Ванда Леваниди - Ангел с человеческим сердцем

На бегу я не сводила глаз с места, откуда была видна заветная улица, и решила, что если Ник пройдет улочку прежде, чем добегу – окликну его. К счастью, этого не случилось и, добравшись до нее, я вжалась в стену, чтобы привести в порядок дыхание. Посчитав мысленно до двадцати, сделала шаг вперед, и оказалась в нескольких метрах от него. Ник шел, улыбаясь, ничего вокруг не замечая и, видимо, вспоминая только что оборвавшийся разговор. Русые волосы отливали на солнце красным, а на лице прыгали солнечные зайчики. На нем была джинсовая куртка с меховым воротником, застегнутая до самого горла и джинсы, из-под которых виднелись до блеска начищенные туфли. Вообще Ник всегда был аккуратным парнем, но не зацикленным на порядке. Такие люди мне особенно нравятся, у них обычно и в жизни все так же: чисто, в плане искренности, но не исключены периодические взрывы эмоций. Внутри меня теплилась надежда, что он использует возможность, оставшись со мной наедине. Оказалось, я просто тешила свое самолюбие – он был непреклонен. Столкнувшись со мной, опустил голову, и, уходя прочь, даже не взглянул. Во мне все вскипело и, не выдержав, крикнула ему вслед: – Ты ведешь себя, как ребенок! Я не хотела отвергать тебя полностью. Я хочу, чтоб ты был рядом!!! Ты нужен мне как друг! Он прошел еще шагов пятнадцать, и я уже решила, что он меня проигнорирует. Но, не сбавляя скорости, Ник развернулся и зашагал ко мне, остановившись передо мной с болезненным выражением лица. – Мне не нужна твоя жалость, – сдавленным голосом произнес и продолжил, усиленно жестикулируя руками, – Вы, девушки – очень странные существа! Когда парень, уделяющий вам внимание, не отвечает вашим вкусам, вы его отталкиваете, хотя вам очень даже нравится этот процесс. Как только он теряет к вам интерес, вы начинаете сходить с ума! Его слова жгли изнутри, в горле стоял ком, а от обиды щипало глаза. Он сравнивал меня с той категорией девушек, о которой упоминала выше. «Или он совершенно не разбирается в людях, или просто хочет позлить меня. В любом случае, доказывать ему, что я другая, глупо и бессмысленно. Он совершенно меня не знает, если всерьез так думает. Одно знаю точно – не хочу, чтобы он принимал решение, глядя на мои слезы». Собравшись силами, произнесла, вложив в слова всю искренность, на которую была способна: – Это вовсе не жалость, и я совсем не схожу с ума оттого, что ты перестал мной интересоваться. Мне даже спокойно от этой мысли. Но почему ты ведешь себя так отчужденно? Неужели я не заслуживаю человеческого отношения? – А зачем? – съязвил он, и я вскипела. В мои планы не входила очередная ссора, я, наоборот, хотела наладить с ним отношения, но поддавшись его провоцирующему поведению, сдалась: – Что это значит!? Ты общаешься только ради взаимной выгоды? Я не могла ошибиться в выборе друга! Ты не такой, каким пытаешься казаться! – голос предательски задрожал и, развернувшись, я ушла прочь, закипая от злости. Знала, что эти слова беспроигрышны и он уже у меня на крючке. И пусть это было немного неправильно, но мне нужен был этот человек. По моим убеждениям – дружба между парнем и девушкой существует при условии, что у парня есть дама сердца. Только так можно уверенно утверждать, что он искренен во всех своих словах и совершенно не претендует на твое внимание. У меня имелась девушка для Ника – Лорен. Только он с ней пока еще не был знаком, и о том, что в моих мыслях они уже вместе, даже не догадывался. Нет, я не занимаюсь сводничеством, просто очень хочу, чтобы близкие были счастливы. В Нике я видела только друга, но не объект любви. Вообще о любви я мало что знала, так ни разу и не столкнувшись с этим чувством в свои 22 года. Войдя в аудиторию, кинула рюкзак на стул и схватилась за голову. «Весь день безнадежно испорчен!» – пронеслось в голове. Глава 3. Я и мои друзья

