимую стену, которая разделяла наши метки, пытаясь достучаться до него, мечтая, чтобы эта пытка прекратилась. Удар за ударом, я билась, пока стена не дала трещину. Мне казалось, я видела это своими глазами. Как она стала рушиться и осыпаться на кровать.

И как только она обратилась в песок, всё затихло. В голове прояснилось, и время снова возобновило ход. Сильные руки Рагавурра прижали меня к груди, он гладил меня по голове и повторял сквозь открывшуюся Связь.

– Тиише, тиише. Всё уже хорошо. Ты справилась. Сильная гордая девочка. Всё позади.

И я впервые со дня смерти матери зарыдала.

Он опустил меня на кровать, укрыл пледом и, продолжая гладить по голове, что-то говорил. Но я не помню, что именно это было.

Проснулась я только утром, и, к моему удивлению, тело ни капли не болело. Я чувствовала себя прекрасно, будто произошедшее вчера мне лишь привиделось, хотя видение это было слишком реалистичным. Вчера я прошла через изощрённую пытку, которую даже опытный палач постеснялся бы провести со своей жертвой.

Пусть меня и связывали с Рагавурром особые обязательства, это не значило, что я дала ему право причинять мне вред. Я закрыла глаза, пытаясь нащупать свою Волю. Намеренное причинение вреда всегда оставляет следы, и по законам Океана пострадавший может назначить за это цену. Но сколько я ни заглядывала в себя и ни искала, всё было чисто, он ничем передо мной не провинился. Я ужаснулась.

Какую сделку должен был заключить этот Оиилэ с Океаном, чтобы безнаказанно нарушать его законы? По телу прошла лёгкая дрожь. Если он мог совершать преступления безнаказанно, то отец был прав, отказ Морскому змею мог легко стоить мне жизни.

В комнату заплыла служанка, миловидная и юная девушка, совсем несоответствующая этому мрачному дому.

– Завтрак подан, госпожа. Ваша одежда висит за ширмой.

– Скоро спущусь.

Я поднялась с кровати и заглянула за ширму. На вешалке красовался открытый тёмный топ, вышитый чёрным жемчугом, и расширенные к низу штаны. Если их надеть, то будет казаться, что ты на самом деле не в штанах, а в широкой свободной юбке. Такую одежду я не носила ни разу. К закрытым и почти непрозрачным штанам претензий не было. Но открытый топ – такое я надеть не могла.