Ксения Крутская - Полное затмение Луны. Песчинки на чашах весов # 4

Какие-то воспоминания так и остались в статусе чисто академического знания, например, ощущение прохладных половиц под босыми ступнями или припекающего тепла на щеке, обращенной к топящейся печи. Зато другие – четкие и яркие – позволяли даже тому бесплотному, бесформенному существу, которым он стал, верить в то, что у него есть право называться тем же именем, под каким знал себя тот, кем он был раньше. Орсо.

Что означало быть Орсо? Этот человек, казалось, целиком состоял из неутолимой жажды познания, его кровью и воздухом был бесконечный поиск не просто ответов на вопросы, а все новых и новых вопросов – и чем сложнее, тем лучше. В глубине его сущности таилась боль, а на поверхности, бок о бок со страстью к загадкам, гипотезам и экспериментам, сияющей печатью горело это короткое имя.

Оля.

Ольга.

Женщина из другого мира, которая пришла в тот самый миг, когда он готов был сдаться, протянуть руку своему отчаянию и позволить увести себя в черное безмолвие небытия. А она подарила ему мир заново. Два года ослепительного солнечного света, щемящей нежности, дружеской поддержки. Она вернула ему детей. Она вернула ему его самого.

А он оказался орудием пытки для нее…

Когда память вернулась – постепенно, не в один момент, но все же осознание ударило очень резко и больно – он выяснил о себе две новые немаловажные подробности. Первое: гипотеза о безэмоциональности обитателей мира-по-ту-сторону – полная чушь; и второе – даже у бесплотного существа может раздирать нутро от беззвучного крика, от боли и ужаса.

Он понял, что произошло с ним – и с чем осталась она. Осталась в том домике на берегу Тоота-Казыркана, в окружении детей и друзей, но все же одна – один на один со своей непосильной ношей.

И тогда он поклялся памятью всех, кого он потерял, что выберется отсюда – чем бы ни являлось это «здесь» и чем или кем ни являлся сейчас он сам – и поможет ей, и разделит с ней ее бремя, которое раньше не мог взять на себя. Или мог, но просто боялся?..

В этом странном месте, где не было ни света, ни звуков, ни верха, ни низа, Орсо был не один. Вокруг скользили такие же тени, которые его человеческое сознание наделяло цветом и формой, хоть и постоянно меняющейся, но он понимал, что на самом деле видеть их не может. На каком-то надчувственном уровне восприятия они могли осознавать присутствие друг друга, отделять себя от других, но способов взаимодействовать, как-то общаться их новая форма бытия не предусматривала.

Во всяком случае, Орсо считал так достаточно долго. До тех самых пор, пока одна из теней не обратилась к нему хорошо поставленным мужским голосом:

– Приветствую, коллега! Вы не будете против, если я нарушу ваше уединение?

– Буду только рад, – ответил Орсо – прежде чем успел сообразить, что вообще-то ни слышать голоса, ни тем более говорить сам он не может. Не может!

– Разрешите представиться, – собеседник слегка поклонился; со стороны это выглядело так, будто столб дыма качнуло сквозняком, – Маритас Саанд. О, я вижу, я не ошибся, и мы действительно коллеги. – В голосе «призрака» послышалась усмешка, явственно отдающая самодовольством: при упоминании имени собеседника бесплотная сущность Орсо, видимо, однозначно выразила крайнюю степень изумления.

– Профессор Саанд, первый Ректор Реттенского Университета! – Орсо осознал, что, будь он человеком, сейчас бы глупо вытаращился на собеседника, улыбаясь до ушей. – Автор двух десятков изобретений, полусотни классических статей и восьми монографий по водной энергетике! Я по вашим книгам учился! Это правда вы?..

– Слава – приятная штука, пусть даже и посмертная, – польщенно улыбнулся Саанд. Теперь, когда Орсо понял, кто перед ним, столб серого тумана, как ему показалось, приобрел не просто человекообразные, но и смутно знакомые очертания: портрет профессора Саанда в полный рост, в ректорской мантии, висел над столом в кабинете Орсо в форте Тоот. – Но прошу, представьтесь, мой заочный ученик!

– Орсо Грано. – Орсо слегка поклонился, мимолетно удивившись тому, что теперь ему гораздо лучше удается контролировать движения той субстанции, которая ныне обозначала его присутствие в пространстве, а попросту говоря, заменяла ему тело.

– Откуда вы?

– Я заведовал отделением Королевских Лабораторий в форте Тоот. И преподавал в Реттене.

– В какие годы? Сами понимаете – мы все здесь из разных временны́х периодов.

– Умер я в две тысячи девятнадцатом. До этого проработал там около десяти лет.

– Понятно, значит, как минимум, один из ваших старых знакомых среди нас найдется. Матти! – Саанд обернулся и помахал рукой – Орсо уже отчетливо различал и руки, и туловище, и голову собеседника с высокой залысиной, обрамленной легкомысленными кудряшками, и круглое лицо с забавной треугольной бородкой.

От скопления теней поодаль отделилась одна и подплыла ближе, на ходу принимая очертания высокого худого мужчины лет семидесяти с добрым лицом детского врача. Орсо уставился на него, все еще не вполне веря в реальность происходящего.

– Орсо! – воскликнул призрак, протягивая к нему длинные худые руки. – Не ожидал тебя тут увидеть! Я бы сказал – я рад, но это будет нетактично – ты ведь все-таки умер…

– Матиуш? – Орсо наконец опомнился и шагнул навстречу. Перед ним стоял его первый руководитель в Реттенском отделении Лабораторий, Матиуш Пеллер, умерший через два года после перевода Орсо в Тоот. – А я могу сказать, что я рад – если бы я не умер, я бы не встретился сейчас с вами!

Призрак Матиуша заключил Орсо в объятия. Это было странное ощущение: бестелесное существо, еще совсем недавно даже не подозревавшее о возможности говорить и слышать, ощущало тепло и давление от прикосновения рук такого же бестелесного существа к своим бокам. Как это возможно? Орсо почувствовал, как его переполняет восторг. Сколько восхитительных загадок! Посмертное существование неожиданно начало обещать ни с чем не сравнимое удовольствие от поиска ответов на сотни и тысячи запутанных, сложных, неразрешимых вопросов. Что может быть лучше?

Разве что возможность дать знать Ольге, что с ним всё хорошо.

Но теперь у Орсо появилась надежда на то, что и эту задачу рано или поздно удастся решить. Рядом с двумя своими учителями и научными кумирами он чувствовал, что ему по плечу еще и не такие загадки.

Матиуш Пеллер был вторым после Ледена Свартстайна человеком, которого Орсо мог бы назвать своим другом. Орсо, замкнутый и нелюдимый иностранец, который еще не оправился после потери семьи и случившихся вслед за этим мистических потрясений, немного оттаял за полгода в обществе капитана дрейендальской Стражи, но неожиданный перевод в Тоот оборвал эту еще непрочную нить между Орсо и миром обычных людей.