Дмитрий Чугунов - Певец. Фэнтези

– А наместник выслушает тебя?

– Сложно будет, конечно, попасть к нему. Но если ты хочешь с чем-нибудь справиться, то – справишься! Запомни это!

– А почему в твоей книге ничего не написано о том, как убить чудище? Или победить, связать?

Отец помолчал.

– Наверное, сын, потому, что подобные книги пишут маги. Они всегда темнят.

– Ну и что? Они ведь хорошо знают то, о чём пишут.

– В том-то и дело, что маги привыкли сражаться магией, как мечники – мечами, лучники – стрелами… Может быть, магу и удобнее было бы стукнуть тебя, например, кулаком, чтобы проучить, если ты его заденешь словом или делом, но он всё равно рассыпает свои порошки вокруг себя, бормочет разные слова… А для чего? Чтобы вызвать ветер, который подхватит лежащую неподалёку палку, которая взлетит и треснет тебя хорошенько.

– То есть книга ошибается? – воскликнул Анн изумлённо.

– Нет, совсем нет! Книга всегда показывает только один путь из множества. Если ты ограничишься им, то может статься, что пойдёшь в верном направлении, но это будет не обязательно самый близкий путь. Где-то найдутся и более короткие.

Анн задумался и спросил:

– А ты специально взял меня с собой в этот раз? Чтобы увезти из деревни, да?

Отец помедлил и кивнул.

– Мне так спокойнее. Знать, что с тобой ничего не случится.

Дорога в Римон некоторое время шла вдоль реки, затем сворачивала в сторону и забиралась на возвышенность. Слева тянулся Сонный Лес, получивший такое название из-за невероятного спокойствия, которое охватывало человека, туда попадавшего. Лес был насквозь ясным, в солнечные дни по-особенному светился лучиками, пробивавшимися сквозь кроны деревьев, а в дождь навевал на путников меланхоличное настроение, когда не хотелось никуда спешить. И в доброе время, и в непогоду люди могли спокойно идти, идти себе по лесным тропинкам, а потом вдруг останавливались, словно засыпали, и смотрели, смотрели, смотрели куда-то вдаль… Затем, опомнившись, трясли головой, смеялись и шли дальше.

Для Анна эта поездка была первым далёким путешествием, и он с жадностью разглядывал всё вокруг.

Поначалу ещё было видно с высоты голубую ленточку реки, но скоро она скрылась из виду. Далее вдоль берега тянулись скалы. Анн никогда не забирался так далеко на север от их деревни. В этих краях не было ничего интересного для мальчишек. Грибы и ягоды росли много ближе, бессмысленно бродить по дороге – значило найти себе ненужные и неприятные приключения, а лезть сквозь чащобу на скалы вообще не было охотников. Вылезешь, посмотришь сверху вниз – и всё. Не спустишься к воде искупаться, потому что слишком круто.

А ещё рассказывали, что где-то в тех скалах находится школа Учителя. У них в деревне тоже была школа, там учили считать и писать. Зачем и кому потребовалось устраивать место обучения так далеко от обитаемых мест, Анн не знал. Мог догадываться разве, что в таинственной школе учили чему-то особенному. Один парень из их деревни даже пытался туда поступить. Здоровенный бугай, сын старосты, вообразил, что там его научат драться. Кто-то когда-то кому-то рассказывал, что… Вот старостин сын и подался туда. У него якобы спросили, зачем ему это надо. Он ответил, что хочет записаться в стражники или в графскую дружину, что крестьянином быть не хочет. Тогда спрашивавший вынес из-за ограды веник, метлу и вручил ему. «Зачем?» – изумился парень. – «Вот этим мы тут и занимаемся, – объяснили ему, – машем веником, дерёмся метлой. Как раз время уборки подоспело. Заходи!» Сын старосты плюнул и пошёл восвояси. Зря только ноги бил, коли здесь полоумные живут. Метлой пусть бабы дома машут, не мужское это дело.

Анн сидел на повозке рядом с отцом и наслаждался – и звуками леса вокруг, и негромким шумом колёс, и тем, что он наконец-то участвовал во «взрослом» путешествии. Он пытался угадать, что откроется глазам за очередным поворотом, и радовался, если ему это удавалось. Он радовался тому, что некоторые из встречных приветливо раскланивались с отцом, а тот в ответ тоже кланялся, вставая на ноги и приподнимая шляпу. Дорога огибала скалистые холмы, тянувшиеся по правую руку, сбегала в неглубокие овраги и вновь поднималась на открытые места. На всей протяжённости она была ухоженной, без ям и рытвин, какие встречались, как рассказывал отец, к югу от деревни. Видимо, сказывалась относительная близость к замку наместника.

В одном месте глазам открылись великолепные цветущие луга, от которых захватывало дух. Отец остановил повозку, и они сбежали с проезжей части на благоухающее разнотравье, наполненное ровным шелестом ветра, гулом пчёл, чудесными ароматами и красками цветов. Никогда ещё Анн не видел столько оттенков зелёного цвета, как здесь. Вблизи один, если посмотреть вдаль – другой, а где-то плескалась сплошная зелёная волна, которая мягко плыла, дрожала, подёргиваясь прозрачной дымкой…

– Луга в этом месте пять раз меняют свою одежду, – сказал отец.

У мальчика удивлённо поднялись брови.

– Пастухи шутят, что всякий раз приходят сюда, будто бы на свиданье к новой девушке. И мёд из этих мест замечательный.

Никогда ещё отец не был так разговорчив. Он рассказывал всё новые и новые истории, за которыми дорога пролетела незаметно. Анн сидел рядом с отцом, слушал, смотрел на незнакомые диковины и был счастлив.

Они въехали в Римон ближе к вечеру, когда дневная жара спадает, тени удлиняются, а люди уже начинают подумывать об отдыхе. Контора землемеров была открыта, и отец первым делом направил лошадку туда. Мальчик остался сидеть в повозке, а он вошёл внутрь, держа в руках папку бумаг. А потом они поехали ещё куда-то.

– Мы будем ночевать в гостинице? – спросил Анн.

– Да, – отвечал отец, – здесь рядом есть чистая и недорогая. Там же и поедим. Проголодался, наверное?

– Проголодался.

– Ещё бы, восемь часов в дороге! Первое твоё путешествие… Я, помню, когда сам так впервые поехал далеко от дома, успел целых два раза поспать прямо на ходу.

– А ты тоже ездил в Римон?

– Нет, – засмеялся отец. – Это далеко отсюда было. Ты даже такого названия города не слышал. От нас неделя пути.

– А что ты там делал?

– Я там жил, – сказал отец.

– А потом?

– А потом переехал сюда. Подрастёшь ещё немного, расскажу.

– А почему не сейчас? Я уже большой.

– Ну… – отец задумался, – есть вещи, которые тебе пока рано знать. Обязательно расскажу, но – позже.

– А ты научишь меня искусству землемера?

– Ты хочешь быть землемером? – удивился отец.

– Я не знаю, – сказал Анн, – но ведь все в нашей деревне идут по стопам отцов. Сын мельника будет мельником, а крестьянские дети совсем рано начинают помогать родителям на полях. Так же и я, наверное, стану измерять участки и наносить их на карты.