Евгений Петров - Хроники Чеггорра – 2. Лабиринты космоcа

Спасибо ему, конечно, но с какой бы стати?

– Ну, ну, – еле слышно пробурчал Андрэ, спрятавшись за страницами книги, – увидим…

…Так вот только что бы изобразить? Может мое недавнее видение…

Итак, в чем же именно оно заключалось?

Я во всех красках и оттенках представила замысловатый, явно не земной, пейзаж. Перед глазами снова колыхались лиловые пальмовые листья на гладких, словно полированных стволах. В глубоком золотистом небе порхали невидимые птицы, оглашавшие окрестности замысловатым пением, не похожим ни на что земное.

Интересно, а как я сама-то выглядела со стороны? Я ж себя никак не могла видеть.

– Вот, послушайте, – снова заговорил Джордж, – я тут в память о Земле стишок накропал:

Выступление Джорджа присутствующие встретили унылым молчанием. Я, конечно, понимаю, что стихи Петерса оказались достаточно простенькими. В принципе, наверное, этого следовало ожидать. По общему представлению, наш капитан все-таки типичный технарь. Хотя, положа руку на сердце, строки получились образными. Я прямо-таки ярко представила эти поникшие под дождем ветви.

– Ну, как? – несколько напряженно спросил Джордж.

Но именно в этот самый момент прозвучал условный сигнал. Пора идти вахту нести. К сожалению, снова наступила моя очередь.

Я, тяжело вздохнув, посмотрела на подготовленный холст.

– Оставь, – посоветовала Азарова. А я думала, что Людмила не обращала на меня внимания, – вернешься – продолжишь.

Я медленно поплелась менять нашу вторую Анну – Лузину…

– —

Передо мной переливался всевозможными оттенками Космос. Равнодушно покачивались стрелки. Хаотично подмигивали огоньки цифр. Полет протекал в плановом режиме.

Жаль, что я так и не узнаю мнение спутников о стихах Джорджа. Лично у меня отношение к ним, как я уже писала выше, довольно неоднозначное.

Полузвон-полускрежет внезапно наполнил небольшое помещение Рубки.

Я ошарашено огляделась.

Что бы это могло быть? Какой-то сбой в механизмах корабля?

Мое богатое воображение тут же нарисовало яркую картину крушения «Андромахи»…

***

В черную бездну сыплются переборки. Неведомые силы выворачивают наизнанку корпус. Великолепный космический корабль постепенно превращается в облако сверкающих обломков. Они ударяются друг о друга. Раскалываются дальше. Космический вакуум вытягивает тела людей. Ледяные статуи хаотично перемещаются внутри облака обломков…

***

Снова послышались незнакомые звуки. Я раздраженно поднялась с кресла, озабоченно крутя головой.

– Чего ищешь? – странные звуки оформились во вполне понятные слова.

– Ты где? – решилась я задать вопрос.

– Здесь.– давешние первоначальные звуки превратились в нечто, напоминающее отрывистый металлический лай.

– Ты кто?

Снова металлический лай.

– Хватит тут лаять! – возмущенно сказала я.

– Это не лай, – в металлическом голосе моего невидимого собеседника совершенно неожиданно для меня почудились нотки смущения.

– Ты не ответил…

– Посмотри внимательней.

Сам собой включился экран бортового компьютера. По нему поплыли слегка мерцающие буквы:

ПРИВЕТ, АННА СЕМЕНОВНА!

– Это ты что ли со мной разговариваешь? – обратилась я к монитору.

Вопрос этот даже мне самой показался просто напросто диким.

По рубке снова прокатились звуки, первоначально принятые мной за лай. Теперь я вдруг решила, что это СМЕХ! Такое вот неожиданное предположение.

– Да, это я, Анна Семеновна, – отсмеявшись, произнес металлический голос компьютера.

– Называй меня… – на мгновение я замешкалась. Какое же имя для себя придумать? – называй меня Анютка.

Компьютер опять закатился своим своеобразным смехом.

– Анютка, так Анютка…

Надпись на экране погасла.

– Может подключить обзор кают-компании?

На мгновение я подумала, что было бы совсем неплохо. Хоть послушаю обсуждение стихов Петерса. Но тут же одернула себя: «Это же будет явный шпионаж».

– Нет, не стоит, – замедленно ответила я.– покажи лучше окружающий Космос…

Нагруженная красками, и волоча начатую картину, я устало ввалилась в каюту.

– Привет, Анютка! – раздался скрипучий голос от МОЕГО личного компьютера.

От неожиданности я чуть было не уронила холст. Краски же просто посыпались на пол. Хорошо еще, что крышки оказались завернутыми. Представляю, какая бы палитра образовалась бы на полу, если бы я по давней, еще земной, привычке несла краски открытыми. Знакомый уже металлический скрипучий смех наполнил каюту.

– Анютка, а чего ты молчишь? – в его словах мне почему-то явственно послышалось недоумение, – мы же вроде с тобой уже подружились.

– Но, откуда?

– Что значит, откуда? – переспросил компьютер.

Не знаю, почему, но в голосе его мне послышались сварливые нотки.

– Откуда ты тут взялся? – пояснила я, – ты же вроде находишься в Рубке Управления.

– Что значит, взялся? – обиделся он, – я – бортовой компьютер. Я обязан и здесь находиться.

Я кое-как распихала принесенное. Кресло перед мониторов бережно приняло меня. Взгляд сосредоточенно уставился на пустой экран. Голос звучал откуда-то из недр машины.

– А что ж ты здесь раньше со мной не говорил?

– Здесь?

– Ну, да. Здесь, в моей каюте.

Тревожно запульсировала лампочка включения компьютера. Действительно, я ж еще его не включила. Как же он тогда со мной говорил?

Словно услышав мои мысли, он произнес замедленно:

– Включи питание, а то трудно разговаривать, когда собеседника не видишь.

Клавиша включения мягко опустилась под пальцем. Ярко осветился экран монитора. Заговорщически подмигнула встроенная камера.

– Уф, хорошо, – показалось мне или на самом деле, но в голосе компьютера прозвучало неожиданное облегчение, впрочем, и сам голос стал более чистым, что ли, – Спасибо, Анютка. Теперь сможем поговорить.

– С остальными ты тоже разговаривал?

– Нет, только с тобой…

Вот интересно, чем это могло быть вызвано? Или все остальные в чем-то отличаются?

– Ты одна можешь слушать… А может и тебе лучше на экране?

На экране? Это, как тот привет в Рубке Управления?