Оксана Демченко - Непрекрасная Элена

Нет лишь доказательств. Потому Сим всматривается, жадно ищет косвенные признаки. Вон Стратег – чужак в этом городе, ложный вожак, весь в тени. Он скован, напряжен… и тайно наслаждается властью. Есть и еще что-то… затуманенность взгляда? Скрытая, но неустранимая мысль? Стратег вскидывает голову, поводит плечами – словно укушен в спину. Нет, не мысль зудит. Что-то тянется из темного поля, треплет и подтачивает душу.

Атаман сел на приготовленное место – всего-то камень, накрытый мехом. Долго и безразлично взирал на Стратега, выполняя правила городской игры важных людей.

– Слушаю, – наконец, Сим произнес всего одно слово.

– Клинок – причина вашего внезапного возврата под стены Самаха?

– Нет простого ответа, нет желания объяснять сложный, – Сим покачал головой. – Вы привыкли стоять на стене. Свысока смотрите на степь, всё внизу вам мелко, плоско… Знаете старую игру в шахматы?

Стратег осторожно кивнул. Даже сквозь плотную ткань полога, разделяющего переговорщиков, было заметно, как напряглось лицо Стратега: дикарь говорил странное, подобных слов от него никто не ждал.

– Есть ли у пешки право обсуждать партию? – продолжил Сим. – Мы собраны здесь чужим хотением. Игрок скрыт. Он – тот, кто… пошёл с клинка.

– Клинок – тоже пешка? – быстро спросил Стратег. – По вашей логике, им пожертвовали?

– Клинок просто вещь. Так скажу: мне легче убить вас, чем подать вам руку. Но даже вам я не желаю участи пешки. Знаю, вы не ответите, кто дал вам клинок. Нет сомнения, к вещи вы добавите человека. И я, атаман Сим, должен слепо принять то и другое? Хотя я в степи – не пешка.

– У нас нет темных мыслей! Мы желаем начать сближение и общение с людьми степи, вернув вам ценность. Мы полагаем, что готовность породниться – это обычное…

– Пусть прибудут. Клинок и человек. Это женщина, верно?

Атаман поморщился, наблюдая согласный кивок Стратега. Теперь он не сомневался в правоте своей первой оценки: да, человек по ту сторону разделительного полога словно бы пьян, его жесты намеренно отчетливы. Пытаться что-то втолковать ему дважды бесполезно: он не единомышленник, он временно необъективен.

– Пусть приведут.

После ответа Стратега потянулось ожидание. Тихое, вязкое, всем в равной мере неудобное. Сим выглядел безмятежным, и ждал… обреченно.

За спиной атамана стояли двое. Люди города вряд ли понимали, кто они таковы. Мысленно причисляли к охране. Тем более смуглый воин слева, огромный как гора, лениво поигрывал кнутом. А вот правый – гибкий, светловолосый и до того молодой, что усы не пробиваются – оставался безмятежным. Он пришёл как всегда без оружия, разве что крутил в пальцах травинку. Он казался людям города неопасным, даже неуместным… эдакий степной дурачок!

На «правого» горожане не глядели, настороженно изучая «левого»… Откуда им знать, что травинкой юноша способен убить в любое мгновение, не сходя с места. И хуже – атаман ощутил не глядя, по звуку дыхания – сейчас светловолосый чуял тьму, незримую прочим… и медленно зверел. Значит, смерть, как говорится, зависла в полувздохе от него – от взрослого, состоявшегося сына дикого поля.

– Эт, друг, – позвал атаман и добавил тише, – дыши ровно. Прошу.

Сперва ничего не изменилось. Но постепенно слова пробились к сознанию. Юноша раскрыл ладонь, поднес к лицу. Сдул травинку. Атаман покосился на друга: вроде, отпускает его. Ресницы вздрагивают. Подбородок пошел вниз – выдох, Эт расслабился.

Сим снова уделил внимание людям города. Слепые они, совсем слепые! В трех шагах от них находится опытный, в полной силе, сын дикого поля – но горожане не способны понять, что удостоились права наблюдать величайшее чудо. Для них Эт – нелепый пацан. На него изредка бросают брезгливые взгляды… Одет в лохмотья, бос. Волосы, совсем побелевшие за лето, полностью закрывают узкое бледное лицо, они легкие и летят по ветру, как ковыль… Глаз Эта не видно. Кажется, он спит, чуть покачиваясь.

Вдруг Эт напрягся. Втянул ноздрями. Атаман проследил взгляд друга – и скрипнул зубами. Клинок несла девочка. Она приближалась… словно призрак из кошмарного прошлого выплывал в явь. Девочке лет двенадцать, она тонкая, лицо заострённое книзу, волосы цвета линялой осенней травы. И даже родинка – у левого виска, то же место, та же форма лапки кроля!

Больше нет сомнений: клинок лишь вещь, девочка – настоящая ловушка. Закон, как и говорил Старик, предписывает простое решение по такому ясному делу. Мгновенное!

Люди Стратега разом побледнели: «левый» страж гулко вздохнул, потянулся к ножу, размером и весом похожему на саблю… и замер, заметив едва уловимое отрицательное движение головы атамана.

– Мое решение, Штейн, – молвил Сим.

– Закон простой, – вроде бы упрекнул любимчик Старика, но в голосе не было раздражения. – Хотя… твое решение, Рубач.

Сим прикрыл глаза и ощутил мгновенное облегчение. Верно, закон степи сегодня останется неисполненным, душа не готова принять тяжесть простого решения. Пусть догадки верны, пусть Эт распознал тьму без ошибки и стал жутко, окончательно безмятежен.

– Мы принимаем клинок и ребенка, – атаман протянул вперед руку и посмотрел в свою пустую ладонь, без оружия, даже не сжатую в кулак. – Мы уходим мирно, допустив вопреки очевидному, что вы не таите умысла.

– Крайне странные слова, о каком умысле идёт речь? Мы по первому вашему слову отдали заветный клинок, – Стратег начал готовить почву для торга.

– Мы не просили ни о чем, не было первого слова. Но я скажу теперь. В городе кто-то умер.

Атаман прищурился, почти не тратя себя на общение с горожанином, сейчас куда важнее не упустить перемен в друге Эте! А перемены – копятся, все сильнее настораживают: Эт нюхает ветер, перекатывает в пальцах новую травинку.

– Воистину, город – место вне мира, – Сим повернулся лицом к Эту и теперь говорил, в основном, чтобы тот мог слышать голос, спокойный и уверенный. И смотрел, чтобы Эт ощущал тепло знакомого взгляда. – Мне не постичь, зачем вам, горожанам, вмешиваться в… Не важно. Скажу напоследок одно: закон степи велит нам принять любых людей, покидающих город. Мы даем таким одежду и учим наречию, если надо. Помогаем пережить первую зиму. Дальнейшее зависит от них.

– То есть, если я выйду из ворот, – удивился Стратег, – или вот он…

– Любой, кроме тёмных ведьм и «куколок». Кто они, не стану уточнять, слишком долго и сложно. – Атаман оживился, прямо глянул на Стретега. – Вы, люди города, забыли своё право выйти, чтобы жить в большом мире? Как нелепо. Тогда разговор исчерпан. Мы сворачиваем шатры. Уходите, скоро будет много пыли.

Атаман встал и сразу отвернулся от горожан. Прошёл вдоль ограждающей занавеси, пахнущей мертво и душно. Девочка стояла у края ткани, на временной и очень условной границе двух миров – города и степи. Её жизнь и смерть сейчас определяли два закона степи, противоречащие друг другу.