Игорь Ревва - Властелин

А ведь если бы Гатт не поскользнулся, он бы меня убил, подумал Леган. Честный поединок… Не был этот поединок честным! Никто не запрещает пользоваться амулетами, предохраняющими его обладателя от колдовского воздействия. У самого Легана имелся такой амулет – небольшая гладко отполированная костяная пластинка с вырезанной на ней эмблемой рыцарского Ордена Следящих, висевшая на чёрном шнурке у него на шее. Устав дуэлей не запрещает этого. Более того – устав дуэлей позволяет использовать любые обереги от колдовства. Но капитан Олликэн заявил, что в качестве подобного оберега у него выступает стилет. А условия поединка были оговорены достаточно ясно – только шпаги и никакого иного оружия!

Леган подумал, что капитану Олликэну повезло. Победи он на этой дуэли, и у него могли быть очень большие неприятности. И никакие объяснения не помогли бы ему выдать стилет за оберег. Тем более что настоящее колдовство давно уже не встречается столь часто, чтобы вообще можно было говорить об оберегах. Капитан Раллэн, например, вообще не пользуется подобными вещами. И полковник Куиссэн тоже. Кроме того, и Орден Следящих не сидит сложа руки – малейшее проявление колдовства (или того, что колдовством считается) жестоко карается рыцарями Ордена. И подобная выходка ныне покойного капитана Олликэна вполне могла быть расценена, как сомнение в эффективности действий Ордена. А это уже пахнет не полковой тюрьмой, а кое-чем посерьёзнее. Особенно принимая во внимание причину дуэли…

– Причина одна – оскорбление чести офицера! – громко заявил ехавший рядом Гэртан.

Леган удивлённо посмотрел на него и вдруг понял, что некоторое время уже размышляет вслух.

– И одно из самых тяжких оскорблений – обвинение в колдовстве! – возмущённо продолжал Гэртан.

– Его просто расстроил проигрыш, – пояснил Леган.

– Разумеется! – воскликнул Гэртан. – Тебе везло в кости, а ему – нет! И зачем нужно было начинать ссору? Накануне самому Гатту крупно повезло. И никто же не обвинял его в колдовстве. Это непорядочно! Офицеры так не поступают. Мы у всех на виду и малейшие ссоры между нами мгновенно начинают плодить множество слухов. И что с того, что тебе вчера повезло в кости? Недостойно офицера оскорблять память умерших предков! – заявил Гэртан. – Причём тут твоя прабабка?! Я сам помню с детства все её сказки, что мне читала кормилица. И если бы только я был единственным свидетелем высказываний Олликэна, уверяю тебя, Леган, я сам вызвал бы его. Слово офицера!

Леган посмотрел на горячащегося друга и подумал о том, что сказки его прабабки знает, наверное, весь полк. Если не весь город. Очень уж интересные сказки – о колдунах и ведьмах, о том, как благородные рыцари спасали красивых принцесс из заколдованных замков и так далее.

Собственно говоря, она была прабабкой не самому Легану, а прабабке Легана. Но столько много «пра-» мало кто в состоянии был правильно произнести. Поэтому Леган и привык думать о ней, как о своей прабабушке. И его дети, если они у Легана когда-нибудь будут, тоже, наверное, будут называть её прабабушкой.

– Интересно, а Гатту рассказывали в детстве сказку о Злом Кинжале? – вдруг спросил Леган.

Гэртан непонимающе посмотрел на него, потом вдруг вспомнил эту сказку и рассмеялся.

– Нет! Наверное, нет. Иначе бы он знал, что ждёт всех тех, кто пытается сожалеть о проигранных деньгах. И никогда не затеял бы с тобой ссоры, словно сапожник в лавке у старьёвщика!

– Ты же сам говоришь, что мы у всех на виду, – возразил Леган. – Если какой-нибудь простолюдин выиграет у своего соседа пару медяков – это одно. Но когда один офицер выигрывает у другого семьдесят золотых…

– Прошу тебя, Леган! Не сравнивай себя с простолюдином! – возмутился Гэртан. – И не оправдывай Олликэна. Он не достоин того! Вспомни, что он тебе сказал!..

Леган почувствовал, как скулы его снова сводит от ненависти. Он словно вживую опять увидел перед собой злобный взгляд зелёных глаз. И в ушах его опять зазвенел голос обидчика:

– Колдовское отродье!..

– Что?! – Леган в первый миг не поверил, что эти слова относятся к нему – лейтенанту Гвардии, дважды раненому в бою, удостоенному награды от самого Принца…

– Колдовское отродье! – повторил Гатт.

– Вы сошли с ума, господин капитан? – холодно осведомился Леган в наступившей гробовой тишине.

– Щенок! – злобно процедил Гатт. – На костёр тебя!..

Краем глаза Леган заметил, как человек в тёмно-синем плаще с капюшоном – форме Ордена Следящих – сидевший за соседним столом, внимательно прислушивается к спору. Впрочем, это и не составляло особого труда – в трактире «Небесная лилия» стояла полнейшая тишина, даже служанки перестали звенеть посудой и замерли, открыв от изумления рты.

– Если вы, капитан, так сильно расстроены сегодняшним проигрышем, – спокойно заявил Леган, – я готов вам его вернуть. После принесённых мне извинений, разумеется.

– Я не намерен извиняться перед колдовским правнуком! – криво усмехнулся Гатт.

– Вам не позволяет этого память о вашей блудливой матушке, капитан? – осведомился Леган с улыбкой. – Или вы думаете, что трактир – более подходящее место для зачатия будущего офицера, нежели дворянская постель?

Гатт побагровел и медленно встал из-за стола. Рука его легла на эфес шпаги, пальцы побледнели от напряжения.

– Капитан! Опомнитесь! Вы же в трактире! – несколько гвардейцев, присутствовавших при ссоре, пытались его успокоить.

– Сядьте, капитан, – холодно попросил Леган. – Меня, в отличии от вас, зачали не в трактире, и поэтому я не буду устраивать здесь пьяной драки и позорить звание гвардейского офицера. Если вам так хочется, я готов встретиться завтра утром, на рассвете, возле городской стены. И позаботьтесь о секундантах, господин трактирный капитан!

– А вы, юноша, позаботьтесь о завещании!..

Леган прерывисто вздохнул, заново переживая все ощущения вчерашней ссоры. Непонятно, на что я надеялся? Капитан Олликэн был самым задиристым и самым известным забиякой в полку и во всём городе. На его счету было то ли восемнадцать, то ли даже двадцать дуэлей, на которых он не получил ни одной царапины. Его вообще старались не трогать, потому что в случае поединка шансов остаться в живых не было практически ни у кого. Разве что, у полковника Ронна Куиссэна…

Леган вспомнил, как недоумение, разбавленное страхом, вязкой волной нахлынуло на него, когда Гатт достал стилет. Он вспомнил возмущённые крики секундантов, в ответ на заявление капитана о том, что это всего лишь его оберег от колдовства. Леган словно бы опять увидел быстрый ложный выпад капитана, острую сталь, направленную в его, Легана, грудь. И нелепое движение поскользнувшегося человека, потерявшего равновесие, смешно взмахнувшего руками… И свою шпагу, пронзающую незащищённое тело противника…