В университете меня знали как Элизабет Бентси, студентку третьего курса университета *** Западной Виргинии, в городке под названием Логан, на юге США. Я – девушка с вполне заурядной внешностью, не приписывающей меня к красоткам, но в тоже время во мне есть обаяние. В нескольких словах: невысокого роста брюнетка, с вьющимися длинными волосами и карими глазами. Занятия еще не начались, ко мне подсела Сони Джонсон. Ее огненно-рыжие кудри были собраны в аккуратный пучок, а горящие, изумрудно-зеленые глаза явно избегали моего взгляда. Она чувствовала, что я на грани, и не хотела давать мне лишний повод, чтоб сорваться, поэтому завела разговор на отвлеченную тему, за что я была ей благодарна. – Мери звонила… Ей кажется, что ты постоянно находишься дома, и именно поэтому у тебя такое унылое настроение… Выдержав паузу, спросила, все так же избегая взгляда: – Может, сходим куда-нибудь? Например, на аттракционы завтра вечером. Если не прокатимся, хоть поедим мороженное… «И зачем только мама ей звонила, могла бы просто сказать о своих переживаниях мне». На самом деле злилась я на себя, прекрасно понимая, что варианта лучше не существовало. Скажи она мне о своих сомнениях, я бы ее успокоила, решив больше не показываться на глаза в таком настроении, но надолго меня бы не хватило – через пару дней все бы повторилось. – Хорошо, согласна, давай сходим! – вопреки всем мысленным протестам, а главное себе на зло, ответила ей, – Только позовем Лорен и Роберта – они точно будут не против. С Сони мы знали друг друга с первого курса. Она не из девушек с модельной внешностью, но ее привлекательности нет предела. Наши с ней отношения относились больше к разряду духовных, чем физических. Мы очень хорошо друг друга чувствовали, и нам не обязательно было видеться каждый день, чтоб поддерживать отношения. Я бываю у нее редко, но когда все-таки решаю навесить, всегда попадаю либо в минуты ее безумной радости, либо наоборот. Мне бы очень хотелось, чтоб в ее жизни было меньше плохого, но зависит это, к сожалению, не от моего желания. Полгода назад Сони потеряла маму в автокатастрофе – машину занесло на встречную полосу, когда выпал первый мокрый снег в конце октября. Через день после ее смерти Сони пришла и осталась у меня на трое суток. Замкнутая в выражении эмоций, она сказала только одну фразу при встрече: – Я не в силах идти туда, где видела ее живой еще вчера. Кроме этих слов я от нее в те дни ничего не слышала, мне даже становилось страшно, когда смотрела на ее молчаливые страдания. Я не давила на нее, а она не хотела ничего говорить, мы и без слов прекрасно понимали друг друга. Что бы ни делала, она помогала мне, но при этом постоянно плакала и ходила за мной тенью, боясь оставаться наедине с собой. Понимая это, я не отходила от нее ни на секунду, даже ночью. Она не рыдала и не билась в истериках, ничего не просила и ни на что не жаловалась, но засыпала и просыпалась с мокрым от слез лицом. Через три дня она уехала домой. Я боялась ей звонить, просто не зная, что сказать. Сони не появлялась в университете еще пару дней, и я для себя решила, что если и на следующий день не придет – схожу к ней домой. Но подруга появилась, как ни в чем не бывало: разговаривала, улыбалась, обыденно шутила, никого не игнорировала и не уходила в себя. Только под глазами виднелись два больших синих мешка, которые она даже не пыталась скрыть, лишь слегка припудрив лицо. Мне было жаль ее – я своего отца почти не помнила, но все еще не могла думать о его смерти спокойно, а Сони достаточно знала и помнила свою маму, была с ней очень близка, и та боль, которую ей пришлось пережить, казалась мне невообразимой. С тех пор прошло не так много времени, и создавалось впечатление, что она уже оправилась. Я не спрашивала ее об этом, опасаясь пробудить в ней едва уснувшее воспоминание о маме и боль, которую ей пришлось подавить самостоятельно. Ее отец, после смерти жены погрузился в работу с головой. Смыслом его жизни стали работа и дочь, которая, к сожалению, не возглавляла этот короткий список. *** День протекал, словно в густом тумане – медленно и беспросветно. Ничего толком не запоминая из сказанного преподавателями, я с трудом успевала записывать лекции, оставляя постоянные дыры в конспекте, в надежде потом переписать у ребят. Непрерывно размышляла о своих друзьях, и не сводила взгляд с часов, желая, чтоб этот бесконечно долгий день скорей закончился. Сидя на занятиях, я откровенно скучала и все сильнее раздражалась, срезая на корню непреодолимое желание сбежать куда-нибудь, где никого нет, чтобы поплакать или вдоволь позлиться на происходящее в моей жизни. Взяв себя в руки, стала прокручивать мысли в более спокойных тонах. «Что именно меня раздражает – холод, исходящий от Ника или то, что виновата в этом не меньше него? В конце концов, и без него раньше жила.» Помучив себя минут двадцать болезненными мыслями, решила не забивать больше голову и думать о чем-то хорошем, например, о завтрашнем вечере. Мне, конечно, было обидно, что мама так поступила, но тот факт, что завтра смогу отвлечься и отдохнуть от всех проблем, вселял радость. На последней лекции разговаривали о фондовых рынках и смотрели документальный фильм с выключенным светом. Само собой разумеется, я не запомнила, о чем фильм, потому что уснула сидя за своей партой, опустив голову на тетради с мягкой обложкой. Звонок был одновременно и спасительным, и напугал меня до смерти. Мне пришлось разлепить веки прежде, чем включат свет в аудитории, чтоб не казаться посмешищем. Улыбнулась, мысленно поблагодарив мистера Мэйсона за возможность выспаться на его занятии, и небрежно закидывая в сумку свои вещи, поспешила прочь из альма-матер, чтобы поскорее встретиться с друзьями. Глава 4. Незваный гость

Читать дальше