Вячеслав Серёгин - Черт Иванович

И вот нам уже по восемь лет, я с другом отправился в торговый дом, знаете те большие, серые такие еще советской постройки. Обычно они назывались, Океан или Олимп, у нас так точно, а у вас не знаю.

– Слава пошли, купим, петушков. Мама мне дала денег, – предложил друг, имея виду леденец на палочке виде петушка. Они в то время были нам лишь и доступны, и все дети их бегали, покупали.

– Пошли, а где Женя? – с интересом поинтересовался я за нашего общего друга.

– Да, наверное, для брата скупает лотерейки. Думает, что что-то выиграет, – ответил Саня.

– Зайдем, посмотрим! – я обратился к другу.

– Да почему бы нет, заодно и леденцов купим, – весело сказал он.

Через несколько минут мы уже добежали до торгового дома. Саня купил леденец себе и мне. Мы решили подняться наверх, где продают лотерейные билеты посмотреть там ли наш закадычный друг. И вот поднявшись на ступеньки, вдруг из неоткуда не возьмись, появился в своей гнетущей манере Черт Иванович.

Мы стоим зажатые в углу между этажами, оторопевшие, он прет на нас как немой, орет свое. В нас тут же проснулся детский страх. О какой же ужас сейчас настал. Никто из нас не мог ни пошевелиться, не выдавить из себя ни слова. Полный паралич и дикая паника. «Что делать? Бежать? Куда? Ах, не послушное ты тело!» И чем ближе он приближался, тем сильнее становился страх. Он орет еще сильнее и вот он уже вплотную с нами. «О Боже, нет! Все нам сейчас конец! Куда же деться?» Мы еще сильнее ужались в стену. И вот мои глаза встречаются с его глазами. И что же я в них вижу, просвет. В его глазах блеснул луч просвета, и, осознав что, он нас до жути пугает. Он отошел и сказал.

– Ребята, я вас напугал? простите! – в этих глазах появилось что-то человеческое, живое нам всем близкое и знакомое.

– Да, очень! – переборов себя я выдавил всего лишь два слова, в горле все пересохло от сильного волнения. Но какие это были два слова, победы! Постепенно страх отступил и с этих пор, он перестал быть так страшен.

– Бегите, дети! – сказал Иванович.

И мы Саней побежали быстрее на второй этаж.

– Ну, ты молодец, не побоялся ему ответить, – с восторгом сказал друг. – Ты очень смелый! – констатировал он.

Зайдя на второй этаж и найдя там Женю. Друг бросился рассказывать только что нашу встречу с нашим местным страхом.

– Что ты не побоялся ему сказать? – спросил с недоверием Женя.

– Сразу боялся, а потом страх прошел, осталось какое-то странное чувства свободы! – ответил я.

Теперь весь вечер разговор шел лишь о моем подвиге. Услышав наш диалог в компании друзей, один из старших парней нам рассказал, о том, что Федор Иванович был профессором в крупном институте и что у него даже какие-то премии имеются. И что в один из дней он потерял разом всю семью в автокатастрофе. Другой кричал, что он был в прошлом мент. Но ему никто не верил, он ходил у нас известным брехуном. А у нас нет место врунам. Ведь ложь хуже атомной войны. С брехунами у нас никто водится, до тех пор, пока не начнет говорить правду. А после проверяли, не наврал ли парень.

– Как же руки он потерял? – собрались вокруг старшего весь молодняк.

– Папа говорит, что напился и заснул и отморозил руки, – продолжил просвещать нас подросток.

– Да нет, он напился и пошел под поезд прыгать! – заявил все знающе брехло.

– Слышишь, иди-ка ты отсюда по здоровому, мы тебя не звали к нам! иди вон птицам щебечи! – грозно пригрозили мы этому вруну. Он покрутился и добавил нам в ответ. – Ну, а что мне так говорили.

– Иди, иди отсюда поскорей, – один из парней побежал на него с кулаками. Тот отбежал и крикнул нам. – Ну и ладно!

Так постепенно наш общий страх приобрел человеческое лицо, и даже уважение! А с годами даже и какую-то теплую любовь, и благодарность. Ведь благодаря Федору Ивановичу я познал, что такое страх и победил его. Не так страшен волк, как его рисуют!

Именно с этих строчек я хочу начать свой рассказ. Как по мне, они очень точно и красочно описывают то состояние и время, в котором произошла эта история.

Шел 1922 год. Время для страны тяжелое и хоть и было нелегко, страна начала объединятся и потихоньку возрождаться. В таких условиях, кто мог уехать, уехал, но многие остались. Связи со сложившимися обстоятельствами, дома дворян, промышленников и помещиков были взяты для нужд новой власти. В таком из домов в поместье Л. вблизи городка А. произошла эта история, рассказанная одной из жительниц того самого дома своей дорогой задушевнице.

– Милочка моя, барышня молодая уехала ведомо нам куда. В Париж, с женихом. Взяла всю утварь себе в приданное, что смогла унести, драгоценные камни, что были в ларце и поминай, как звали! Осталась барыня одна со своею камеристкой.

Старушка та была знатной дамой, многие ее знали, и многим ее муж, упокой его честную Душу, помог в свое время добрым людям, чем семейство сие в народной молве, благородством и прославилось. А люди помнят добро, вот и настали тяжкие времена для Елизаветы Павловны. Пришли мародеры и давай все грабить, но благо нашелся благодарный муж и отплатил ей по совести. Как она говаривала, одним вечером за чашечкой чая в компании честных людей. Что дом сей останется за ней и ее потомками, но чтоб не возникло вопросов у нового руководства, нужно сделать из него, что-то наподобие пансионата и подселить к ней представителей рабочего класса и новое начальство, так для вида. Таким образом и я попала к этой замечательной даме. Меня-то представили к одному вояке. Чина, я не знаю. А Бог их разберешь кто он, коль все у них не ладно. И не понятно то ли моряк, то ли просто пройдоха какой солдат…